Всеволод Нестайко - Необычайные приключения Робинзона Кукурузо

— Ну смотрите,— равнодушно сказал дед и осторожно стал загонять свой челнок в камыши рядом с нашим.

Мы молчали. Кукурузо, видно, ждал и боялся дедовых расспросов. Но дед молча маскировал свой челнок камышами. В таких случаях всегда лучше самому что-то спрашивать. И Кукурузо наконец несмело спросил:

— Диду, а вы как здесь очутились?

— Топиться ехал. С горя. Что у меня внук такой непутёвый.

— Да не шутите, диду.

— Вот, интересно мне с тобою шутить!

— Ну, скажите, диду,— канючил Кукурузо.

— Ты же мне соврал, чего же я должен правду тебе говорить.

— Да я…— запнулся Кукурузо. Что же тут скажешь?

— Эх-хе-хе,— печально вздохнул дед.— Куда же я мог ехать!.. Тебя, дурачка, искал… Взялся это я сегодня днём ружьё своё чистить. В воскресенье же открытие охоты. Решил и твоё почистить. Думаю, хоть и двоечник ты, а жалко — всё равно надо же из тебя охотника сделать. Гляжу — нет твоего ружья. Туда-сюда, всю хату перерыл — нету. Неужели, думаю, украл кто-то? Потом глядь — патронов почти половины нет (они же у меня, дурачок, на счету). Стал догадываться. Тем более, вижу, и стёганки нет, в которой ты со мной на охоту ходил… Но всё-таки решил проверить. И потащился аж в Пески к тётке Ганне… Вот так ты мои старые ноги жалеешь! Туда семь километров, назад семь. Там тебя, ясное дело, не нашёл… Ганне не стал ничего говорить, чтоб не волновалась. Ну, думаю, не иначе, как в плавни хлопец махнул, чёртова душа. Я и сам туда пацаном когда-то удирал… Пришёл из Песков — уже вечерело. Надо бы на утро поиски отложить, да на душе неспокойно. Всё-таки плавни — это не шутка. Не один фашист могилу тут себе нашёл. Чем дома сидеть, дай, думаю, поеду поищу. И поехал. Вот так-то…

Мы всего могли ожидать — и того, что дед будет сильно ругаться, и даже уши надерёт, как бывало. Но что дед будет говорить так просто и откровенно, мы, конечно, не думали. Мы притихли и молчали.

— Эх, неужели я помру и не увижу, выйдет из тебя человек или нет? — с болью сказал дед.

— Не говорите так, диду, не помрёте вы,— испуганно пискнул Кукурузо.

— А ты что думал — дед вечный?.. На девяносто уже повернуло! Ещё немного — и бултых в могилу вниз головой. Недолго ждать уже…

— Я, может, ещё даже раньше вас помру. Помните, как у меня чиряк на ноге был и температура сорок… Так что не говорите.

— Э, сынок, закон есть: молодые могут умереть, старые должны умереть… Так уж заведено. И не нужно в этом соревноваться. Лучше в другом чём-нибудь.

Воцарилось молчание. Видно, слова деда сильно расстроили и взволновали моего друга. Да и меня тоже. Никогда я не видел деда таким. Всегда он бурчал, ругался, даже подзатыльники давал, а тут… Эх, лучше бы он нам уши надрал…

— Диду,— жалобно сказал Кукурузо,— вы не говорите матери. Я вас прошу. А, диду?

— Да что там говорить. Нечем радовать.

— Я учу грамматику, учу, честное слово. И переэкзаменовку сдам.

— Увидим… Ложитесь-ка поспите немного. Потому что в самый нужный момент будете как червяки в обмороке. Ещё долго ждать.

— А вы? Может, вы поспите, а мы подежурим.

— Давай-давай! — буркнул дед… Это уже было привычное дедово «давай-давай», и от него стало легче.

Кукурузо больше не спорил и послушно стал укладываться. Я, конечно, тоже.

Сон поборол меня сразу, как только я положил голову.

И показалось мне, что не проспал я и минуты, как кто-то тронул меня за плечо. Я раскрыл глаза и в то же время почувствовал на своих губах прикосновение заскорузлого дедова пальца. И сразу сообразил, что нужно молчать.

Уже светало, и в серой предрассветной мгле я увидел, что Кукурузо сидит на корме и мигает заспанными глазами. Я осторожно приподнялся и посмотрел на плёс. Кныш сидел в лодке и выбирал из сетей рыбу. Кнышихи не было. Большие щуки, лещи и караси мокро шлёпались на дно лодки. Улов был богатейший!

— Ну, пошли, хлопцы,— шепнул дед и громко кашлянул: — Кха-кха!

Кныш вздрогнул, съёжился, втянул голову в плечи.

Дед осторожно, не спеша выводил свой челнок из камышей. Мы — за дедом.

— Бог в помощь, человече добрый,— спокойно сказал дед, подплывая к Кнышу.

— Гы-гы… Зд-здравствуйте,— придурковато оскалился Кныш.— Ну и напугали вы меня, диду. Я уже бог знает что подумал. Гы-гы.

— Рыбку ловишь? — так же спокойно спросил дед.

— Ага, ага…— завертелся на месте Кныш.— Смотрите, сколько! Вот улов! Даже сам не ожидал… И вот тут будет. Я как раз про вас думал. Непременно, думаю, завезу деду самых лучшеньких. Вот хорошо, что вы встретились. Берите, пожалуйста, какие на вас смотрят. Вот эту щучку, и карасиков этих, и лещика… Куда вам положить?

Кныш взял самую большую щуку и уже наклонился, чтобы бросить деду в челнок, но дед резким движением оттолкнул его руку, и щука шлёпнулась в воду — только брызги полетели.

— Собирайся. Поедем,— строго сказал дед.

— Куда? Что? Вот шутят… Гы-гы,— опять осклабился Кныш.

— Собирайся, говорю! — повторил дед.

— Да что вы? Ну зачем? Это вы серьёзно? Да подождите… Хотите, я вам половину рыбы отдам. И чарку поставлю. И конфет хлопцам куплю.

— Эх, зря ты, человече, живёшь на свете. Только воздух отравляешь и продукты портишь… Собирайся.

Мы сидели в своей лодке притихшие и только смотрели. И как это дед не боится?! Без ружья, без ничего! Кныш же во-он какой здоровый! Толкнёт раз, и — пропал дед, как пузырь на воде. Но Кныш был как собака побитая. Даже казалось, что у него есть хвост и он его поджал. И глазами смотрел совсем собачьими. Поспешно он выбирал сети и молча поглядывал на деда, как шкодливый щенок.

Но дед был неумолим. И когда Кныш кончил выбирать, сурово приказал:

— Погоняй вперёд!

И Кныш послушно поплыл вперёд, за ним дед, а за дедом уже мы.

Только мы отъехали от острова, как Кныш заскулил:

— Отпустите, диду! Отпустите, пожалуйста!

И голос у него стал такой плаксивый. Даже не верилось, что это говорит здоровенный дядька, который может выпить одним духом поллитра денатурчика. Я с удивлением смотрел на него. Вот тебе и бандит, вот тебе и хищник! А я ещё его боялся — чуть не помер от страха.

Кныш ныл всю дорогу:

— Диду, неужели вам больше всех надо? Отпустите… Что я — у вас разве что украл? Так чего же вы… Отпустите… Я вас очень прошу… Пожалейте… Отпустите.

Дед молчал, будто и не слышал.

Так мы доехали до самого села.

— Теперь складывай рыбу в сети — на плечо, и пошли! — приказал дед.

И Кныш подчинился. Я только диву давался, что всё вышло так просто — без выстрелов, без драки. И связывать не пришлось. Была на дедовой стороне какая-то сила, которой не мог ослушаться Кныш.

Дальше было ещё проще. Мы пришли к милиционеру товарищу Валигуре, разбудили его. Он вышел заспанный, в шлёпанцах на босу ногу, но в кителе, в галифе и даже в фуражке.