Василий Тарасенко - На правом траверзе синий ветер

Галя сердито пнула камешек и ответила Марту:

– Не передумали.

– Это ничего, – уверенно сказал Мартин, – время ещё есть. До августа ещё ого-го сколько дней.

– Точно! – облегчённо вздохнула Галина. Тем временем дорога довела их до старого здания красного кирпича, окна в котором весело поблёскивали утренним солнцем. Март остановился и завистливо вздохнул, на что Галька проворчала:

– Опять вздыхаешь! Зашёл бы уже, да и всё.

– Боюсь, – признался Март.

– Вот, а ещё на лошади хочешь учиться кататься! – рассердилась Галька и тряхнула чёрными прядями слегка растрёпанной причёски.

– Так вот лошадей и боюсь, – Март опустил голову, заалев ушами.

Галя вообще-то не была вредной девчонкой. Она всегда понимала страхи и сомнения давнего приятеля, ещё с детсадовских времён. Вот и сейчас девочка не стала насмешничать, а просто сказала:

– Хочешь, вместе зайдём?

– Нет, нет, что ты! – вскинулся Март. – Я сам! Когда-нибудь обязательно зайду.

Их обоих удручала такая двойственность Мартина. Как сказал однажды его отец, известный журналист, проблема взаимоотношений юного Пузова с лошадьми являет собой чистый незамутнённый пример житейской диалектики. Что такое диалектика, ребята узнали в тот же день. И под собственные вздохи отправились гулять. Проще говоря, Март любил лошадей до спёртого дыхания, но до сих пор ни к одной так и не подошёл, хотя старшие ребята из конноспортивного клуба «Иппожанр» постоянно прогуливали своих красавцев и красавиц по городским улицам. Увы, Мартин боялся даже протянуть руку к атласному боку лошади, что уж там говорить о возможности на них кататься. А в этом красном доме посреди леса вот уже три года располагался этот самый клуб. И каждый раз, проходя мимо, Март вот так же останавливался и вздыхал. Галина тихо спросила:

– Пойдём?

– Конечно! – мальчик улыбнулся, и они зашагали дальше. До цели их пути оставалось всего ничего. Даже меньше. Метров через сто они свернули с дороги в лес по утоптанной туристами и гуляющими тропе, а ещё через метров пятьдесят дошли до первого от дороги орудийного дворика. Никакой пушки здесь, конечно, не было. Металлисты много лет назад за месяц срезали весь металл. Но оставался бетонный бруствер, защищающий орудие со стороны моря, и бетонная же площадка с вмурованной поворотной шестернёй, посреди которой зиял провал. Когда-то в нём находился механизм, подающий снаряды. Тропа тянулась дальше, вниз по пологой лощине к далёкому морскому берегу. И везде вокруг валялся мусор. Галя расстроено сказала:

– Ну, что за безобразие… Прямо не люди, а бабуины какие-то.

– Туристы, – махнул рукой Март, снял с объектива фотоаппарата затворную крышку и припал глазом к видоискателю.

– Ну ты сам посмотри, здесь столько всякой дряни, – настроение Гали недовольно поползло куда-то прочь, судя по обиженному лицу. Март понял, что ситуацию надо спасать. Он навёл объектив на девочку и сказал:

– Снимаю!

– Ай! – взвизгнула Галя и отвернулась. Но было поздно: аппарат щёлкнул, выдвинутая вспышка бликнула, а на жидкокристаллическом мониторчике появилась девочка. Она смотрела куда-то в бок и дулась. Март довольно показал Гальке снимок. Она тут же попыталась ткнуть пальцем в сенсорный экранчик, чтобы стереть изображение, но Март ловко увернулся, отбежал на пару метров и наставительно сообщил:

– Искусство требует жертв!

– Ну, я тебя сейчас в жертву-то и принесу! – грозно нахмурилась девочка, но побегать возле орудийного дворика им не дали. Противный глухой голос со злым раздражением пропыхтел где-то рядом:

– Чего вы тут слоняетесь?

Из-за бетонной стены показался колоритный мужичок с синюшным помятым лицом болезненно-коричневого цвета. Одет он был в старую куртку на голое тело, чудовищно грязные спортивные штаны и рваные кеды. Водянистые мутные глаза, когда-то карие, моргнули. Взгляд бомжа липко прошёлся по ребятам, а затем мужичок продолжил, шаря взглядом уже вокруг:

– И чего это вы тут одни делаете?

– А мы не одни! – звонко ответил Март, внутренне натягиваясь словно струна. Он уже догадался, что сейчас придётся удирать. Такие противные взрослые очень опасны, особенно в глухих местах. Мальчик спокойно вернул на объектив крышку, прижал фотоаппарата локтем к телу и добавил:

– Наши родители тут рядом.

– Позвать? – невинно включилась в разговор Галька, тоже заметно напружинившаяся.

– Остынь, Савва, – следом за первым дядькой к ребятам из укрытия выбрался второй, не менее колоритный. Но вот лицо у этого второго оказалось намного живее. Да и ростом он оказался на голову выше первого. Седые пряди давно не мытых волос сальными плетями обрамляли вытянутое лицо, а чёрные глаза смотрели на мир, словно дырки. Март уже собрался дёрнуть Гальку, чтобы побыстрее драпать, когда этот второй ткнул Савву в плечо высохшим кулаком, привлекая к себе внимание. Тот недовольно что-то пробурчал под нос, и бомжи пошли прямо по лесу в сторону базы отдыха, за следующую седловину, в другую бухту. Отойдя на несколько метров, бродяги застыли, посовещались о чём-то и друг лысого Саввы, облачённый в древний пиджак, грязную рубаху неопределённого цвета, ветхие штаны и на удивление новые туфли, обернулся и почти крикнул ребятам:

– Вы бы тут не ходили одни. Мало ли что.

И они бодро двинулись дальше, вскоре растворившись среди деревьев. Март облегчённо выдохнул и пробормотал:

– Фу-у-у-ух, я уж думал, линять надо.

– Ага, – тихо ответила Галя. Она успела подойти к Марту поближе во время общения с бомжами и теперь с самым независимым видом шагнула в сторону. Мальчик понимающе фыркнул и спросил:

– Ну, что? Фотки делаем?

– Конечно! – откликнулась девочка. – А давай ты ещё и мусор этот поснимаешь? И батарею?

– Правда, жалко, что её разрушили? – Мартин подошёл к брустверу и погладил ладонью монолитный бетон, не поддавшийся ни времени, ни вандалам.

– Конечно жалко, – сказала Галя.

– Залазь на стенку, – распорядился Март. Следующие полчаса они отдали фотографированию Гальки на фоне бруствера, на самом укреплении, на полуразрушенном трапе, ведущем в бункер и полузатопленную систему потерн, связывающих все четыре орудийных дворика и КП.

Когда Март и Галя вдвоём уселись на поребрик бруствера, разглядывая лощину и клочок синего моря, видневшийся далеко на юге от батареи, девочка полезла в карманы брюк, достала из них два аккуратно завёрнутых в салфетки бутерброда с колбасой и один из них вручила Мартину. Фотограф благодарно вгрызся в угощение, а через минуту, слизнув крошки с ладони, простонал:

– Вкуснотища… А ещё есть?

– Я тебе что, бездонная что ли? – возмутилась Галька.

– Воспитанная дама обязана подкармливать своего кавалера, – невозмутимо ответил Март. И кубарем скатился по внешнему склону укрепления в кусты. Галька уже собралась последовать за ним, но её остановил окрик мальчика: