Эдуард Веркин - Супербой, Маньяк и Робот. Герои школьного вечера

Витька сжал зубы. Фонарик зажегся. Луч осветил бок колокола.

– Ни фига себе! – Витька выпустил фонарик, и тот повис на шее. – Тут же фашистский крест! И написано что-то по-немецки!

– Там написано «С нами Бог», а на другой стороне «Германия превыше всего», – сказал Генка.

– Да уж. – Витька поставил колокол на стол.

– Это военный трофей. – Генка погладил бок колокола. – Его привез с войны первый директор нашей школы. Он командовал торпедным катером на Северном море, и однажды они напали на немецкий миноносец. Немцы стали в воду прыгать, а первый директор схватил кортик в зубы и поплыл к миноносцу, выбрался на палубу и срезал колокол как трофей. Но на него набросился немецкий капитан, и они стали биться на ножах на палубе тонущего миноносца. Кругом взрывы, все горит, немцы в воду прыгают, а они дерутся! Круто ведь?

– Угу.

– Ну так вот. Бьются они, бьются, и никто победить не может. А вода уже до колен доходит. Но никто уступать не хочет. Так и дрались. Корабль уже под воду ушел, а они и под водой продолжают сражаться. А потом что-то как взорвалось, и фашистского капитана унесло, наш один остался. Первый директор схватил колокол и всплыл.

Витька ничего не сказал.

– Там внутри еще осталась кровь немецкого капитана. – Генка указал пальцем.

Витька посветил в глубь колокола, но никакой запекшейся крови немецкого капитана не обнаружил.

– Врешь ты, Генка, все, – сказал он, – как всегда.

– Почему это?

– Потому что с таким колоколом он не мог всплыть. Слишком тяжелый.

– Все было так, – нашелся Генка. – Он попробовал всплыть, но у него на самом деле не получилось. Тогда он взял и привязал колокол к спасательному кругу на палубе и обрезал крепежи. Колокол и всплыл. А первый директор за ним. Ясно?

– Ясно.

– А если тебе ясно, возьми петарду и примотай ее к языку. – Генка протянул другу моток тоненького скотча.

– Зачем к языку? – Витька высунул язык и скосил на него глаза.

– Да не к своему языку, а к языку колокола, балда.

– Сам дурак.

Витька осторожно прикрепил петарду к языку колокола.

– Не взорвется? – спросил он.

– Не. Только хлопнет громко. Отличная новогодняя шутка. Испытано. Помнишь Герасима?

– Морпеха? – Витька потер лоб.

– Ага. Он к нам на каникулы приехал. Так я ему устроил концерт. Он в туалет ходит по расписанию, у него такая привычка с флота осталась. Вот я взял и заложил такую же петарду прямо под круг для унитаза. Герасим сел, а она как бабахнет! Ты бы его лицо видел, когда он из туалета выскакивал! Песня!

– И что?

– Шею мне намылил. Но зато я получил моральное удовлетворение. Сейчас нам надо устроить «елочку-зажгись».

– Чего?

– «Елочку-зажгись». Это центровой момент во всем празднике. Дед Мороз орет «Елочка, зажгись!», физкультурник включает елочку. Весело.

– Предлагаешь устроить КЗ?

– Короткое замыкание не пойдет, – Генка покачал головой, – елка может загореться.

– А мы ее как раз героически потушим. Из сифона.

– Водой нельзя тушить электричество, это раз. А два…

Генка извлек из рюкзака длинную гирлянду, только не простую, а ту, которой можно придать любую форму. Он взял стремянку, перетащил ее к елке и стал укреплять среди игрушек и дождей. Витька стоял внизу и поддерживал елку.

Укрепив гирлянды, Генка спустился на пол и подключил питание к тройнику.

– А что за надпись-то? – спросил Витька. – Приличная хоть?

– Когда загорится, узнаешь, – ответил Генка.

