Дмитрий Емец - Таинственный Ктототам

– Не ушибся? Ты левой рукой тоже держись! Хочешь со мной? – предлагал он Косте, но тот, подражая Саше, желал ехать сам. Опять же тогда он не смог бы дразнить Риту, которая путешествовала вместе с мамой, как какая-то малявка. Костя оттого и падал, что все время поворачивался, чтобы скорчить Рите рожу.

Они ехали час, другой, третий. Солнце жарило, не жалея сил. Мама накрутила всем детям на головы тюрбаны из одежды, а Косте даже соорудила шляпу из валявшейся в траве газеты, но все равно ощущала, что солнца все хватанули порядочно. У Алены, раньше всех стащившей кофту с длинными рукавами, руки были уже совершенно алые.

– Стойте! Смотрите, что я нашел! – вдруг закричал Петя, спрыгивая со своего пони и поднимая что-то с дороги.

– Что это? – спросила Алена.

– Камера! Рваная! Федор прокололся, а заклеиться нечем было! Теперь не уйдет! Догоним!

– Может, это не наша камера?

– Наша! Вон она свежая совсем и заплатка как полумесяц! Это я ножницами нечаянно резанул!

Размахивая камерой, Петя подскочил к дяде Леше.

– Мы могли бы быстрее ехать? – спросил он.

– Могли бы, – лаконично ответил дядя Леша и, подождав, пока Петя подпрыгнет от радости, добавил: – На самолете.

Петя застонал от нетерпения и, поправив шлем, который ему не разрешали снимать, полез на Большого Муха. И опять началась многочасовая тряска. Рита уснула на седле, завалившись на маму. Костю пришлось приматывать к его пони связанными между собой кофтами. Саша и Алена пока держались. Катя, заявив, что так она меньше съезжает, сначала свесила обе ноги на одну сторону, а затем вообще села головой к хвосту лошади.

Вика ухитрилась затолкать своих скулящих песиков в рюкзак, откуда они сразу высунули морды, как крысы.

Когда солнце начало клониться к закату, дядя Леша слез с велосипеда и некоторое время, разминая ноги, шел пешком.

– Ну что? До утра отдыхаем! Привал! – крикнул он. – Лошадки устали. Стрекоза жеребенка ждет.

Стрекоза – это был тот пони, на котором ехал Саша.

– Жеребенка? Может, не надо было на нее садиться? – с беспокойством спросила мама.

Дядя Леша посмотрел на Сашу, который уже лежал на животе рядом с норкой тарантула и пытался просунуть в нее мизинец, потому что другие пальцы не пролезали.

– Ничего! Паренек легкий!.. Тяжелого я не посадил бы! Отойди-ка отсюда, а то еще тяпнет! – сказал он и оттащил Сашу подальше от норки тарантула.

Это была педагогическая ошибка. Узнав, что тарантул ядовитый, Саша уже не смог успокоиться. Когда дядя Леша ушел, он опять прорвался к норке. Стал затапливать ее компотом, засовывать туда соломинки, бросать мелкие камешки, затем раскопал ее ножом и убедился, что норка пустая. Видимо, еще прошлогодняя. Тогда Саша взял с собой Костю, захватил пустую пластиковую бутылку и отправился искать другие норки.

– Учти! Если тяпнет, тебе будет смерть! Но не сразу, а через пять минут! Поэтому, когда тебя тарантул укусит, ты его не бросай, а сразу мне отдавай! Я его в бутылку посажу! – объяснял он Косте на ходу. Костя важно кивал. Он хоть и дрался с братом, и называл его всякими невежливыми словами, но во всех важных делах признавал его мудрость и житейский опыт.

Вика слезла с Росинанта, сделала два шага и живописно рухнула в траву. Вокруг нее забегали ее «английские принцы».

– Ах! – простонала она. – У меня ноги отваливаются!

– Еще не отваливаются, – успокоил ее дядя Леша. – Отваливаться будут завтра. А сейчас они просто чуть-чуть устали.

Утешив Вику, дядя Леша отвязал лошадей от общей веревки, стреножил их и, отведя подальше друг от друга, вбил в степи колышки, и привязал, чтобы они могли спокойно пастись.

– С водой вот только тут неважно. Нет воды, и все тут! – сказал он озабоченно. – Завтра придется что-то придумывать, а то пить животинки очень хотят.

Услышав, что лошади хотят пить, добрая Алена подбежала с маленькой бутылочкой, но дядя Леша сказал, что для лошадей этого маловато. На восьмерых им нужна целая пожарная бочка. Алена покивала и отошла очень довольная. Она и воду себе оставила, и доброе дело сделала.

– Я хоту поцеловать лосадку в лутьку и в носку! – сообщила Рита, бегая вокруг пони.

– У нее не ручка, а копыто! Она тебе все зубы выбьет! – заволновалась Катя.

– Не заморачивайся! У нее зубы все равно молочные, – сказал добрый Петя.

Привал устроили в степи, метрах в ста от дороги. Деревьев вокруг не было. Дрова для костра пришлось собирать целый час, отламывая от кустарников сухие побеги. И все равно костер этим было бы не прокормить, не притащи Петя полуобоженный деревянный столбик с прибитой к нему жестяной табличкой. Судя по внешнему виду, всё это уже однажды побывало в костре, но догорело не до конца. Дядя Леша долго разглядывал табличку, пытаясь определить, что на ней было написано. От огня краска осыпалась, уцелели только отдельные буквы.

– Это знак « Костры не разводить!» – опознал наконец дядя Леша.

– Может, тогда не будем его сжигать? – всполошилась мама.

– Это уже сделал кто-то до нас, – сказал дядя Леша. – Так мы просто убираем за кем-то следы бескультурья!.. А костры здесь правда нельзя разводить, но только летом. Летом степь стоит сухая, дождей нет, и от самой маленькой искры все выгорает от дороги и до дороги. Птицы погибают в гнездах, змеи, ежи. А сейчас весна. В траве сок, и гореть ничего не будет.

Большим ножом-тесаком дядя Леша ловко раздробил столб на отдельные щепки и разжег костер. Потом достал хлеб и кусок сала.

– Только чайкам хорошо, когда пожар. Они потом по гари бродят и собирают жареных виноградных улиток… Очень им улитки нравятся! – сказал он, глядя в огонь.

– Я думала, чайки только рыбу едят! – сказала Алена.

– Они все едят! – заверил ее дядя Леша.

– А нас съедят? – спросила Рита.

Дядя Леша задумался. Он, как видно, ценил во всем честные и обстоятельные ответы.

– Навряд ли. Только что-то мелкое! – сказал он наконец.

Услышав такое, Рита на всякий случай прижалась к маме, а Саша с Костей побежали собирать улиток, чтобы их поджарить. Нашли штук десять и вернулись к костру. Дядя Леша сказал, что улиток нужно вначале двое суток морить голодом, чтобы у них опустели желудки, а потом бросать в горячую воду.

– Но при этом, – добавил он, – улитки пищат!

– Как пищат? У них легких нету! – не поверил Петя.

– Не знаю как, но пищат. Сам слышал, – сказал дядя Леша.