Владимир Алеников - Приключения Петрова и Васечкина в Колумбии. В поисках сокровищ

Случилось это так. Дон Эстебан трудился над новой постановкой – кукольным спектаклем «Красавица и Чудовище» – западным эквивалентом российской сказки «Аленький цветочек». Работа не ладилась, никак не получался образ Чудовища. Куклы выходили невыразительные, а дон Эстебан прекрасно понимал, что успех будущего спектакля зависит именно от этого образа, главного, по сути, персонажа пьесы.

И вот в один прекрасный день в театр пришла донья Исабель, которая принесла одежду, сшитую ею для новых кукол. Она взяла с собой Сантьяго, так как после театра предполагала пойти с ним на биржу труда в надежде, что там ему дадут хоть какую-нибудь работу.

Пока Исабель беседовала с доном Эстебаном и тот рассматривал костюмы Красавицы, зевающий Сантьяго поискал место, где бы он мог приклонить голову. Самым подходящим для этого дела пространством показалась ему сцена театра, тем более, что она была отгорожена закрытым занавесом. Там он и расположился.

Дону Эстебану костюмы, изготовленные его бедной родственницей, понравились, но он не мог не пожаловаться ей на мучающую его проблему – отсутствие главного героя спектакля. И вот в разгар этой эмоциональной беседы до слуха дона Эстебана неожиданно донёсся странный трубный звук. Он прекратил свой страстный монолог и прислушался. Звук был столь мощным, что стакан с чаем, стоящий на столе, даже завибрировал. Заинтригованный дон Эстебан немедленно встал из-за стола и пошёл по направлению необычного шума.

Тут же стало ясно, что громкий звук доносится из-за занавеса, перед которым уже толпились актёры и сотрудники театра. По знаку дона Эстебана занавес открыли, и их взорам предстало удивительное зрелище – вытянувшийся на сцене и сладко храпящий на весь зал Сантьяго.

Дон Эстебан только открыл рот, чтобы выразить своё возмущение неподобающим поведением молодого человека, как рядом с ним раздался возглас, изменивший весь ход дальнейших событий.

– Да вот же он! – восторженно воскликнул помощник режиссёра Альфонсо.

– Кто он? – не понял дон Эстебан. – О чём ты, Альфонсо?

– Ну как же вы не видите, дон Эстебан! – с той же восторженной интонацией произнёс помощник. – Это же Чудовище! То самое, что мы так долго искали!

– Ты думаешь? – произнёс дон Эстебан и иным взглядом оценил храпящего на сцене племянника.

И чем дольше он вглядывался в него, тем больше понимал, что Альфонсо абсолютно прав, лучшего Чудовища для его спектакля и быть не может.

В тот же день между разбуженным в конце концов Сантьяго, его матерью Исабель и доном Эстебаном был заключён договор, согласно которому Сантьяго поступал на работу в театр «Муньекита» в качестве артиста. Была, разумеется, оговорена и зарплата начинающего актёра, так что донья Исабель могла теперь хоть немного расслабиться и не надрываться так, как раньше.

Началась счастливая эпоха в жизни семьи Моралес. Каждый вечер Сантьяго отправлялся в театр, где играл роль Чудовища. Собственно, особых актёрских данных ему для этого исполнения не понадобилось. Сантьяго просто комфортно укладывался на сцене и тут же засыпал богатырским сном, так что изрядная часть спектакля шла, можно сказать, при его пассивном участии.

Дон Эстебан несколько изменил содержание пьесы, в основе которой была известная сказка Шарля Перро. Он ловко вплёл в спектакль мотивы из другой знаменитой сказки – «Спящая красавица». В его интерпретации Чудовище вовсе не уговаривало Красавицу выйти за него замуж и вообще ни в какие диалоги с ней не вступало, так как не могло пробудиться из-за заклятия. Тем не менее Красавица влюблялась в него, понимая, что, несмотря на уродливую внешность, Чудовище очень хорошее и всячески заслуживает её любви. Об этом свидетельствовали его слуги и прочие персонажи спектакля. Все они наперебой убеждали и Красавицу, и зрителей в том, что лучшего жениха она себе никогда не найдёт.

Первый акт заканчивался на том, что вернувшаяся во дворец Красавица плакала над спящим Чудовищем. Предполагалось, что горькие слёзы кукольной Красавицы капали на спящего. Зрители этого не видели, поскольку Красавица стояла к ним спиной, но она комментировала происходящее в своём финальном монологе, который произносила сквозь рыдания. Занавес закрывался, оставляя зрителей гадать, разбудят ли эти слёзы храпящее Чудовище.

В антракте молодого артиста будили. Сантьяго, сладко позёвывая, уходил со сцены, и его заменяла кукла, изображающая Принца. Во втором действии Принц, к общему удовольствию, пробуждался и сообщал Красавице, что в давние дни злая фея превратила его в отвратительное спящее Чудовище. Он доверительно объяснял ей, что проклятие феи могло быть побеждено, только если какая-нибудь девушка полюбила бы его таким, какой он есть. Лишь так он мог проснуться, превратившись обратно в Принца. И, к счастью, именно так всё и произошло. После чего Принц пел специально сочинённую доном Эстебаном песню «Как долго я спал», и они с Красавицей праздновали свадьбу, к полной радости юных зрителей.

Так бы оно всё и длилось, если бы не роковое событие, в очередной раз изменившее ход фортуны. Сантьяго Моралесу исполнилось двадцать лет. Он решил отметить круглую дату обильными возлияниями с друзьями. Причём приступил к этому процессу прямо с утра. Так что в театр он прибыл, изрядно нагрузившись. В его огромном животе булькала адская смесь из пива, текилы и колумбийского рома.

Когда настало время его выхода, Сантьяго не столько улёгся, сколько буквально рухнул на сцену и тут же огласил весь театр мощным храпом. Храп этот, поначалу приведший зрителей в восторг, очень скоро начал мешать действию, поскольку сильно заглушал реплики других персонажей. Но сделать ничего было нельзя. Сантьяго пытались исподтишка щипать, колоть, щекотать, но все эти средства не действовали. Он никак не реагировал и продолжал храпеть со страшной силой.

С большим трудом, перекрикивая жуткий храп, почти отыграли первый акт. Все уже с облегчением надеялись, что вскоре эта мука закончится, как произошло следующее. В разгар финальной сцены, когда Принцесса, как обычно, проливала над спящим Чудовищем горькие слёзы, Чудовище неожиданно перестало храпеть и начало икать. Икание это было не менее громогласным, чем храп, разница же состояла в том, что оно сотрясало всё мощное тело заколдованного.

Зрители решили, что эти утробные звуки и сотрясения знаменуют начало превращения Чудовища в Принца, поэтому следили за происходящим на сцене с удвоенным вниманием. Икание постепенно нарастало, оно становилось всё громче и продолжительней и наконец достигло уровня, когда у сидевших в первых рядах просто начало закладывать уши. После этого в груди у Чудовища что-то сильно заклокотало, а в животе забулькало. Оно неожиданно широко открыло рот, и, к ужасу зрителей, извергло на сцену мощный поток отвратительно пахнущей бурой массы, в которой тут же и потонула несчастная Красавица.