– Смотри, Ген, как бы нас после этой надписи…

– Надпись будет морально устойчивой, – заверил Генка.

– Все так говорят. – Витька скептически взглянул на елку.

Генка убрал стремянку и осмотрел, не осталось ли следов их пребывания здесь. Витьке же было несколько не по себе в огромном пустом спортзале. Ему почему-то казалось, что кто-то здесь прячется. Он сказал об этом Генке.

– Тут Муська живет, кошка, – объяснил Генка. – Она мышей караулит, чтобы канаты не отъедали.

– А привидений тут нет?

– Только парочка. За всю историю школы всего три парня упали с канатов и разбились насмерть. Кстати, о канатах. Я полезу вверх, вон туда, – Генка указал фонариком под самый потолок, – а ты иди в тренерскую…

– Так там закрыто, наверное…

– Наш физрук был боксером, – сказал Генка. – Между прочим, даже чуть на олимпиаду не попал.

– И что?

– А то, что его много лет каждый день колотили по голове. У него всю фантазию еще в юношестве выбили. Поищи над дверью или под ковриком.

Витька поискал. Ключ оказался под ковриком.

– Я же говорил, – зевнул Генка. – Значит, так. Костюм Деда Мороза там, в шкафу. Пришей к правой рукавице вот эти крючки. Рукавицы там должны быть вместе с халатом заодно. Лови!

Генка швырнул Витьке круглую коробочку.

– А я полезу вверх. – Генка поудобнее пристроил за плечами ранец, поднатужился и перекатил к центру зала большую лестницу на колесиках.

После чего Генка размялся, испачкал ладони мелом и полез вверх по ступенькам.

– К правой, – напомнил он Витьке сверху, – к правой рукавице пришивай!

К крюку, куда обычно цеплялся канат для лазанья, был прикреплен большой кулек с конфетти. Генка отвязал кулек, осторожно пересыпал белое, похожее на снег, конфетти в пакет из-под мусора. После чего насыпал в кулек заранее припасенную к Новому году смесь под названием «Скверное Настроение-1».

Пока Генка занимался спортивным верхолазанием, Витька сидел в тренерской и пришивал к рукавице костюма Деда Мороза крючки. Крючки были мелкие-премелкие, Витька с трудом удерживал их пальцами и то и дело ронял на пол. Просунуть же нитку в ушко крючка удавалось вообще только с пятого раза. Витька исколол все пальцы и вовсю ругал неуемную фантазию Генки с его планом страшной мести. Первоначально Витька должен был пришить к рукавице пять крючков, но трудности совершенно лишили его терпения, и ему удалось справиться только с тремя.

– Как дела, белошвейка? – спросил спустившийся Генка.

– Три крючка пришил.

– Маловато. Надо бы побольше…

– А почему они нужны только на правой варежке?

– Тут все просто. – Генка проверил качество пришивания крючков. – Наш директор левша. Значит, все предметы он будет брать левой рукой. А правой… Правой увидишь…

Вдруг в глубине школьных коридоров что-то звонко грохнулось на пол.

– Что это? – вздрогнул Витька.

– Черт его знает… Пойду погляжу… Наверное, привидение погибшего мальчика… Нет, лучше сматываться. Быстро! И тихо. Брякнешь чем-нибудь – убью!

Они побежали. Витька не брякнул. И остался жив.

В четыре часа дня тридцатого декабря Генка в костюме Маньяка, Витька в костюме Однорукого Робота вошли в спортзал своей школы. Помещение было украшено всеми обычными для Нового года штукенциями: разноцветными шарами, гирляндами, еловым лапником, дождем, хлопушками, свечами, звездочками и еще целой тысячей мелких вещиц, которые вроде бы не заметны, но легко создают новогоднее настроение. Даже пахло в зале тем запахом, который бывает лишь один раз в году – смесью хвои, мандаринов, селитры от фейерверков и свободы.