Константин Кирицэ - Рыцари черешневого цветка

Через минуту охотник оторвал парня от груди. Бессознательное тело было безвольное. Бородач бросил его через плечо, словно полотенце, и жестами велел охотнику идти назад, просто по воде. Пройдя одно колено потока, потом второе, они оба молча освещали дорогу фонариками на полную мощность, так как до сих пор прикрывали лучи. Осветили лицо пленного.

— Господи, это же сынок директора, честное слово!

— Следи, друг, чтобы он тебя не узнал. Не показывай ему свое лицо и постарайся изменить голос.

— Сударь, меня могло бы и не интересовать такое дело…

Бородач бросил руку к бедру, и охотник вынужден был докончить:

— …но если ты так говоришь, то пусть будет так…

Они прошли еще немного назад, пока не решили, что оказались уже довольно далеко от раздвоения двух потоков. Бородач бросил пленного внизу, на камень, побрызгал ему на лицо холодной водой с ручья. И поскольку парень не шевелился, он подтянул его голову к потоку и погрузил несколько раз в воду.

Ионел пришел в себя, встрепенулся, раскрыл глаза, но сразу же и закрыл их, так как ничего не мог увидеть в плотном мраке.

— Не бойся, малыш, — услышал он незнакомый голос. — Ты в руках добрых людей.

В тот же миг носок сапога ударил его под ребро, и сразу же — еще один удар, в голень.

— Люди добрые, очень добрые, весьма добрые… — скрипел измененный неестественный голос. — Если скажешь, будешь жить, слышишь? Не скажешь — погибнешь! Слышишь?

И еще один удар в голень, в то же самое место, или может, это боль так отдавала по всей кости.

— Стой, друг! — сказал бородач. — Ты весьма спешишь…

— Друг, правда… — вдруг прервал его измененный голос. — Пусть знает, что его ждет. Если скажет все, спасется. Вот и все. Слышишь, ты?

— Мне страшно… — заскулил пленный, лежа на камнях.

— Кто взял лодку? — послышался неестественный голос.

— Какую лодку? — недоуменно переспросил Ионел.

Рука давила ему на ухо и крутила его, словно плоскогубцами. Парень ощутил, как что-то теплое течет ему по затылку.

— Кто взял лодку? Честное слово!

— Самый маленький из нас… — ответил Ионел. — Только он мог пролезть через трещину.

— А коробку? — спросил незнакомый голос. — Кто взял коробку?.. То есть один и тот же малыш взял ее… Где коробка?

— Не знаю, — ответил Ионел. — Я не видел никакой коробки.

Снова начала работать нога: она била, душила, терла. Вот еще один удар возле уха.

— И сейчас не знаешь, друг?

— Я видел деревянную коробку, табакерку… — ответил Ионел.

Охотник поискал его рукой внизу, медленно поднял за ворот, пока лица оказалось на уровне кулака. Рука мелькнула назад, потом короткий страшный удар. Пленный упал, словно тряпка.

— Что ты делаешь, кретин? — просипел бородач. — Тебя бы бросить головой вниз в пропасть!

— Молчи! — огрызнулся охотник. — Я брошусь ногами, а не головой. И не обижай меня, друг, слышишь? В последний раз говорю тебе. Он должен знать, что его ждет. Пусть не думает, что мы шутим, тварь!

Бородач окаменел от удивления. Он словно почувствовал чей-то другой голос. И понял, что речь охотника имеет смысл.

— Может, нам лучше было бы обдумать все, — сказал другим тоном бородач. — Но ты и мене не обижай…

— Друг, честное слово! У меня есть план, их осталось шестеро. Знают ли они, у кого они в руках, или не знают, все равно…

— А я говорю, что нам нужно попробовать…

— Друг… пробуй ты, честное слово…

Бородачу удалось после длинных усилий привести Ионела в чувство.

— Ты пришел в себя?.. — спросил он. — Теперь ты убедился, что мы не шутим. Разорвем тебя на куски!

— Я не знаю, — заплакал Ионел. — Я не знаю. Господи!

Но нога охотника нашла его ухо:

— Ну, говори!

Нога с зубчиками начала душить ухо. Потом тереть его. Треснул хрящ.

— Я скажу… — пискнул Ионел.

Виктор громко позвал Ионела, но никто ему не ответил.

Они дошли до того места, где мелкие ручейки сливались в тот рукав, который притягивал Ионела. Место было неровное, неприступное. Не мог здесь Ионел пройти дальше. Невозможно! Страх, что с ним могло произойти какое-то несчастье, быстро оставил его. Не было здесь ни пропастей, ни водопадов, только вертикальные углубления или трещины, сквозь которые не могло протиснуться тело человека. Тогда где же Ионел?

Виктор повернулся к устью. Тик и Мария ждали, неспокойные.

— Зажгите фонари! — прошептал он. — Будем искать везде. Мария! Ты свети только вперед.

Они внимательно искали на берегу, но не находили ничего — ни следа, ни знака, ни указания, которое могло бы объяснить внезапное и загадочное исчезновения их друга.

— Посмотрим в воде, — сказала с болью Мария.

В воде… Тик увидел в воде фару фонарика. Рука быстро погрузилась в воду: это был фонарик Ионела. Его узнали все.

— Здесь Ионелу нечего было рассматривать, — сказал Виктор. — Только, может, что-то привлекло его внимание, может, он увидел там что-то необыкновенное… Но что могло привлечь здесь его внимание?

Они стояли на том месте, где Ионел увидел сапоги охотника. Везде было мокро и покрыто мягким, словно клейкая паста, илом. Виктор освещал сантиметр за сантиметром полоску ила возле воды, надеясь найти следы Ионеловых ботинок.

Следов оказалось много, но это не следы черешара, а большие, мужские. Следы подошв помогли им открыть количество нападавших, так как уже не оставалось ни единого сомнения: на Ионела напали. Двое людей подстерегали там. Виктор высказал свои мысли вслух:

— Здесь двое неизвестных подстерегли Ионела. Так как не существует ни одного следа, который удостоверил бы, что его взяли выше. Следы ведут в зал… Немного дальше следы исчезают: это означает, что они пошли прямо по воде. Они сквозь мрак смотрели один на одного и ощущали, как у них зреет одна и одна и та же мысль.

— Может, это и сумасшествие, то, что мы делаем, — прошептал Виктор, — но другая мысль не приходит мне в голову. Роли изменились: сейчас надо преследовать их… Двигаемся? Вы готовы?

— Возьмем и лодку? — спросил Тик. Веревка была в руках у Виктора.

— Надо взять. Тик, — ответил Виктор. Поначалу она нам, наверное, будет мешать, зато может сильно помочь потом.

Тик попросил веревку от лодки, Виктор вручив ему ее, крепко, до боли, сжав руку малыша, и повел назад, дорогой, которой они шли сюда, утомленную и уменьшенную группу черешар.

Виктор освещал дорогу впереди, Мария освещала правый берег, а Тик левый. Ни один камешек не должен был избежать ослепительного света. Фонари били далеко, предупреждая любое нападение неожиданно. Возле каждого колена потока черешары замедляли ход, и каждый раз при этом белокурый растрепанный малыш касался локтем пояса, лишь бы ощутить твердый предмет, который он запихнул туда: топорик — взял его из рюкзака. Он увидел, что так сделал Виктор, но Виктор не видел его.