Владимир Алеников - Приключения Петрова и Васечкина в Колумбии. В поисках сокровищ

– Я не понял, Миша, – прервал его Юрий Фёдорович, – эти двое, как их, Васечкин и Петров, они что, тоже делают блестящие успехи?

Михаил Давыдович убрал трубку в сторону и сделал глубокий вдох. Так он делал всегда, когда ему приходилось выполнять что-то неприятное, противное его натуре. Он терпеть не мог врать.

– Да, Юра, – мужественно произнёс Михаил Давыдович. – В некотором смысле это именно так.

– Какой-то не совсем ясный ответ, – рассмеялся бывший однокурсник. – Нельзя ли поопределённее?

– Юра, – твёрдо сказал Михаил Давыдович. – Я тебя никогда ни о чём не просил. Это первый раз в жизни. Поверь мне, я бы не стал тебя беспокоить по пустякам. Это действительно очень нужно. И для Маши, и для этих мальчиков, и, если хочешь, для сборной России.

– Ладно, я понял, – снова улыбнулся Юрий Фёдорович. – Я всё записал. Здорово, что ты воспитываешь таких одарённых учеников. Мы их должны поддерживать. Это ведь наше будущее. Наша гордость. Постараемся включить Васечкина и Петрова в резерв сборной. Ну, вроде как запасные игроки. Годится?

В голове Михаила Давыдовича промелькнула ужасная картинка – Петров и Васечкин представляют Россию на Международной математической олимпиаде. Ему стало страшно. Но отступать было поздно.

– Да, конечно, прекрасная идея! – произнёс он вслух. – Огромное тебе спасибо, Юра!

– Не за что. Мы же оба стараемся ради будущего нашей науки. Извини, должен заканчивать разговор. Совещание начинается. Очень был рад тебя слышать. Звони, если что. Обнимаю.

И в трубке раздались короткие гудки. Михаил Давыдович снял очки и вытер вспотевший лоб.

– Ну, Маша!.. – прошептал он.

И покачал головой.

Вот так и случилось, что Петров и Васечкин стали членами всероссийской юношеской сборной по математике. Разумеется, дома они сообщили родителям, что улетают в Колумбию на олимпиаду.

– Как это тебе удалось, Петя? – поинтересовался у Васечкина его папа, профессор геофизики Игорь Петрович. – Мне казалось, что с математикой у тебя как раз проблемы.

– Проблемы на то и проблемы, чтобы их преодолевать, – скромно ответил Васечкин. – Ты, папа, многого обо мне не знаешь.

– Ты его просто недооцениваешь, Игорь! – сказала мама. – Я лично всегда верила, что Петя может добиться всего, чего захочет.

– Спасибо, мама, – растроганно сказал Васечкин. – Я тебя не подведу. Ты не пожалеешь, что верила в своего сына.

– А Петров-то каков! – продолжал удивляться профессор. – От него я тем паче не ожидал.

– Может быть, папа, ты и Петрова недооцениваешь? – с невинным видом поинтересовался Васечкин.

– Может быть, – пожал плечами Игорь Петрович. – Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, – про цитировал он.

– Гомер? – уверенно предположил Васечкин.

– Шекспир, – ответил профессор.

Реакция родителей Петрова была не менее бурной.

– Ну, про Машу я понимаю, – сказала мама. – Она всегда была круглой отличницей. Но как вы с Васечкиным попали в сборную, для меня чистая загадка!

– Чего ты так распереживалась, мам? – пожал плечами Петров, запихивая в рот большой кусок яблочного пирога. – Подумаешь, сборная. И потом, мы же в запасе.

– Это что значит? – спросил папа.

– Это значит, если кто в сборной не сможет решить задачи, которые им там, на олимпиаде, зададут, то тогда они нас с Васечкиным попросят, – объяснил Петров, дожёвывая пирог. – Вы не волнуйтесь. Нам не впервой своих выручать. А сейчас извините, дорогие родители, – вежливо сказал он, вставая из-за стола, – я должен пойти готовиться. Сами понимаете, олимпиада дело непростое.

Родители, сражённые этим ответом, дальше расспрашивать сына не решились. С этими словами он удалился в свою комнату.

Спустя часок мама на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Из комнаты доносился богатырский храп Петрова.

– Ну что там? – спросил папа.

– Отдыхает, – почтительным шёпотом сказала мама. – Ну и хорошо. Это ж и правда такое трудное дело – международная олимпиада. И дорога предстоит дальняя. Пускай сил набирается.

Больше ни Петрова, ни Васечкина никто из родных не тревожил. Тем более, что до отлёта в Картахену оставалось уже совсем немного времени.

Мужчину с тонкими усиками, носившего длинное пальто и уехавшего из зоопарка на «скорой помощи» вместе с несчастным Пабло Ломасом, звали Пепито Алфредо Рамирес. Впрочем, никто так к нему не обращался, все называли его коротко – Пепе. Так и мы будем его называть.

Пепе был правой рукой знаменитого колумбийского бандита и наркобарона Сантьяго Моралеса по прозвищу Папа Пуньо , о котором рассказал Васечкину Пабло Ломас. Именно ему, Пепе, Моралес доверял самые сложные и опасные операции, когда надо было кого-то разыскать или убрать. Пепе славился хладнокровием и жестокостью, а также тем, что у него не бывает промашки. Говорили, что скрыться от него невозможно, намеченную жертву он настигал где угодно, хоть на краю света. Именно так он и заработал своё прозвище – Ищейка Пепе.

Пабло Ломас, решивший бежать из картеля Моралеса, был обречён уже только поэтому. Никто не имел права покидать картель. Раз туда попав, человек приносил клятву верности и уже навсегда душой и телом принадлежал кровавому наркобарону.

Пабло Ломас был членом индейского племени тоторо . Жил он с женой и детьми в небольшом горном селенье Дапа в Андах. В один ужасный день он остался без семьи в результате трагического события – внезапного оползня, произошедшего в горах. На месте их домика, погребённого под обломками камней, не осталось практически ничего. Сам Пабло чудом оказался жив, благодаря тому, что находился в это время далеко от дома. Вернувшись, он несколько дней занимался раскопками в надежде, что кто-то из членов семьи выжил, но это ни к чему не привело. Безутешный индеец навсегда покинул родное селение.

Единственное, что он унёс с собой, была семейная реликвия – старинная карта, каким-то образом попавшая в руки его предков и передававшаяся из поколения в поколение. Карта эта была несбыточной мечтой в их роду. Ещё дед Пабло Ломаса, покачиваясь в гамаке, постоянно говорил о том, что он поедет в Картахену, доберётся до острова Эль Торре, найдёт там клад и сказочно разбогатеет. Но так никогда никуда и не уехал. Так же как и отец Пабло Ломаса, тоже безвылазно проживший в Дапе всю жизнь. Возможно, и сам Пабло тоже ни разу не спустился бы вниз, если бы не случившаяся беда.

Карта, по семейной легенде нарисованная рукой знаменитого пирата Дрейка, хранилась в железном ящичке, который Пабло Ломас на третий день раскопок обнаружил среди обломков. Это было единственное, что он смог унести с собой. Пабло спрятал карту на груди, распрощался со своими сородичами и навсегда ушёл из Дапы.