W.I.T.C.H - Дружба творит чудеса. Иной путь (Адаптация текста Элизабет Ленхард.)

Получив подарок, Корнелия смерила котенка испепеляющим взглядом. Малыш уютно свернулся калачиком в своей корзинке. Его большие круглые глаза, казалось, улыбались чародейке.

«И почему у всех сегодня такое хорошее настроение? — подумала Корнелия, глубоко вздохнув. — С чего вдруг, хотела бы я знать…»

-Ну, и что мне теперь с тобой делать? — фыркнув, обратилась чародейка к зверьку.

В эту секунду в прихожую вбежала Лилиан. Она вечно совала нос не в свои дела, но сейчас ее появление было даже кстати.

-А можно я возьму котенка себе? — пискнула девочка, подскочив к корзинке. — Он такой милый!

- Вот и отлично, — без всякого энтузиазма произнесла Корнелия. — Считай, что он твой.

Чародейка развернулась и направилась к лестнице. Она дождаться не могла, когда наконец окажется в своей комнате и хлопнет за собой дверью. Ей хотелось позабыть о своей сестре,

о Вилл, об этом глупом маленьком котенке — обо всех! Точнее, обо всех, кроме одного человека.

Кроме Калеба.

И снова при мысли о потерянной любви перед мысленным взором Корнелии возник облик юноши. Она как наяву увидела его мужественный овал лица, зеленые полоски на щеках, темные колючие глаза, которые оттаивали, глядя на Корнелию.

Девочка слабо улыбнулась. Когда она вспоминала Калеба, у нее на губах неизменно возникала улыбка.

Пока Корнелия поднималась в свою комнату, мысленный образ возлюбленного стал меняться. Прекрасные глаза Калеба сделались пустыми. Веки слились с щеками и лбом. Черты лица растворились, превратившись в ровную белую поверхность. Зеленые полоски на его щеках изогнулись, разрослись и сделались покрытыми росой изумрудными листьями. То, что когда-то было лицом, превратилось в лепестки. Калеб стал цветком.

Этот цветок, живой, но неподвижный, Корнелия поместила в вазу с водой и поставила на свой письменный стол.

Сердце чародейки сжалось от боли и скорби. Она тяжело дышала, перед глазами всё плыло.

Лилиан веселилась в гостиной, с хихиканьем и визгом таская котенка на руках. Корнелия была рада, что на время избавилась и от сестры, и от кота.

Но нет, Лилиан не собиралась оставлять ее в покое. Только Корнелия оказалась на верхней площадке лестницы, как младшая сестренка крикнула ей в спину:

-А можно, я назову его Наполеоном? Корнелия не обернулась. Она не хотела,

чтобы Лилиан или мама, сидевшая в гостиной с чашечкой чая, видели ее залитое слезами лицо. Чародейка небрежно бросила через плечо:

-Как хочешь, так и называй, Лилиан. Я же сказала: он твой.

Лилиан ликующе захлопала в ладоши и завопила:

-Наполеон! Мой Наполеон!

Тем временем Корнелия вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь.

Теперь, день спустя, настроение Корнелии нисколько не улучшилось, и шумная возня Лилиан с Наполеоном только еще больше раздражала ее. Корнелия лежала на животе на кровати и пыталась учить уроки. Лилиан не могла выбрать более неудачного места для своих дурацких игр!

- Ну давай, киса! — прощебетала малышка, бросив своему новому любимцу мячик и при этом ударившись головой о матрас.

-Попробуй еще разок! — пищала Лилиан. — Принеси мячик!

Бум! Бух! Швари!

- Хватит, Лилиан! — вскричала Корнелия.

Из-под кровати высунулась розовощекая мордашка Лилиан. Блестящие глазенки с любопытством уставились на старшую сестру.

- Сколько можно тебя просить? — нахмурилась Корнелия. — Поиграй с котом где-нибудь в другом месте!

- Но ему нравится здесь! — возразила Лилиан и, чтобы доказать свою правоту, бросила на пол желтый мячик. Наполеон выскочил из-под кровати и, налетев на него, принялся лупить своими маленькими лапками.

-Меня это не интересует! — завопила Корнелия и, не в силах бороться со злостью, отшвырнула тетрадку. Та с неприятным шлепком ударилась о стенку и упала на пол. — Я не хочу, чтобы это животное мозолило мне глаза! Выметайтесь из моей комнаты! СЕЙЧАС ЖЕ!

Только когда Корнелия заорала во всю глотку, до Лилиан наконец дошло, что дело нешуточное. Показав сестре язык, малышка подхватила котенка и, словно мягкую игрушку, перекинула его через плечо.

— Пойдем, Наполеон, — пропыхтела она, шумно вздохнув. — Нам здесь не рады!

Лилиан вылетела из комнаты так быстро, как только позволяли ее коротенькие ножки. Сидевший у нее на плече Наполеон одарил Корнелию печальным взглядом. А потом, посмотрев на цветок у чародейки на столе, котенок протяжно и жалобно мяукнул.

Это был самый грустный звук, который Корнелии только доводилось слышать, и она рассердилась еще больше!

«Зачем Вилл притащила этого кота? — подумала она, с отвращением фыркнув. — Я ее об этом не просила, он тут никому не нужен! Она хотела мне помочь. Думала, котик меня утешит! Что за дурацкая идея! Не надо меня утешать! Ничего мне не нужно! Пусть лучше оставят меня в покое!» Одиночество…

Корнелия поглядела на свой стол. Сияющая белоснежная лилия в вазе, стоящей в самом центре столешницы, так и дышала жизнью. Чародейка ощущала присутствие Калеба.

И в то же время она была оглушительно, бесконечно одинока.

И, хотя она сама этого добивалась, в глубине души ей хотелось совсем другого. Она скучала по своим подругам. По их милой болтовне, по сплетням и даже по школьным коридорам.

Она тосковала по своей лучшей подруге Элион.

А что до Вилл, Тарани, Ирмы и Хай Лин — по ним она тоже скучала, но при этом они ее раздражали.

Корнелии казалось, что Ирма и Хай Лин замечательно ладят друг с другом, да и Вилл с Тарани — тоже не разлей вода.

«Единственная, кто не вписывается в компанию, — с горечью подумала чародейка, — это я! Мой возлюбленный превратился в цветок, а лучшая подруга стала правительницей параллельного мира. У меня не осталось никого. До чего же это несправедливо!»

Корнелия утопала в мягком покрывале, наброшенном поверх кровати. Невыразимая скорбь давила на нее тяжким грузом. Девочке казалось, что ее окутало какое-то черное облако — плотное, удушливое, сквозь которое ничто не может пробиться.

— Корнелия!

«Ничто, кроме маминого голоса», — нахмурившись, подумала Корнелия. Она нехотя встала и поплелась к двери. Выглянув в щелочку, чародейка увидела маму, которая стояла возле входной двери.

-Пришли Вилл и Ирма! — крикнула мама.

- Опять? — Грусть в сердце Корнелии уступила место вспышке гнева. Она вовсе не хотела видеть Вилл с ее всемогущим Сердцем Кондракара, да и Ирму тоже. Чародейка знала одно: ей больше не хотелось иметь с бывшими подругами ничего общего. — Скажи, что меня нет дома! — велела она маме. — Не хочу с ними разговаривать!

Мама окинула ее долгим, внимательным взглядом. Лицо Корнелии было непроницаемо. Она развернулась и направилась в свою комнату. Закрывая за собой дверь, чародейка услышала, как мама говорит: