Ирина Мазаева - Большая книга ужасов – 66 (сборник)

Она включила фонарик, пробежалась им по сторонам, чтобы удостовериться, что они здесь одни, и… замерла. Стеллажи с готовой продукцией стояли на своих местах. И продукция на них была. Но с ней произошло что-то непоправимое. Миски расплылись и превратились в бесформенные рваные ошметки, облепившие металлические полки и висевшие на них как плесень. Кружки слиплись в комки, и стеллажи с ними стали похожи на гнезда каких-то внеземных тварей с огромной кладкой черных яиц. Горшки для комнатных цветов осели, сомкнулись боками и превратились в чудовищного размера соты; казалось, загляни в каждый из них – и увидишь извивающуюся мерзкую белую личинку.

Женьку передернуло. Рядом попятились Аня с Сашкой. «Вашу мышь!..» – беззвучно, одними губами протянул Лешка. Откуда-то тянуло сыростью и вонью. Пахло чем-то гнилым, тухлыми яйцами. И конечно же гарью. Было ощущение, что прямо в воздухе летают мельчайшие хлопья сажи, прилипая к лицу и одежде. И слышались звуки. Разные, но постоянные, не смолкающие ни на минуту. Скрежеты, скрипы, какое-то шипение, завывание ветра под потолком.

– Такое ощущение, что здесь кто-то есть… – сказал Сашка.

– Давайте не будем сами себя пугать а? – тряхнула головой Женька. – Идем – значит, идем. – Она взяла себя в руки и сделала шаг вперед.

– Я… – хотела было что-то сказать Аня, но вдруг послышался возглас:

– Ollo!

И тут же из-за всех стеллажей выступили высокие фигуры в просторных накидках-шкурах, отбросив длинные тени, прыгнувшие от света фонариков до потолка.

Чернота, окружавшая компанию, казалось, резко сгустилась. Фонарики все так же светили, но теперь их лучи выхватывали из темноты лишь совсем небольшие куски, какие-то рваные нелепые фрагменты: заплесневелый кусок чего-то непонятного на полу, ржавый угол металлического стеллажа с чем-то бесформенно оплывшим, исчезающий край пыльно-облезлой призрачной одежды… И оранжевый дым. Оранжевый туман, змейками струящийся над полом. И жаркие волны душного воздуха откуда-то из темноты, как чье-то дыхание…

Женька резко вскинула руку с фонариком – осветила пространство впереди себя, справа, слева, сзади… Со всех сторон, на секунду выхваченные из темноты светом, стояли противные волосатые фигуры – полулюди-полуживотные, – наступали медленно, но верно, сжимали круг, приближаясь, отрезая путь к цеху обжига. Под мохнатыми капюшонами лиц было не видно, но смотреть в их лица и не хотелось.

«Со всеми так, а со мной по-другому!» – зачем-то шепнула Женька, вспомнив магические слова одной из собственных страшилок. Как же смешны они были в детстве, пугающие друг друга в теплом доме с крепкими стенами, с родителями в соседней комнате, верящие в сказки и ничего не знающие о былях! Лешка, стоявший рядом, вдруг резко бросился куда-то назад, Сашка кинулся за ним, Аня продолжала суетливо светить фонариком по сторонам. А Женька пыталась собраться с мыслями, понять, почувствовать, что делать.

Подступавших к ним фигур было много. Не три, не семь, не десять. За жрецами в бесформенных балахонах-шкурах шли другие. Обычные вроде бы люди во вполне себе современной одежде, но… черные. Они были смугло-черные. И только на лбу у них словно светились ярко-красные знаки: три черточки, сходившиеся внизу в одну точку. Как схематическое изображение цветка. Или следа трехпалой лапы. Или костра.

Женька вспомнила свои святые пряники, а Аня… Аня засвистела. Просто вытащила из кармана безобразное творение комбината и засвистела. Свист раздался и за спиной – это вернулись мальчишки. Все вместе они свистели и свистели. И вслед за Женькой, упрямо набычившейся, шли по цеху, шаг за шагом оттесняя жрецов и пробивая себе путь вперед.

Женька вспомнила мальчика в синей курточке и изо всех сил сжала свистульку в руке: «И ничего-то вы мне не сделаете! А вот мы вас уроем!» И тут же почувствовала, за спиной есть что что-то еще. Точнее, кто-то…

Она обернулась. За их спинами появлялись люди. Много людей. Двигались молча. Плотно. Плечом к плечу. Женька направила на них свет фонарика. Это были Сашкины утопленники: тетя Зоя, физрук Павел Александрович, Вадик Бекетов, которого она тоже как-то видела мельком, еще живого…

Она не успела ничего подумать…

Закричали все разом.

– Anna ssen ollo taistteluola!

– Passibo suuri, kääntä perze nurin!

– Прочь!

– Бежим!

Женька опомнилась только в каком-то коридоре, в котором никогда раньше не была. Они все вчетвером, с Журбой во главе, неслись по нему, ловко перепрыгивая через мусор и хлам.

– Сюда! – крикнула Аня.

Они пробежали через какой-то цех, но так быстро, что Женька даже не поняла через какой. И влетели в цех обжига, но совсем не из того коридора, из которого попадали в него до этого.

Сердце выпрыгивало из груди, билось где-то в районе горла, мешая сказать хоть слово. Женька покосилась на остальных: Сашка, бледный, как полотно, только и мог что вращать глазами, Лешка, казалось, вообще не понимал, кто он и где он. Первой обрела дар речи Аня:

– Там идет битва. Там эти ваши мертвые, утопленники, дерутся со жрецами и с восставшими из земли жертвами бога огня. Скоро здесь появится огненный дракон. Мальчишки, вам туда, надо быстро, пока он не появился, разгромить идола.

Сашка первый кинулся к идолу – большому, метра три высотой, глиняному чудовищу, стоявшему в конце цеха на просторной, свободной площадке. За ним подлетел и Лешка:

– Н-на! – и врезал по глине кочергой. – Н-на тебе!

Аня вопросительно посмотрела на Женьку.

– Со мной все хорошо, – сказала Женька. – За меня не волнуйся.

– Он сейчас появится. Я его… чувствую.

Прошло несколько напряженных минут… И вдруг откуда-то пахнуло-потянуло жаром и гарью. Подул ветер, и над головами раздался свист и шум. Обе девчонки синхронно запрокинули головы. Из-под сводов кругами спускался к ним он – огненный дракон, бог, тот, кого они собрались лишить идола, жрецов и жертв.

– Это для них он бог, – быстро сказала Аня, сжимая Женькину руку.

– … а для нас – просто мерзкая тварь, – закончила ее мысль Женька.

И тут же дракон опустился на бетонный пол цеха, не обращая внимания на мальчишек, крушащих идола. И Женька смогла разглядеть свое чудовище . Его тело было телом огромной кошки – с мощными когтистыми лапами, с буграми мышц под шкурой. Раскрывшиеся крылья были похожи на крылья летучих мышей: между длинными тонкими фалангами пальцев, оканчивающимися острыми когтями, были туго натянуты перепонки. Змеиный хвост нервно дрожал и время от времени хлестал по задним ногам. А голова была похожа на голову ящера; широкие ноздри чудовища принюхивались, узкие зрачки искали ту, которая посмела бросить ему вызов…

… Где-то в другом цеху одни мертвые бились с другими мертвыми, невдалеке мальчишки крушили глиняное изваяние, а здесь она, Женька, стояла напротив того, чего не должно было существовать в этом мире. Сжимала в руке свистульку. А дракон наклонял голову все ниже – его огнедышащая пасть приближалась к Женьке. И Женька знала, что сейчас чудовище разинет ее и…