Эдуард Веркин - Кусатель ворон

– А вот прикинь, мы тут бродим-ходим, а Рокотова взяла – и Ефимов Ключ все-таки нашла, а? И уже три литра заветной водички выдула, и успела превратиться.

– В кого? – не удержался я, спросил.

– В кого в кого, в вальпургию. Она же германистка – наверняка мечтает в вальпургию превратиться, вот ее желание и сбывается – крылья уже есть, когти отрастают. Она уже всех там сточила.

– Кого?

– Всех, Жохову, Шефа, Листвянко, конечно. Мы приходим, а там она вальпургия, сидит, в зубах ковыряется… Слушай, а у тебя какое бы желание было, а? Ну, если бы ты Ключ нашел? Здоровье само собой, а для себя?

Я не задумывался особенно, что мне для себя нужно. Не верю я, если честно. В конце концов, все у меня есть вроде.

Книгу, что ли, попросить? Ну, вдохновения то есть, таланту. Журналистом стал, стану писателем. А что? Шаг в жизни, должен же кто-то из нашего городка и писателем стать, не все же только по боксу чемпионы.

– Я бы себе пожелал знаешь чего? Чтобы гипнотизером стать. Вот вижу я, допустим, Жохова направилась в молельню…

Я постукивал затылком по коре. Дуб оказался теплым и приятным, и даже пах хорошо, сладким чаем. Я смотрел на лес, на редкие деревья, оплетенные высохшим вьюном так, что нельзя было предположить даже их принадлежности. Нравилось вот так сидеть, чувствовать себя потерянным и недосягаемым, забытым, свободным, пусть даже в сопровождении пятахинского бреда. Я совсем не думал о том, что мы заблудились, в конце концов, у нас же есть Капанидзе, он найдет, если что.

– Давай опять побежим?! – предложил Пятахин.

– Опять наперегонки?

– Не, просто так, бессмысленно. Побежим, пока не устанем. Ты когда-нибудь через лес бегал?

– Нет, – сказал я.

– Тебе надо попробовать. Это могуче. Попробуем?

– По лесу бегать глупо, шею можно свернуть.

– Ерунда… Слушай, а если это не землетрясение было? Если это метеорит упал, а? И все они уже превратились в зомби. Вот мы придем, а они на нас кинутся. Вот ты сможешь свою Александру вилами проткнуть?

– Не знаю…

– А я свою Снежанку точно не смогу. Вот Жохову сколько угодно, хоть пять раз, только она не заразится ведь. Ты заметил – в фильмах зомби только на красивых нападают. А знаешь, почему мы заблудились? Потому что метеорит исказил пространство. Возможно, у нас тут лента Мебиуса – замкнутый круг, а в нем одни зомби… Слушай, а Жохова ведь предчувствовала – недаром чеснок ела… А ракетница-то настоящая хоть?

– Настоящая.

– Давай проверим, а?

– Не будем мы ничего проверять.

– Тогда давай шишками покидаемся?

– Признайся, Пятахин, твои родители тебя не хотели убить?

– Дай подумаю…

Пятахин размышлял минуту, затем сказал:

– Ну, разве что пару раз. Знаешь, они все время посылали меня в аптеку за железную дорогу, а там на переходе все время кого-то сбивало. Может, они так и хотели меня убить… Точно ведь – хотели.

Пятахин немного загрустил.

– А еще они мне скутер купили. Какие нормальные родители купят ребенку скутер? Если не хотят, чтобы он убился?

– У меня есть мотоцикл, – напомнил я.

– Значит, тебя тоже убить хотели. А, ладно. Давай, что ли, шишками покидаемся.

– Зачем шишками?

– Просто, низачем. От тоски. Рокотова жива, грустить, что ли?

– Да ну. Глупо.

– Брось, нормально, давай покидаемся.

Пятахин начал собирать шишки.

– Ладно, давай покидаемся, – согласился я. – А как победитель определяется?

– А никак. Просто. Ну, у кого фонарь первый вскочит. Тут вообще нет победителей, тут удовольствие. Это как быдлеска – она ни для чего делается, она просто так. Для себя. Все настоящие художники работают только для себя. Я же все-таки поэт.

От дуба не хотелось отрываться, наверное, я бы поспал. Но Пятак уже поднялся и продолжал собирать шишки и желуди. Я тоже стал собирать, не все подряд, те, что посвежее и потяжелее, не сосновые расшеперы, а наоборот, еловые, плотные, чтобы кидались подальше. Карманы отвисли, – все, готово.

– Этот лес мой, – махнул рукой Пятак. – А тот твой. Наступаем и начинаем швыряться, все просто.

– А потом?

Но уже Пятак уходил, громко считая, и я направился в другую сторону, отмерил шагов тридцать, повернулся.

Пятак уже наступал, сжимая шишку в руке. Я двинулся навстречу. На дуэль похоже – зарядили пистолеты и сходятся, целясь друг другу в голову.

Конечно, я не выдержал первым. Запустил шишку, она пролетела у Пятака над головой, он даже не поморщился. Я стрельнул еще, и снова мимо, я не очень меткий. Мы сходились, я невыдержанно швырял в Пятака шишки, он не уклонялся, шагал медленно, смотрел мне в глаза, все ближе и ближе.

Когда осталось метров десять, Пятахин сделал резкое движение рукой. Возле правой щеки просвиристело, и тут же в ухе вспыхнула боль, резкая и сильная, я подумал, что ухо он мне откочерыжил – попробовал даже, нет ли крови? Кровь не текла, и ухо уцелело, только распухло, стало толщиной с оладью.

Я попробовал ответить достойно – куда уж, шишки у Пятахина летели быстрее, били точнее и кусали больнее, вот уже не ожидал в нем такого достоинства, как меткость. Лупили в голову, в руки, в уши, в самые незащищенные и больные места, я уклонялся и отвечал, но все бестолково – попадал либо в ноги, либо в куртку, либо Пятак вообще успевал увернуться. Он определенно был большим мастером шишкового боя, я начал отступать, спрятался за дуб, не очень старый, вполне себе тощий, но Пятак успешно меня за ним простреливал.

Я решил сделать тайм-аут.

– Пятахин, а тебе не стыдно? – спросил я.

– Стыдно, если честно. Стыдно… Знаешь, если уж совсем честно, мне и самому как-то не по себе. А что я могу поделать – снится мне она.

– Кто? – не понял я.

– Жохова. Понимаешь, мое сознание любит Снежанку, а подсознание, видимо, стремится к Жоховой. И ничем хорошим это не кончится, мне надо срочно лечиться…

– Нет, я не про это. Вот тебе не стыдно, что ты поехал вместо баторца, а? То есть его из списка выписали, а тебя по блату включили? Не противно?

– А что противного-то? – зевнул Пятахин. – Если бы я не поехал, поехала бы Желтая Соня, ее мать вовсю проталкивала. Согласись, лучше я, чем Желтая Соня.

С этим спорить было сложно, при всех своих недостатках Пятахин был лучше Желтой Сони.

– Вообще, баторцы пусть радуются, что их две штуки взяли, – заявил Пятахин. – Могли бы и вообще не взять, могли эпидемию объявить. Ящур хотели. А так у нас сплошная демократизация получилась – и мы, и баторцы. В свете последних веяний…

Пятахин резко выхватил шишку и ловко метнул ее прямо мне в лоб.

– Готов! – радостно крикнул он. – Готов, собака!

Он рассмеялся, глядя на мое лицо, наверное, оно на самом деле было очень глупым, я сам иногда от себя смеюсь.

– Готов! Готов! Готов!

– Сам готов! – заорал я в ответ.