Василий Тарасенко - На правом траверзе синий ветер

Галька и Пётр прервали свой тихий разговор о чём-то важном для них двоих. Девочка проворчала:

– Надеюсь, тех вчерашних бомжей там не будет.

– Каких бомжей? – удивился Петька.

В кустах рядом с ними раздалось сопение, а потом под треск веток на дорогу со стороны конноспортивного клуба выбрался знакомый Марту мальчик. Он обрадовано улыбнулся и протянул руку:

– Привет, Тём!

Артём Резванов сначала насторожился, а затем, узнав встреченных ребят, с тёплой улыбкой обхватил гибкими пальцами ладонь Марта. Смерив отстранённым взглядом Петьку, Тём сказал им с Галей:

– Здравствуйте!

Девочка подскочила к нему и сурово нагнула, вцепившись в волосы. Тём взвыл и стал отбрыкиваться с воплем:

– Ты чего?!

Март и Петька в немом изумлении уставились на спутницу. А галина лишь прикрикнула:

– Не дерись! У тебя тут куча репья. Где ты его только нашёл в таком количестве?

– Ай! – дёрнулась жертва женского произвола, когда пальцы Гали потянули целый комок семян, застрявших в его волосах. – Так лес же!

– Терпи, – непреклонно сказала девочка.

– Терплю, – вздохнул Тём, окончательно смирившись с судьбой. В какой-то момент Марту даже показалось, что Артёму приятна забота девочки. Пётр каким-то напряжённым голосом спросил:

– А ты кто?

– Это Тём, – представил вчерашнего беглеца Март. – Артём, это Пётр.

– Оч… приятн… – пробурчал Тём, продолжая шипеть. Наконец, минуты через три, Галя отпустила его на волю. Мальчик тут же общупал свои волосы и облегчённо выдохнул:

– Чуть скальп не сняла!

– Тоже мне, индеец нашёлся, – надулась Галя. – А ты чего опять в шортах? По лесу в них ходить плохо, сплошные царапины будут.

– Я привычный, – отмахнулся Тём. – А вы куда?

– Дот смотреть, – сказал Март. – Снова фотать буду.

– А можно с вами? – в голосе Тёма скользнула неуверенность.

– Конечно, идём, – ответила Галя. – Как твои головастики поживают?

– Хорошо поживают, – улыбка у Тёмы вышла очень мягкая и задумчивая. – Они привет передавали.

– Говорящие головастики, надо же, – Галя фыркнула и двинулась по гребню прочь от дороги, раздвигая заросли тонкой фигуркой. – Пошли уже, принц репейный.

Петька и Март переглянулись и бросились следом, а за ними с шумом понёсся Тём.

Старый дот смотрел амбразурами на море и лощину. За годы своего существования он повидал многое. Но всё это было каким-то незначительным. Впрочем, бетонный старожил морского побережья не огорчался такому положению дел. Хуже было бы, если однажды всё-таки придётся выполнить своё предназначение. А сейчас, тёплым летним днём, по нему скакали детские ноги. И дот чуть не мурлыкал от удовольствия. Его макушка топорщилась пучками травы, выросшей в трещинах бетона. Стоящие вокруг деревья приветственно шумели, помахивая ветвями и перешёптываясь листвой.

Галя с тайной надеждой постоянно старалась попасть в кадр, на что Март всё сильнее ворчал и отгонял её в сторону. Он деловито отснял весь дот снаружи, пытаясь подобрать ракурс поживописнее. И теперь все четверо задумались, стоит ли лезть вовнутрь? Всё-таки старая постройка, пусть и военная. Наконец, после некоторых раздумий, они все решили, что забираться внутрь не надо. Особенно отговаривал Петька. Он рассказал несколько фактов о том, как изнутри разрушаются фортификации. Послушав о торчащих кусках арматуры, готовых пропороть всё, что попадётся, ребята и пришли к выводу, что делать в доте нечего.

Тём в очередной раз обошёл долговременную огневую точку, построенную ещё в годы Великой Отечественной Войны, забрался на его купол и уселся рядом с Мартом, листавшим на мониторе фотоаппарата получившиеся снимки. Галя дулась на фотографа недолго. Скоро и она присоединилась к мальчишкам, комментируя кадры. Только Петька замер на краю крыши дота, всматриваясь в сторону моря. После очередного всплеска обсуждения снимков он подошёл к компании и спросил:

– А вы знаете, почему дот расположен именно так? Амбразуры смотрят на море и на долину.

– Вроде бы… – Тём отвлёкся от просмотра кадров. – Это как-то связано с направлением стрельбы?

– Да, это сделано для того, чтобы солдаты из дота могли организовать фронтальную и фланговую стрельбу по противнику. Если бы с моря пошёл десант, этот дот встретил их плотным огнём, – тихо сказал Петька.

– Тут не только дот и батарея, – рассеянно сказал Март. – Вон там ещё капэ есть.

Он махнул рукой на другую сторону долину, где такой же гребень переходил в широкий выступающий в море мыс. Галя возмущённо добавила:

– Туда мы не пойдём! В другой раз.

Петька притих, уселся рядом с новыми друзьями на камень и сказал:

– Вы счастливые.

– Это чем это? – удивился Тём. Март и Галя с интересом уставились на Петьку. – Тем, что тут есть эти руины?

– Нет, – Петька помотал головой. – Тем, что они у вас никогда не стреляли.

По спине Марта пробежал лёгкий озноб. Он всмотрелся в лицо приятеля, вспомнив, откуда он приехал и почему. Где-то там, далеко на западе, шла война. И там же остался петькин отец. Март даже представлять себе не хотел, что такое война. Но всё-таки понимание само ползло в голову. Когда «гопники» не оставляют выбора, «свои» и взрослые берутся за оружие, чтобы защитить себя и семьи. И нечего тут выдумывать что-то ещё. Правда всегда проста и не имеет оттенков.

Петька потянулся с лёгкой улыбкой, а Тём спросил:

– Откуда ты знаешь про эту стрельбу?

– Когда сюда только приехали, мы с Андреем сразу нашли человека, с которым наш папа переписывался, когда мне надо было узнать про местный укрепрайон и линию береговой обороны. Дядя Витя мне многое рассказал и показал.

– Что за дядя Витя? – несколько ревниво спросил Март.

– Его фамилия Митрохин, он в Находке главный археолог и поисковик, – объяснил Пётр.

– А, знаю! – Галя даже привстала. – Это те, кто ищет в сопках разбившиеся самолёты. Недавно по телевизору про них рассказывали.

– И самолёты они ищут, и корабли затонувшие, и старые дома, железные дороги, места боёв времён Интервенции. У дяди Вити тут целый археологический клуб для старших ребят, – стал рассказывать Петька, а Март с удивлением понял, что не знает про родной город очень многого. – Дядя Витя рассказал, что прошлой зимой они нашли и похоронили экипаж советского бомбардировщика, который в шестидесятые годы прошлого века в тумане врезался в сопку. Они всё ищут. У них в клубе даже настоящий пулемёт максим стоит, выкопали его в каком-то месте, где красные партизаны с белыми войсками сцепились. Это где-то в районе Шкотово было. А осколков у них и гильз столько, что ого-го!

Март понимающе покивал. История родного края, пусть и не специально, была ему немного знакома. И уж кино «Сердце Бонивура» он смотрел. Галя почти шёпотом спросила: