Даниил Аль - Дорога на Стрельну

— Уважаю я флот. Сам хотел быть моряком…

— В детстве все хотят. А потом не каждый мечтает тянуть флотскую лямку. Опять же служба четыре года. Нет-нет, я тебя сразу понял, ты флот не уважаешь!

Спорить было бесполезно. Я видел, что недружелюбное отношение моряка ко мне не прошло. Надо сказать, что и я не мог перебороть чувство неприязни к нему.

«Все-таки есть в нем что-то шаблонное, плакатное, уже не раз виденное, — думал я, поглядывая на матроса. — Эдакий „товарищ Братишкин“… Взгляд свысока на все сухопутное. „Мы, мы… мы моряки!“ Всегда ли эта словесная удаль соответствует боевой? А как будет, если я попаду с ним в переделку? Выручит? Или покинет на произвол судьбы, поскольку я сухопутный?»

Шведов молчал. Вслушиваясь в звуки боя и оглядывая местность, он, как мне казалось, старался представить себе обстановку. Смотрел он не на залив, а в противоположную сторону, влево. Особенно внимательно вглядывался в каждую дорогу или даже проулок между дачными домиками.

— Чего ты там высматриваешь? — спросил его Кратов. — Думаешь, фашист оттуда выскочит?

— Смотрю, не появятся ли наши.

— А чего их смотреть? Своих не видел, что ли?

— Если своих здесь увидим, которые оттуда пойдут, считай, прорвался немец через железную дорогу.

— Прорвётся он! Скажешь тоже. Как это можно через такой огневой заслон прорваться?!

— Бывает, — ответил Шведов. — Через Варшавскую дорогу он же прорвался.

— Так то — Варшавская, а то — Балтийская! Название совершенно другое. Попробуй-ка через такое название прорваться! И нечего улыбаться, — опять рассердился на меня Кратов. — Название не случайное у этой дороги. Балтийская — потому что к зоне флота относится и находится в досягаемости его артиллерии. Понял?

— Все правильно. Я с вами совершенно согласен.

Я действительно разделял мысли Кратова насчёт Балтийской железной дороги, хотя и выражал он их весьма своеобразно. В самом деле: как это может быть, чтобы фашисты прорвались сюда?! Об этом смешно даже думать! Во-первых, дорога, по которой мы едем, единственная. Только по ней теперь поддерживается связь Ленинграда со Стрельной, Петергофом, Ораниенбаумом и дальше — с фортами Красная Горка и Серая Лошадь. Во-вторых, если немцы поставят здесь, на берегу, свои пушки, они будут бить по кораблям. До фарватера отсюда рукой подать. Целься хоть в иллюминатор — не промахнёшься. Наконец, тут и Ленинград совсем рядом. Ну просто вот он. Нет, не могут фашисты сюда прорваться!

Между тем на дороге становилось все оживлённее. Мы нагнали несколько машин, замедливших ход, и пристроились за ними. Обогнать их было трудно, так как шли встречные машины. Одна из них вдруг притормозила, и высунувшийся из окошка водитель закричал:

— Иванов! Сашка! Стой!

Мы остановились.

— Вертай назад! Я там был!

— Где там? Чего там впереди?

— Там пробка! Дальше развилки на Красное Село КПП машины не пропускает!

— Почему не пускают? — допытывался наш шофёр.

— «Почему», «почему»! Немец бьёт по дороге прицельным огнём — вот почему. Снаряды и мины кидает.

Встречный шофёр перебежал к нам через шоссе. Шведов, Кратов, а за ними и я соскочили на землю.

Шофёр рассказал, что ещё полчаса назад по шоссе на Стрельну спокойно шли машины. Но вот противник начал артобстрел. Несколько машин было разбито снарядами.

— Как цыплят набил по обе стороны шоссейки.

— По самой развилке, по скоплению машин бьёт? — спросил Шведов.

— Не бьёт. Развилка как раз горушкой прикрыта, не видать ему.

— Что значит «не видать»? — Андрей достал пачку «Норда» и предложил всем папиросы. — Можно по карте развилку накрыть.

— Пока не догадывается. Но скоро, видать, начнёт. Потому и разгоняют машины. Так что ехать смыслу нету. Заворачивай, Сашка, назад!

— Надо подумать, — уныло отозвался Иванов.

— Ну, тогда покедова. Думай! — Его знакомец вернулся к своей машине и укатил.

Ехать и в самом деле было некуда. Впереди, совсем уже близко, кончался хвост остановившихся машин. Некоторые грузовики выворачивали из ряда и ехали назад к городу. Другие медленно подтягивались на их место.

Иванов сплюнул и сел на подножку своей полуторки.

— Делать нечего, придётся загорать, — со вздохом сказал он. — Для фронтового шофёра дело не новое… За час не прояснится — отъеду назад к Кировскому заводу. А там буду ждать темноты.

— Спасибо, что подбросил. — Андрей протянул водителю руку. — Тебе и верно лучше подождать. А наше дело другое.

— Точно. Если надо, по-пластунски проползём, — сказал Кратов. — Эх, дёрнул меня черт! Надо было мне морем идти. На катеришке каком-нибудь самом паршивом давно бы на месте был!

— А ты, Данилов, с нами или тут останешься? — спросил Шведов.

— Конечно, с вами!

— Ну, догоняй, — буркнул Кратов, возможно уже понадеявшийся избавиться от меня.

Оба они, вскинув на плечи винтовки, зашагали по дороге. Я полез в кузов за чемоданом. Соскочив на землю, я протянул руку шофёру.

— Спасибо вам. Встретимся во Второй.

— Хорошо бы, — вздохнул Иванов. — Здесь останешься — могут в другую часть зафуговать. Везде, конечно, люди, но неохота со своей дивизией расставаться… Послушай, Данилов, может, тебе не ходить с этими ребятами, а? Нам с тобой в одну дивизию, как-нибудь вместях и доберёмся.

— Нет, не могу. Вы уж не обижайтесь.

— Ну, ты, конечно, смотри сам, Данилов. Только я тебе вот что скажу. Там, — Иванов показал рукой вдоль дороги, — если ещё не передовая, то уже кое-что вроде. Идти в одиночку, без своей части, когда не знаешь обстановки — что спереди, что с фланга, — не дело это. А потом, хорошо, если сразу убьёт. А ранит если? Сам идти не сможешь, помочь некому…

— Я же не один. Вот я и хочу с ними…

— Тогда вот что: держись-ка ты лучше ближе к сержанту. Он опытный, кадровый, в финскую воевал. Медаль у него под шинелью есть. Зря не давали! В случае чего, его слушай, а не матроса этого.

— А чем вам матрос не понравился? — спросил я с любопытством.

— Не то чтобы не понравился, а вообще матросы на земле шальные делаются. На кораблях они совершенно иначе воюют, бесшумно. Кто в бинокль глядит, кто рулевую баранку крутит, кто пушку нацеливает. И все молча, деловито. «Ура!» кричат, только когда ко дну идут… А на земле они как с цепи сорвавшиеся. И гибнут часто зазря. Так что ты лучше Андрея этого слушай.

Я поблагодарил Иванова за добрые напутствия и собрался было тронуться в путь.

— Погоди ещё чуток.

Он полез куда-то под сиденье.

— Нате вам на троих. Неизвестно ведь, когда до места доберётесь.

С этими словами водитель протянул мне кусок сала, завёрнутый в газету. Я стал отказываться, сказав, что у меня есть с собой булка, сахар…

— Булка и сахар — это дома к чаю. А здесь сало вернее будет.