Струан Мюррей - Дети прилива

– Вот беда, что она померла, однако ж, – пробубнил себе под нос старик. – Сомневаюсь, что мы ещё увидим такое дарование.

Со вздохом Элли подхватила устрицеловку и положила её брюхом кверху на мостовую.

– Я могу тебе помочь с ней, если хочешь, – сказал Финн, но Элли не обратила на него никакого внимания. Она выловила в кармане мокрых брюк отвёртку, вставила в подбрюшье устрицеловки и приподняла металлическую панельку. Заглянув внутрь, она повертела многочисленные шестерёнки, составлявшие внутренности аппарата.

– Заклинило… – пробормотала она.

Порывшись в карманах, она вытащила латунный ключ, грецкий орех и, наконец, длинные щипчики. Прикусив от старания язык, она извлекла причину поломки – поблёскивающую, бледную, как лунный свет, жемчужину.

– Это моё! – брякнул старик. – Машина-то моя, так что отдавай сюда!

Элли подняла глаза к небу, но уронила жемчужину в подставленную руку.

– Вот, пожалуйста.

Она покрутила ручку на спине устрицеловки, заводя её до тех пор, пока шесть ног не задёргались, а затем поставила машину на мостовую. Она побрела по камням, собирая воображаемые устрицы двумя своими крохотными руками.

– Пока! – крикнула Элли, нырнув обратно в торговые ряды между девчонкой, ведущей козу, и тачкой со свежими сардинами. К сожалению, потерять Финна ей не удалось.

– Я мог бы починить её вдвое быстрее, – самодовольно заявил он. – Слушай, а помнишь, как я помог тебе построить лодку? Ту, что плавает под водой? Вот, правда, надо нам её как-нибудь починить.

Элли резко забрала налево. Четверо коренастых мужчин спускались по улице, неся на доске мёртвую тигровую акулу с безвольно раззявленным зубастым ртом. Элли проскользнула мимо них, Финн же остался с другой стороны.

– Так что этот мальчик, – сказал он, снова поравнявшись с ней, – на что он годен? Он что же, умён или что? Ты же не надеешься найти мне замену?

– Замену? – отозвалась Элли. – Ты для меня ничто.

Финн заулыбался, покачав головой, как будто она удачно пошутила.

– Ну, так зачем тогда ты пытаешься спасти жизнь этого мальчишки? Ты прям взвинченная вся, Нелли. Что тебя так взбудоражило?

– Да то, что он не сделал ничего дурного.

Элли протиснулась между людей, охотно толпившихся у ног ещё одного проповедника.

– Друзья мои, знайте же – когда бы ни вернулся Сосуд, отважная душа выйдет на бой и, уничтожив оного, займёт своё место среди сонма святых. Кто знает, им может быть один из вас.

Толпа ублаготворённно заохала.

– Эй! – закричал высокий медно-рыжий юноша, торжествующе приплясывая на краю сборища. – Знаете что? Его же нашли! Взаправду нашли!

– Чего? – пробухтела, нахмурившись, какая-то старуха.

– Сосуд! – вскричал молодой человек, возбуждённо ероша собственные волосы. – Харграт вот только что поймал его! Он воистину святой!

Толпа возрадовалась. Рыжеволосый обнял старуху, но та, скривившись, отмахнулась от него. На Элли снова накатила паника, а вывернувшись из многолюдья, она застонала, видя, что Финн по-прежнему шагает возле неё.

– Похоже, все вне себя от счастья, – сказал он. – Может, стоит оставить всё как есть? Какое твоё дело – помогать незнакомцам?

– К моим делам это никакого отношения не имеет. Это вопрос того, что правильно, – сказала Элли.

Финн прищурился.

– Хм. Не думаю, что это настоящая причина, Нелли.

– Его могут казнить, Финн. Невинного мальчишку.

– Ясно. Ты чувствуешь себя виноватой. Так вот почему ты это делаешь!

Элли почувствовала, как у неё заныло в животе. Она сглотнула.

– Перестань, Финн.

Финн широко распахнул глаза.

– Но ведь я угадал, верно? Ты чувствуешь свою вину из-за того, что произошло раньше, и считаешь, что если ты поможешь этому мальчику, тогда всё опять будет хорошо.

– Финн.

– Вот только представить не могу, как ты думаешь его спасать. Не очень-то у тебя это получается, людей спасать.

– Заткнись, Финн! – вскричала Элли, торопливо взбираясь по каменной лестнице, поднимавшейся мимо университета.

– Прости, – промолвил Финн, вспрыгивая по ступеням вслед за ней. – Но просто для ясности, я же прав, верно? Ты пытаешься загладить свою вину за то поганое…

Улыбка Финна дрогнула и погасла, когда Элли схватила его за лацканы камзола и притиснула к стене. Побрякушки на шее мальчишки звякнули.

– Слушай меня, Финн, – сказала она, глядя ему в глаза. – Оставь мальчишку в покое.

– Но если я просто хочу помочь? Как я помогаю тебе.

– Мне никогда больше не понадобится твоя помощь.

Она отпустила его, и Финн сполз по стене, ворча из-за расстегнувшихся пуговиц на камзоле. Элли заторопилась вверх по лестнице.

– Иногда, Нелли, – крикнул он ей вдогонку, – мне хочется, чтобы ты была со мной добрее!

Она обернулась и зыркнула на него.

– А иногда, Финн, я мечтаю о том, чтобы убить тебя.

Элли доводилось выходить в море на китобойных судах и видеть Город издали. Он выглядел, как наконечник копья, вонзённый в небо, серовато-чёрный на фоне горизонта. Она старалась не думать об этой невероятной крутизне, несясь по улицам, забиравшим вверх почти вертикально; дыхание спёрло в груди, в горле стоял ком.

– Вы слышали, вы слышали! – горланила какая-то девчонка, в голосе её звенел восторг напополам с ужасом. – Нашли оного! Они нашли Сосуд!

Элли, которая громыхала вверх по металлической лестнице, эти слова полоснули по сердцу. Она бездумно бросила взгляд за перила, и ноги у неё сделалась ватные, когда она увидела под собой распростёртый во всех направлениях Город: десять тысяч черепичных крыш, зеленеющих мхом и, чем ближе к морю, тем гуще белеющих чаячьим помётом. К ним лепились армии статуй – серых ангелов и животных, лица и морды которых, столетиями подставляемые ветрам, дождям и брызгам прибоя, были изрыты, будто оспой. Бывало, шутили, что, мол, статуй в Городе больше, чем людей. Далеко внизу Элли могла разглядеть Кроличьи норы, лабиринт узких кривоколенных улочек, где в лепящихся друг к другу домишках некогда бок о бок жили сразу сотни рыбаков – пока Враг не сжёг разом весь квартал.

Элли, запинаясь, вскарабкалась по лестнице вверх по последней улице и вышла на площадь Св. Ефрема, высшую точку Города. Белоснежные особняки выстроились по её периметру, покрытые позолотой стены зданий гильдий и советов сверкали на солнце, посреди площади высился вычурный фонтан, украшенный скульптурными дельфинами. Здесь было почти красиво. Почти.

Цитадель Инквизиции вздымалась в конце площади. Корпус её составляла сотня зубчатых чёрных шпилей, лепящихся друг к другу, подобно трубкам орга́на, и вырастающих вверх посредине. Вход в основании здания был обозначен широкой аркой, над которой толпились серые безликие статуи – тесный ряд взявшихся за руки мужчин, женщин и детей пялил вниз пустые глаза.