Софья Прокофьева - Всё о приключениях жёлтого чемоданчика, Веснушке и Лоскутике

И это было всё. Больше ничего не случилось. Ничего-ничего. Вова долго стоял с бьющимся сердцем. Но всё оставалось таким же, как прежде.

«Дурак я, что поверил! – со злостью и разочарованием подумал Вова. – Обманул меня этот Детский Доктор. Обыкновенная частная практика. Только в школу теперь опоздал…»

Вова медленно поплёлся по улице, хотя часы на площади показывали, что до начала уроков осталось всего пять минут.

Мимо Вовы, обогнав его, пробежали несколько мальчишек. Они тоже опаздывали.

Но тут Вова вспомнил о контрольной по математике, и ноги его пошли ещё медленней, стали спотыкаться и цепляться одна за другую.

Вова шёл и смотрел на падающий снег. Наконец ему стало казаться, что это падают с неба мелкие белые цифры, которые надо перемножить.

Так или иначе, но Вова приплёлся в школу только к началу второго урока.

– Контрольная! Контрольная! – летало по классу. Все рылись в портфелях, наполняли авторучки чернилами. У всех были озабоченные лица. Никто не дрался, не кидался шариками из жёваной бумаги.

Вова надеялся, что урок так и не начнётся. Может быть, звонок сломается, или загорится чья-то парта, или ещё что-нибудь случится.

Но звонок прозвенел, как всегда, беспечно и весело, и в класс вошла Лидия Николаевна.

Вове показалось, что она как-то особенно медленно подошла к своему столику и торжественно положила на него тяжёлый портфель.

Вова в полном унынии сел на свою парту рядом с Мишкой Петровым.

Тут Вова очень удивился. Парта была как будто его, и Мишка Петров, как всегда, сидел рядом. Но почему-то Вовины ноги болтались в воздухе и не доставали до пола.

«Парту переменили! Наверно, из десятого класса принесли. Интересно, когда это они успели?» – подумал Вова.

Он только хотел спросить у Мишки, видел ли он, как из класса выносили их парту и вносили новую, но тут Вова заметил, что в классе стало как-то удивительно тихо.

Он поднял голову. Что такое? Лидия Николаевна, опершись руками о стол и наклонившись вперёд, смотрела прямо на него, на Вову Иванова, широко открытыми, изумлёнными глазами.

Это было невероятно. Вова всегда считал, что Лидия Николаевна не удивится даже в том случае, если в классе вместо ребят за партами окажутся сорок тигров и львов с невыученными уроками.

– Ой! – тихонько сказала Катя, сидевшая на последней парте.

– Так. Ну что ж, это даже похвально, – наконец сказала Лидия Николаевна своим обычным, спокойным, немного железным голосом. – Я понимаю, что тебе хочется ходить в школу. Но ты лучше пойди поиграй, побегай…

Потрясённый Вова взял портфель и вышел в коридор. А во время занятий это было самое необитаемое и пустынное место в мире. Можно было подумать, что здесь никогда не ступала человеческая нога.

В раздевалке тоже было пусто и тихо.

Ряды вешалок с висящими на них пальто были похожи на дремучий лес, а на опушке этого леса сидела нянечка в тёплом мохнатом платке. Она вязала длинный чулок, похожий на волчью ногу.

Вова быстро надел пальто. Это пальто мама купила ему два года назад, и Вова успел за эти два года из него порядочно вырасти. Особенно из рукавов. А теперь рукава были как раз.

Но Вове было некогда удивляться. Он боялся, что сейчас на верху лестницы появится Лидия Николаевна и своим строгим голосом скажет, чтобы он шёл писать контрольную.

Вова дрожащими пальцами застегнул пуговицы и бросился к двери.

Вова, задыхаясь от радости, выскочил на улицу.

«Пускай они себе там задачки решают, умножают трёхзначное на пятизначное, ошибочки сажают, волнуются… – подумал он и засмеялся. – А мне сама Лидия Николаевна сказала: „Пойди поиграй, побегай“. Вот молодец Детский Доктор – не наврал!»

А снег всё падал и падал. Сугробы показались Вове какими-то особенно высокими. Нет, никогда на их улице не было таких высоких сугробов!

Тут к остановке подъехал озябший троллейбус. Провода над ним просто дрожали от холода, а окна были совсем белые. Вова вспомнил, что этот троллейбус останавливается как раз около булочной, и встал в очередь. Но высокий худой гражданин в коричневой шляпе, на полях которой лежало порядочно снега, пропустил Вову вперёд и сказал:

– Проходи! Проходи!

И все люди, стоявшие в очереди, сказали хором:

– Проходи! Проходи!

Вова удивился и поскорей залез в троллейбус.

– Иди садись к окошку, – предложил Вове старичок в больших очках. – Граждане, да пропустите же человека!

Все пассажиры сейчас же расступились, и Вова мимо колен старичка пролез к окошку.

Вова стал дышать на белое непрозрачное стекло. Он дышал, дышал и вдруг в маленькую круглую дырочку увидел витрину булочной. На витрине высились башни из сушек, уютно свернувшись, лежали плюшки, а на них с надменным видом глядели большие крендели, скрестив на груди круглые руки.

Вова выскочил из троллейбуса.

– Осторожнее! Осторожнее! – закричали хором все пассажиры.

Вова с трудом открыл тяжёлую дверь булочной и вошёл.

В магазине было тепло и необыкновенно хорошо пахло.

Вова выбрал свои любимые батоны, посыпанные маком.

Продавщица, красивая девушка с толстыми косами, с улыбкой протянула свою обнажённую до локтя белую руку и помогла Вове сунуть батоны в авоську.

– Ах ты, какой хороший, мамочке своей помогаешь! – сказала она красивым, звонким голосом.

Вова опять удивился, но ничего не сказал и вместе с круглыми клубами белого пара вышел на улицу.

А в воздухе по-прежнему кружился снег.

Портфель и авоська с хлебом оттягивали ему руки.

– Ну и батоны, тяжёлые какие, – удивился Вова, – а портфель тоже ничего себе. Как будто камнями набит.

Вова положил портфель на снег, а сверху авоську с батонами и остановился отдохнуть.

– Бедненький! – пожалела Вову синеглазая тётя в мягком белом платке, державшая за руку малыша в мохнатой шубке. Поверх шубки малыш был тоже закутан в мягкий белый платок. Видны были только два чересчур больших синих глаза. Имелись ли у малыша рот и нос – было неизвестно.

– Дай-ка я тебе помогу! – сказала синеглазая тётя. Она взяла из рук Вовы портфель и авоську.

Вова тихонько ахнул и пошёл вслед за тётей.

«Вот это жизнь! – подумал он и чуть не застонал от восторга. – Ничего не надо делать. А сколько лет мучился! Надо было мне давно такую пилюлю принять!..»