Валентин Постников - Карандаш и Самоделкин на Марсе

Путешественники подошли к огромному зданию непонятной конструкции и с интересом принялись его разглядывать. Здание было столь необычной формы, что друзья растерялись, так как не могли понять, где же, собственно, вход в музей.

Профессор Пыхтелкин наконец-то отыскал дверь, и путешественники вошли внутрь здания.

— Прошу вас, заходите, — появился перед посетителями долговязый директор музея.

— Мы бы хотели осмотреть ваш музей, — сказал Самоделкин.

— Чудненько, — подпрыгивая на месте, словно мячик, обрадовался директор. — Я очень рад гостям.

— Сколько стоит билет? — спросил профессор Пыхтелкин.

— По три дохлых мухи с каждого, но для вас сделаем исключение и возьмём только по одной мухе, — продолжал подскакивать директор.

Карандаш подошёл к стенке и прямо на глазах удивлённого директора нарисовал целую банку дохлых мух, которая через секунду превратилась из нарисованной в настоящую.

— Прошу, — протянул банку с мухами художник. — Нам для вас — ничего не жалко.

— Благодарю, — обрадовался директор музея. — А теперь прошу в зал, я лично проведу экскурсию и всё вам покажу, — заявил довольный марсианин, пряча банку с мухами в шкаф.

Карандаш с друзьями проследовали за гидом в первый зал марсианского музея. Последним нехотя плёлся пират Буль-Буль. Ему было скучно.

— В этом зале висят картины наших лучших художников, — сообщил директор. — Вот эта картина — наша гордость, — показал директор на огромный пустой холст в позолоченной раме.

— Так тут же пусто, — поразился Карандаш. — Здесь ничего не нарисовано. Совершенно ничего!

— Правильно, — кивнул головой довольный директор. — Тут не нарисована берёзовая роща и озеро. А на берегу озера не нарисованы купающиеся олени.

— Значит, это не картина, — сказал Самоделкин. — На картинах всегда что-нибудь изображено. Лес, речка, горы или что-нибудь ещё. А тут пусто!

— А на этой картине — мой портрет, — гордо выпятив, грудь сказал директор музея. — Его не нарисовал самый знаменитый марсианский художник. Правда, я похож на самого себя? — спросил директор у Самоделкина.

— Это какой-то обман, — закричал Дырка. — Я не вижу никакого портрета, тут пусто.

— Совершенно пусто, — кивнул директор. — Всё без обмана. Художник не рисовал мой портрет целых десять дней. Даже похудел от усталости.

— А у нас на Земле, чтобы что-то нарисовать, нужно рисовать, а не не рисовать, — сказал географ, и сам чуть не запутался в своих же словах.

— Рисовать — это просто, — махнул рукой директор. — А вот вы попробуйте не рисовать, но так что бы все ваши картины людям нравились. Это очень непросто. Чтобы так не нарисовать, нужно быть очень хорошим художником, — показал он на пустые рамы.

— А здесь что не нарисовано? — спросил Карандаш, переходя к следующей, совершенно пустой раме с холстом.

— О! — восхищённо всплеснул руками директор музея. — Это знаменитая картина, «Восход солнца» называется. Правда, чудо?

— Да, — усмехнулся Карандаш. — Сразу видно, что художник не пожалел красок.

— Красное солнце и море, — пояснил директор. — Всё это художник не нарисовал на холсте.

— А что у вас в другом зале? — спросил профессор Пыхтелкин.

— А в следующем зале у нас музыкальные инструменты, — похвастался директор.

— Музыку я люблю, — оживился пират Буль-Буль. — Я даже играть немного умею, на трубе, — похвастался рыжебородый разбойник.

Путешественники поспешили перейти в другой зал. Директор не обманул. Повсюду висели, стояли, лежали разные инструменты. Многие из них были очень похожи на обыкновенные земные инструменты.

— Труба, — обрадовался шпион Дырка. — Сыграй нам, Буль-Буль.

— Сейчас, — кивнул пират и поднёс трубу к губам, но сколько он ни пыжился, из трубы не вырвалось ни одного даже самого простенького звука.

— А говорил, что играть умеешь, — засмеялся Самоделкин.

— У вас какая-то труба сломанная, — повернулся к директору разбойник Буль-Буль. — Не играет.

— Она очень красиво не играет! — согласился директор. — Вы замечательно на ней не сыграли, я бы так не смог, — грустно вздохнул директор.

— Почему же вы не научитесь? — удивился Самоделкин.

— Для игры на инструментах нужно не иметь музыкального слуха, а он у меня к сожалению есть, — вздохнув пояснил директор.

— А рояль играет? — спросил Дырка.

— О, это старинный рояль, ему сто лет. Он уже сто лет не играет, — ударяя по клавишам, сказал директор.

Рояль не издал ни единого звука.

— А кто из вас умеет не играть на рояле? — спросил директор у своих гостей.

— Я умею не играть на рояле, — выступил вперёд Дырка. — И вообще, я умею не играть на всех музыкальных инструментах. И на гитаре умею не играть, и на балалайке, и на скрипке умею не играть, — хвастался Дырка.

— Вот это да, — удивился директор. — Да вы просто гений!

— Да, я такой! — согласился длинноносый разбойник. — А ещё я меньше всех на Марсе подтягиваюсь и отжимаюсь от пола.

— Можно мне с вами сфотографироваться на память? — попросил директор. — Я вашу фотографию у себя в кабинете повешу и буду всем хвастаться, что вы у меня в гостях были.

— Фотографируйте, — обрадовался Дырка. — Я разрешаю!

Директор музея побежал за фотоаппаратом, а путешественники пошли гулять по музею дальше. Следующий зал весь состоял из огромных и маленьких камней.

— Это что, зал камней? — не понял профессор Пыхтелкин.

— Нет, это скульптуры, — пояснил, подбегая, запыхавшийся директор.

— Скульптуры? — удивился Самоделкин.

— Да, правда, замечательные? — спросил директор, фотографируя со всех сторон Дырку. — Одна лучше другой. Говорят, что вот над этим камнем скульптор не работал целый год. Он каждый день подходил к этому камню и по десять часов в день заставлял себя не высекать из него скульптуру.

— Уф, — вздохнул Самоделкин.

— Я и скульптуры делать тоже не умею, — напомнил о себе шпион Дырка.

— Фантастика! — сел от удивления на пол директор.

— Пожалуй, нам пора. Пора удирать отсюда, — тихо произнёс железный человечек, кивнув на дверь.

— Что вы, что вы! — забеспокоился директор музея. — Я вам ещё хотел показать зал стеклянной посуды и зал растений.

— Нам пора, — пробираясь к выходу, заявил Карандаш. — Нам пора улетать домой.

— Карандашик, ну, пожалуйста, — взмолился профессор Пыхтелкин. — Меня как учёного очень интересует эта планета и её обитатели, давай посмотрим, что они ещё придумали.

— Ну, хорошо, — согласился художник. — Только недолго.

— Прошу вас, гости дорогие, — забегая немного вперёд, предложил директор музея. — Дальше у нам начинается самое интересное.

— Любопытно, что же у них самое интересное? — пробормотал Самоделкин.