Коллектив авторов - Пионеры — герои

В военное время каждый мужчина на счету. Чужого узнают сразу.

— Так у меня же есть тётя в Орехове! — Это сказала Рая.

— Одной не справиться, — сказал Котляров, — надо идти вдвоём.

А если вас спросят, почему именно сейчас вы решили навестить свою тётю? Что вы на это ответите?

— Скажем, что за семенами, — быстро нашлась Лара. — Сейчас все на огородах садят, и мы хотим садить.

«Хоть ты всех моложе, а смышлёная!» — подумал Котляров. Он посмотрел на командира бригады, и тот кивнул головой.

Заходило солнце, когда начальник разведки на вороном коне подъехал к озеру Язно. Переправу день и ночь охраняли часовые. На плот мог попасть только тот, кто знал пароль. Может, девочки забыли пароль? Может, девочек задержали? Почему их нет?

Котляров раздвинул ветки ивняка и увидел, что по озеру движется плот. Позади перевозчика, ёжась от ветра, стояли Лара и Рая. Разведчицы вернулись! Котляров встретил их у причала.

Они прошли по берегу несколько шагов и остановились. Рая высыпала из платка семена: свёклу, бобы, горох… А Лара провела прутиком длинную черту.

Котляров нахмурился: их в штабе ждут, а они играются…

Но рядом с первой чертой Лара провела другую, получилась дорожка. Котляров понял: дорожка — это деревенская улица, а квадратики по обе её стороны — это дома.

— Горошина будет часовой, — Лара положила горошину в конце дорожки. — И ещё здесь и здесь стоят часовые. Тыквенное семечко будет пушка. Она вот за этим домом. А бобы — пулемёты. Видите, где я их кладу?

Начальник разведки вынул из полевой сумки карандаш и бумагу и стал перерисовывать план.

В этот весенний вечер решилась судьба Лары и её подружек. Партизаны приняли их в свою боевую семью.

Теперь домом для Лары стала изба разведчик в, где спали по-походному, не раздеваясь, чтоб вскочить сразу же, как только позовут. В этом доме надо забыть детские капризные слова: «не хочу!», «не могу!», «не буду!». Здесь знали только одно слово: «нужно». Нужно для Родины, для победы над врагом.

Нужно разведать расположение орудий в деревне Могильное. Три девочки стучатся в дверь избы:

— Дорогая тётенька! Пустите переночевать беженцев…

Вечером «беженки» носятся по деревне, играя в салки с хозяйскими детьми. Одна из «беженок», кудрявая, темноглазая, всё норовит прошмыгнуть мимо замаскированных орудий.

— Тю-тю! — прикрикивает на неё немецкий часовой.

— Тю-тю! — весело отвечает хитрая девочка.

И часовой отворачивается.

Нужно разведать, какие немецкие поезда и с каким грузом приходят на станцию Пустошка. За поездами из окошка своего дома наблюдает старик Гультяев, незаметно ведёт подсчёт.

Но Гультяеву не верится, что партизаны могли прислать к нему в качестве связного девочку. Старик молчит, угрюмо перебирая слесарный инструмент. И вдруг девочка, наклонившись, тоже начинает рыться в ящике.

— Это рашпиль, это сверло. А где у вас штангенциркуль?

— Да откуда ты это слово знаешь: «штанген»?

— От папы. Он был слесарем на заводе «Красная заря» в Ленинграде. Моего папу убили в финскую войну.

— Голубушка! Чего же ты сразу не сказала, что ты наша рабочая косточка, слесарева дочь?

Нужно разведать, какие немецкие машины движутся по большаку Идрица — Пустошка. И девочка нанимается в няньки в деревне Луги, поближе к большаку. Семья Антона Кравцова довольна нянькой. Уж такая усердная, уж такая учёная! Песни поёт, сказки сказывает, не ленится гулять с малышом в поле. Говорит: «Там воздух чище, а ребёнку нужен кислород!»

Если бы видели Кравцовы, что делает в поле их учёная нянька!

Лёжа в густой траве, она незаметно зарисовывает оленей и тигров — опознавательные знаки немецких машин.

Кем только не приходилось быть девочке: и беженкой, и нянькой, и пастушкой, и даже… кукушкой: сидеть на дереве, подавать партизанам сигнал. Если на дороге показался мотоцикл — «кукушка» кукует протяжно и медленно, если подвода — «кукушка» кукует отрывисто, скороговоркой. Сколько раз повторит своё «ку-ку!» партизанская кукушка, столько, значит, движется по дороге машин или подвод.

Очень часто девочке приходилось быть нищенкой. В то время много голодных ребят просило под окнами:

— Подайте хлебушка, добрые люди! Подайте сироте!

Эти же слова повторяла кареглазая нищенка в деревне Сельцы перед домом Ивана Сморыги. Для партизан это был свой человек.

Чтоб добыть нужные партизанам сведения, он поддерживал знакомство с полицаями.

И сейчас два немецких изрядно выпивших солдата и два полицая сидели у него за столом. Пожилой полицай первым заметил нищенку.

— Иван! К тебе гостья. Да какая хорошенькая!

Сморыга быстро взглянул в окно.

— Ты что смеёшься надо мной? Это же нищенка, попрошайка. Надо поскорей её отправить, как бы не украла чего.

Сморыга вышел на крыльцо и бросил в Ларину сумку несколько хлебных корок. Нищенка поклонилась.

— Спасибо, дяденька! Дай бог тебе здоровья.

Глаза девочки блеснули. Она успела расслышать шёпот Сморыги:

«Приходи вечером, сейчас ко мне нельзя».

Вечером в дверь раздался условный стук. Маленькая нищенка проскользнула в избу и уселась у печки.

— Была в Чернецове? — спросил Сморыга.

— Была, дядя Ваня. Как немцы запоганили школу, устроили там казарму! Я всё высмотрела: где у них стоит пулемёт, на какую сторону выходят двери и окна. А вот когда сменяются часовые, я не смогла проследить.

— Часовые заступают на пост вечером, в восемь часов, — сказал Сморыга, — и меняются через два часа. Немец проболтался спьяну.

Через два дня отряд Карпенко, проводниками которого были Лара и дядя Ваня Сморыга, незаметно окружил чернецовскую школу. Застигнутый врасплох, немецкий гарнизон был уничтожен.

И в Усть-Долыссах появилась кудрявая девочка-нищенка.

— Беги! — кричали мальчишки, увидев, что нищенку задержали два полицая. — Они тебя не догонят, беги!

Но она не убежала, а покорно последовала за полицаями. Никто не видел, как в укромном месте полицаи передали нищенке пачку писем.

— Какие вы молодцы, Коля и Вася! — сказала девочка.

Ведь она знала, что Коля Шарковский и Вася Новак нарочно поступили в полицаи, чтоб помогать партизанам. Письма, которые они похитили из немецкой полевой почты, девочка спрятала на дно нищенской сумы под корками хлеба и доставила их в партизанский штаб.

Каждая воинская часть имеет свой номер полевой почты. По номерам на конвертах, которые принесла Лара, нашему командованию стало известно, что две немецкие дивизии переброшены с Карельского фронта в псковские леса…

И опять дороги, дороги, дороги… Опять шагают по дорожной пыли маленькие ноги, загрубевшие от долгой ходьбы босиком. Где-то на перепутье кончилось её детство: пионерку Пару Михеенко приняли в комсомол.