Даниил Аль - Дорога на Стрельну

С передней площадки трамвая сходил человек. Он сходил обыкновенно и спокойно, как только что приехавший на свою остановку пассажир. Подержался рукой за поручень. Чуть задержался на верхней подножке, будто дожидаясь, пока вагон окончательно остановится, и легко соскочил с нижней подножки на землю. На нем не было головного убора, не видно было и оружия… Я не сразу понял, что это немец. Немец! Сапоги с короткими голенищами раструбом. Мундир щавелевого цвета… Немец повернулся лицом к вагону, расстегнул прореху и стал мочиться. Я ещё не успел сообразить, что же надо делать, как Шведов выстрелил. Немец рухнул вниз.

— За мной! — крикнул Андрей. — Ползком и перебежками! Вон к тем бугоркам!

Он выскочил из кювета и, пригнувшись, побежал через поле в сторону залива. Я побежал за ним. Мы неслись вдоль какой-то канавы или ручейка. Впереди, на пересечении её с другой канавой, образовались два довольно высоких бугра. Они находились как раз напротив трамвая, метрах в двухстах от него.

Раздались выстрелы. Возле моей руки просвистела пуля. Я поджал руку. Вторая пуля чуть не клюнула меня в затылок, просвистела возле самого уха.

— Ложись! — крикнул Шведов и опрокинулся в канаву. Я тоже плюхнулся вниз, взмахнув руками, точно меня подстрелили. Андрей быстро пополз вперёд по мокрому дну.

— Скорее, Саня, за те бугры. Что надо позиция!

За буграми мы осторожно осмотрелись. Враг перестал стрелять. Возможно, потерял нас из виду. Немца, упавшего возле трамвая, видно не было. То ли сам вполз в вагон, где оставалось его оружие и снаряжение, то ли ему помогли, то ли он свалился в кювет. Сколько их там, в трамвае? Ещё один или больше? Все четыре двери в обоих вагонах открыты. Все стекла целы.

Я заметил что-то вроде тряпки, свисавшей с крыши первого вагона, над передней площадкой.

— Смотрите, Андрей, на крыше трамвая фрицевская шинель. Вон пола свешивается.

— Точно, Саня! Ты, оказывается, глазастый! Так оно и есть, как я думал. Он это, подлец!

— Кто он?

— Наблюдатель. Телефонист его, наверно, в вагоне сидел, сведения передавал. А он на крыше располагался. Шинельку расстелил, чтоб помягче было лежать.

— Андрей, это он убил женщин?

— Кто ж ещё?

По мнению Шведова, наблюдатель видел нас, когда мы прошли по кювету буквально возле него. Затаившись, он пропустил нас мимо себя к Стрельне, в сторону вышедших на дорогу гитлеровцев. А не стрелял он нам в спину, хотя ему ничего не стоило нас уложить, чтобы не обнаруживать себя. За нами могли идти другие бойцы. Для него важнее всего было сохранить свой наблюдательный пункт. С крыши трамвая он видел в бинокль далеко кругом. Другой точки, поднятой так высоко над этой ровной местностью, не было.

И Андрей, и я хорошо помнили, что, когда мы ползли обратно, никого не видели на крыше трамвая. Шведов предположил, что наблюдатель в это время спустился в вагон. То ли к телефону, то ли перекусить. Фриц, которого Андрей убил или ранил, был, по его мнению, телефонистом. Распарившись от долгого ожидания в перегретом солнцем вагоне, он «рассупонился» и вышел «до ветру».

— Крепко мы с тобой, Саня, оплошали, когда туда шли. Тогда и надо было этих фашистов уничтожить. А ещё лучше живьём взять. Все разговорчики! Послал же бог болтуна в попутчики, — ворчал Шведов. — Да и я тоже хорош! Как свинья под дубом: под ноги смотрю, а чтобы наверх поднять рыло, так этого нет. Знал ведь, что наблюдатель этот где-то неподалёку находится. Все хоронились от него, вместо того чтобы его разыскать и обезвредить. Вот что значит оборонительная тактика!

— Что уж теперь поделаешь!

— Что? Исправлять надо свою промашку. Хорошо бы живьём захватить фашиста. А на худой конец уничтожим его. Готовься, Саня.

— В принципе я готов.

— В принципе! Ты штык примкни. Ранец сними. Патронов в карманы побольше переложи. Проверь затвор. Индивидуальный пакет с собой?

Я закопошился, сидя на корточках. Андрей непрерывно вёл наблюдение.

— Побыстрее шевелись, — торопил он меня. — Фашист небось по телефону подмогу вызвал. Чтобы нас помогли прикончить и раненого забрали.

— Готов я.

— Тогда слушай. Если фриц в вагоне, позиция у него невыгодная: чтобы выстрелить, ему надо либо на площадку выползать, либо разбивать стекло и стрелять из окна. И то, и другое несподручно. Если он в кювете сидит перед вагоном, стрелять ему будет удобно. Правда, стрелок он вроде неважный… Мы с тобой с двух сторон на него пойдём, перебежками и ползком. Учти, если фриц в кювете, только сверху на него нападай. Упаси бог сбоку от него в кювет влезть: легко уложит, и целиться ему не придётся. Хорошо бы захватить фашиста живьём.

— «Ура!» кричать, чтобы запугать немца?

— Кричи… Чтобы себя подбодрить… Теперь так, Саня. Расползаемся по канаве в разные стороны, метров по пятнадцать отсюда. И по моему сигналу вперёд.

Я ползком двинулся по канаве. Но Андрей схватил меня за ногу.

— Отставить, Саня. Отставить! Глянь под первый вагон.

Я осторожно выглянул. Между колёсами первого вагона шевелились чёрные тени… Нет, какие там тени — ноги! Не меньше четырех пар сапог топталось на шоссе за трамваем.

— Четыре или пять фрицев прибежало, — сказал Андрей. — Остаёмся здесь в обороне… А ну, по фашистским ногам! Расстояние — двести метров. Прицел — два! Приготовься!

Я положил винтовку в небольшую выемку в бугре, поднял рамку, поставил прицел и стал наводить мушку на самую левую ногу.

— Огонь! — скомандовал Шведов.

Я выстрелил. Одновременно ударил и его выстрел. Немцы за вагоном разбежались в разные стороны, за колёсные тележки.

— Встречай, Саня, тех, кто слева, из-за второго вагона, появится. Только не стреляй, пока они из кювета на поле не выйдут. Пусть вслепую идут. Убери пока винтовку!

— Андрей, это считается бой?

— Считается, Саня, считается. Только целься хорошо. Не торопись. Чтобы наверняка.

Гитлеровцы не заставили себя долго ждать. С моей, левой стороны показались двое. Они вскочили в кювет значительно левее трамвая.

С другой стороны трамвая, из-за первого вагона, два других немца выбежали на поле. Один из них держал у живота автомат, другой прижимал, точно ребёнка, к груди что-то вроде ружья, но гораздо более массивное. «Ручной пулемёт!» — сообразил я.

По тому, как шли и осматривались эти двое, было ясно, что они нас не видят. Шведов полулежал вдоль канавы и наблюдал за фрицами.

— Стреляйте, — зашептал я ему. — У них пулемёт!

— Хороша машина! Пусть они мне его поближе поднесут. Только бы на тех, что слева, мне не отвлекаться. Смотри, не оплошай.