Константин Кирицэ - Рыцари черешневого цветка

Возникло весьма гнетущее молчание. К счастью, малыш нарушил его своими аплодисментами, адресуя их всем.

— Прекрасно! — сказал он. — Ах, как прекрасно!

Но что было бы, если бы его дерзкая рука вытянула другую бумажку? Этот вопрос напугал Урсу. Он так хотел воспрепятствовать малышу тянуть первым! А тот понял все наоборот!

Ионел напомнил о составе групп:

— Я, Виктор, Мария и Тик пойдем в пещеру. Лучия. Дан и Урсу будут исследовать склон горы. Так, как мы и договорились, надо спросить, хочет ли кто-то что-то заметить о составе групп… Может, кто-то считает, что следует сделать какие-то перестановки…

Все сошлись на том, что группы подобраны хорошо. Других замечаний не было. Лишь Тик подошел к Урсу и глянул на него с искренней печалью. Ему так хотелось, чтобы они были вместе… но только в пещере!..

— Я очень жалею, что мы разделяемся, — прошептал он. — Какой плохой жребий! Но ты…

Урсу кротко накрыл ладонью его золотистый чуб, потом легенько прижал мальчугана к груди:

— Мы будем держать связь по радио… И будь уверен. Тик, мы скоро встретимся…

Ионел объявил программу на следующий день:

— Подъем на рассвете… Распределение… Возле входа в пещеру свяжем плот… Так! Через пять минут — отбой! Спать обязательно всем. И я всем желаю: доброй ночи!

Урсу смотрел на Лучию, Лучия смотрела на Виктора.

Спать нужно было обязательно, поскольку усталость снова взяла свое, а фантазия обещала им день новый и трудный: завтрашний — ребята и девчата быстро разошлись по палаткам.

Сон к ним подкрался не так, как всегда, затуманивая сперва мысли, а пришел на этот раз быстро и уверенно. В мальчишечьей палатке два черешара еще какую-то минуту соревновались со сном, словно хотели сказать друг другу: «Следи за всеми». Но их мысли были в состоянии вылиться только в чуть слышный шепот, который запечатал это невысказанное послание. Мягкая ночь неслышно накрыла их мысли.

Небо было забрызгано светлячками. Звезды словно сговорились неутомимо и кротко стеречь вплоть до рассвета сон тех, кто за несколько часов пойдет в большую мечту.

Кто это так кротко прошептал молодым смельчакам: «Доброй ночи!» Может, ты?…

Одна группа, какой судьба и доброта Урсу подарили эту первую встречу, подошла к входу в пещеру. Вторую группу чуть видно было далеко на склоне горы. Черешары начали стучать в дверь большой мечты…

Все они встали утром, никого не пришлось будить. Сперва разделили продовольствие на безошибочных весах общительности, потом инструменты и лишь после этого собрались вокруг скатерти, расстеленной на траве молчаливыми хозяйками. За завтраком уточнили режим передач радиоаппаратами, абсолютно обязательный. Это был наиболее суровый закон экспедиции. Разделились там же, на плато, с шутками и подбадриваниями, но и с некоторой грустью. Группа Лучии сразу поднялась на гору, группа Ионела задержалась немного в покинутой деревянной обветшалой хибаре, откуда они захватили несколько досок, почти прогнивших, но которые еще можно было бы использовать при связывании плота. Весь груз лег на склоненные плечи мечтателей. Урсу тянул за собою целую гору шестов и кольев, мастерски связанных запасной веревкой. Вторая гора, похожая на эту, но немного меньшая, громыхала вслед за Виктором. И лишь когда остановились перед черным отверстием, которое пряталось за деревьями и валунами, обменялись первыми словами, то есть первыми восклицаниями.

Грот встретил их доброжелательно, и первые восклицания смельчаков были восклицаниями признательности и удовольствия. Они зашли вглубь сквозь трещину, похожую на треугольник разгоряченные и вспотевшие, и вмиг оказались в прохладе и тишине, а свет стал блеклый и успокоительный. Но это приятное впечатление длилось недолго. После первого же обзора всех охватило разочарование. Входная пещера была очень бедной: такое себе углубление без ниш, без известняковых украшений, которые они себе воображали когда-то. Самое обычное углубление с низким сводом, которое суживается книзу. Они осторожно продвигались вперед сквозь тьму, и уже после первых шагов им показалось, словно она засасывает их, грозя раздавить. Мрак становился все более непроглядным, а свод пещеры опускался, превращаясь в туннель, все более узкий и низкий.

В конце концов Ионел подал сигнал, который ждали все: включить свет! Fiat lux! — как поправила его Мария. Четыре мощных фонаря объединили свои лучи в один ослепительный столп. Туннель, куда они вошли, был более широкий и приветливый, чем приемный зал сзади. Стены его влажные, на потолке глубокие трещины, а немного дальше виднелись ходы, впадины и отдельные валуны.

Самым счастливым был Тик. Он словно вступил в царство чудес. Не хотел никого слушать. Иногда оставался позади всех, иногда забегал вперед и водил везде фонарем, стараясь не пропустить ничего: ниши, углубления, трещины, ямки, ни одной странной площади, которая могла быть использована как укрытие для волшебной коробочки. В одной выемке Тик увидел несколько камешков, которые возле исполинского камня казались непрошеными в пещере. Он поднял их, взвесил в руке и позвал:

— Ионел! Стой! Смотри, что я нашел…

Малыш отстал немного, и Ионел подождал его какую-то минуту, довольно нетерпеливо, но, увидев камешки у него в руке, прыснул смехом:

— Обычные естественные камешки… их можно найти в любом дворе… От них никакой пользы…

Почти вопреки сердцу, малыш выбросил камешки, но через миг снова бросился на поиски. Он вырвался вперед, обыскивая заинтересованным лучом фонаря стены туннеля. Цомби путался у него под ногами именно тогда, когда не надо было, и это немного угнетало сорванца, но не настолько, чтобы забыть, как умело тот выполнил роль проводника накануне. Парень резко гаркнул на него несколько раз, обозвав соответствующими к трудному моменту именами, и затем пес согласился на роль шлейфа.

Возле огромного, похожего на куб камня Тик снова нашел несколько камешков и даже надумал пополнить одним из них свою коллекцию, но, вспомнив презрительный взгляд Ионела и подумав, что его снова могут высмеять, отказался, хотя и с сомнением в душе. И мысленно решил, что не будет искать больше ничего, а только тайник… Но не успел он додумать до конца свою мысль, как послышался голос Ионела:

— Стойте! Виктор! Иди быстрее сюда! Смотрите! Могу спорить, что это остатки палеозойского гранита…

Ионел держал в руках именно те камешки, которые нашел Тик. Пораженный такой горькой несправедливостью, малыш оскалил зубы на него:

— Ну и что! Большая важность! Я их первый увидел! И если бы я их не отфутболил, ты их и не нашел бы!

— Лучше брать рукой, — прервал его Ионел. — Ты знаешь, невежда, сколько им лет?.. По меньшей мере — тысячу двести миллионов…