Камил Икрамов - Круглая печать. Повести

- Пусть придет сюда, - сказал он.

Азиз вышел во двор в подштанниках и галошах на босу ногу. И без того толстая нижняя губа распухла и была неестественно красной от запекшейся крови. Трех передних зубов не было. Отцу стало жаль его.

- Кто это тебя так отделал? - спросил он.

- Эсон, - сказал Азиз. И, чтобы разжалобить отца, приврал: - И еще Закир и Садык, трое на одного.

- За что?

Если бы Азиз сказал правду, отец, может быть, отнесся бы ко всему этому иначе. Ведь то, что Азиз сказал ребятам, он узнал от отца, и тот рассказал ему это не без умысла. Но Азиз решил соврать:

- Я стоял около трамвая, ел мороженое, а они подошли, сказали - дай мороженого. Я не дал. Тогда они стали меня бить.

- Кто первый ударил? - спросил Таджибеков, желая услышать, что сын все-таки сам затеял драку. Он подозревал его в трусости.

Но Азиз не понял, чего хочет от него отец, и продолжал оправдываться:

- Первым Садык ударил.

Таджибеков видел, что Азиз врет, но не стал уличать его во лжи.

- А зубы кто выбил?

- Это Эсон, - сказал Азиз, - он головой ударил.

- А ты сколько зубов вышиб? - внутренне накаляясь, спросил Таджибеков.

- Я не успел: их было трое, а я один.

- Так тебе и надо! - сказал Таджибеков. - Убирайся! Такой большой с малышами справиться не мог! Ты бы их ногами бил. Уходи! Пока губа не пройдет, на глаза мне не показывайся. Иди, иди! - Он долго с раздражением следил глазами, как сын уходит на женскую половину дома.

Мать очень любила Азиза и потому еще раз нарушила обычаи своей семьи.

- Вы бездушный человек, - сказала она мужу. - Настоящий отец пожалел бы ребенка, утешил бы его, сказал ему: «Не горюй, сынок, я накажу мальчишек, а тебе золотые зубы вставлю».

Таджибеков ничего не ответил. Он со злобой выплеснул из ведра остатки воды и ушел на свою половину.

Азиз лежал, уткнувшись в подушку, и плакал. Он не ждал ничего хорошего от разговора с отцом, но такого… «Если так, - думал он, - я сам отомщу. Я буду ловить их поодиночке и бить камнями. Или еще лучше - я буду поджидать их ночью и по одному убивать ножом».

Он представил себе, как ночью ждет в переулке и первым появляется Эсон. Азиз живо представил себе, как все это произойдет, и тут же огорчился. Вчера все совершилось так быстро, что Азиз и не заметил, как очутился на земле. А что, если и ночью в переулке Эсон ударит первый? Нет, нож не подойдет, решил Азиз. Хорошо бы наган. Конечно, наган лучше. Можно спрятаться за дувал и, когда они на пустыре будут играть в футбол, по одному их перестрелять.

…Бухгалтер Таджибеков и милиционер Иса шли по улице молча. Каждому не хотелось говорить вслух о том, о чем они думали. Они спешили, однако возле махалинской комиссии все же пришлось задержаться. Там стояли отец и мать Кудрата.

Хмуро поздоровавшись, Таджибеков сказал:

- Пока не нашли. Вот - обращайтесь к милиции.

- Обязательно найдем, - сказал Иса. - Человек не иголка.

- У нас вот какое дело, - сказал отец Кудрата. - Мы нашли справку, на которой круглая печать Махкам-ака. Эта справка дана магазину насчет бутсов.

Таджибеков взял справку и пробежал глазами.

- Ну и что? - сказал он.

- Эту справку писал наш сын, - сказал отец Кудрата.

- Да, - подтвердил милиционер Иса, - это его почерк.

- Ну и что? - сказал Таджибеков. - Покойный Махкам-ака не запрещал им играть в футбол.

- Я не про то, - сказал отец Кудрата. - Видите, на справке есть печать и дата есть - восьмое число. А ведь Махкам-ака убили седьмого и тогда же украли печать.

- Оставьте справку у меня, я разберусь, - сказал Таджибеков и собрался сунуть бумажку в карман своего френча.

Но отец Кудрата задержал его руку:

- Нет, справку вы отдайте мне. А вы разберитесь сами, как это могло случиться.

Поезд Москва - Ташкент остановился на станции Келес.

Платформы не было. Молодой человек спрыгнул с высокой подножки на землю и протянул руки, чтобы ссадить стройную девушку в ситцевом платье.

- Иди сюда, постой на узбекской земле, - сказал он. - Это уже почти Ташкент.

- В-высоко, - ответила девушка, - и поезд стоит мало.

Девушка слегка заикалась, но ей это почему-то очень шло.

Парень засмеялся, махнул рукой и побежал в сторону крохотного пристанционного базарчика. Он был в косоворотке и суконном пиджачке. Видавшие виды бумажные брюки были заправлены в залатанные хромовые сапоги.

- Талиб, - крикнула девушка, - скорей!

Паровоз прогудел отправление, а парень не спешил. В поезд он вскочил уже на ходу, держа в руках маленькую раннюю дыню. Они прошли в переполненный вагон, и Талиб сказал:

- Лера, значит, план такой: два-три дня в Ташкенте, навестим друзей, а потом в Фергану.

- Все правильно, - ответила девушка. - Только сначала в баню.

- Ты не представляешь себе, - сказал Талиб, - как я волнуюсь! Хорошо, что я не продал дом. Мне кажется, что он стоит и ждет меня. Он почти живой. В прошлом году я хотел махнуть сюда с Урала, и, если бы ты не ждала меня в Москве, я хоть на неделю бы сюда заехал.

- А мне хочется еще в Бухару съездить, - сказала Лера, - посмотреть подземную тюрьму, где ты сидел.

Люди с мешками и чемоданами уже вышли в тамбуры, толпились в коридоре, потому что справа и слева от поезда, как по волшебству, выскакивали новые пути, шпалы и гравий между ними становились все чернее от мазута. Наконец показался вокзал.

Вещей у них было немного - желтый фанерный чемодан, вещмешок и маленький саквояж, который Лера держала в руке.

- А кто-нибудь знает, что ты едешь? - спросила она на трамвайной остановке.

- Из Оренбурга я дал телеграмму председателю нашей махалинской комиссии, но нарочно не сообщил, какой поезд, чтобы не встречали… А может быть, лучше сначала домой? - спросил он. - Положим вещи и тогда в баню.

- Нет, сначала в б-баню.

…Талиб вымылся быстро и сидел на скамеечке возле женского отделения. Женщины всегда моются дольше мужчин. Но спешить Талибу было некуда. Он закурил папиросу и смотрел, как идут по улице люди. Вот на маленьком ослике проехал толстый седобородый старик в новой чалме. Из-за угла выскочил мальчишка с пачкой газет.

Талиб купил сразу несколько и внимательно, не пропуская ни одной заметки, стал читать. Газеты сообщали о том, что Максим Горький посетил летние военные лагеря, что по всей Ферганской долине, дающей около половины советского шелка, в полном разгаре заготовка коконов, что продолжаются поиски итальянца Нобиле, потерпевшего аварию по пути с Северного полюса. Еще в хронике газеты сообщали о первом полете советского дирижабля «Красный Химик-Резинщик» и о пожаре в деревне Прудки, Тульской губернии…

Из бани Лера вышла неузнаваемая. Она надела белое платье и новые черные туфли-лодочки.

- Очень я долго? - спросила она.

- Как всегда, - засмеялся Талиб. - Теперь домой.