Николай Пономарев - 290 миллионов лет назад и далее

Пока Серебренцев готовился к запуску, Жанна и дядя Саша укрепляли в багажном отсеке робота Лизы. Там, к удивлению Жанны, обнаружился и робот со сломанным биодетектором. Боббе немедленно перемигнулся с ним светодиодами.

– Зачем ты потащил его сюда? – громко спросила у Серебренцева Жанна. – У него сломан биодетектор.

– Я знаю, – ответил он. – Это Мурзков его сломал. Нам не нужен биодетектор, нам нужен детектор минералов.

– Сволочь твой Мурзков, а ещё обещал починить! – возмутилась Жанна.

Серебренцев хмыкнул и запустил двигатели. Тихо открылись двери шлюзовой камеры, и челнок вышел в космос.

– Мурзков – гений! – заявил Серебренцев, активируя систему отстыковки. – Поэтому мы здесь и летим за сокровищами.

Челнок, набирая скорость, быстро удалялся от станции. Лиза приникла к иллюминатору. Внизу, к её разочарованию, она увидела лишь океан, словно пенкой, подёрнутый облаками.

– Панталасса, – пояснил дядя Саша, заметив Лизино недоумение. – Он больше нашего Тихого океана. А почти вся суша – на обратной стороне планеты.

Спустя некоторое время среди скучного океана показались острова.

– Посмотри, Лиза, на вон тот зеленеющий архипелаг. Это Южный Китай. Он практически на экваторе, и климат там влажный и жаркий. Выше расположен Северный Китай вместе с Синцзяном, мы уже видим их окраину. Это отдельный материк. По сравнению с Пангеей он совсем крохотный. Вы уже проходили тему движения континентов?

Лиза кивнула.

– Ну вот, – продолжил дядя Саша. – Пангея – это Гондвана, в которую с севера врезалась Лавруссия, и в это время Пангея включает в себя почти все материки. Нам не видно, но Южном полюсе сейчас громадная полярная шапка. На западе она доходит до сорока градусов южной широты. В наше время льды на этой широте скрыли бы Южный остров Новой Зеландии и Патагонию. Под ледниками – вся Антарктида, Австралия, Индия, половина Африки и Южной Америки.

– Ого! – удивилась Лиза. – Получается, что материки решили собраться в одном месте и попались в ловушку.

– Получается, – согласился дядя Саша. – Иногда, сам того не ожидая, оказываешься в западне. Но на побережьях не так. С восточной стороны тёплые течения обеспечили умеренный влажный климат, там растёт хвойный аналог нашей современной тайги. Но вот с западной стороны холодные течения и ледники иссушают земли, и почти до экватора тянутся безжизненные пустыни. После того как Лавруссия врезалась в Гондвану, в районе экватора возникла горная область, подобная современному Тибету, но она тянется через весь материк. Горы Уошито и Аллеганские горы преодолимы только для самых мелких животных, одноклеточных организмов и спор. С севера лавруссийская часть Пангеи состоит из нынешних Северной Америки, Гренландии и Балтии. Большая часть её – пустыни, и только на севере, выше тридцати градусов северной широты, пустыни переходят в полупустыни. А вот с северо-востока к Лавруссии подступает Ангарида. Туда мы и держим курс.

– Эй, Калиновский, из тебя вышел бы замечательный лектор, – прервал его Серебренцев. – Расскажи своей юной пленнице об Ангариде. Этот материк я люблю больше.

– Да что там такое, на этой Ангариде?! – воскликнула Жанна.

– Всему своё время. – Серебренцев загадочно улыбнулся. – Я бы и сам рассказал об этом материке, но я всего лишь инструктор новобранцев, а не известный учёный.

Дядя Саша холодно посмотрел на Серебренцева, вздохнул и продолжил:

– Что ж, расскажу и об этом полном загадок материке. Он второй по величине, состоит из сегодняшних Урала, Западной и Восточной Сибири и Казахстана. Но на фоне Гондваны и он мал. К Ангариде тянется языком Герцинских гор Пангея, и через пятьдесят миллионов лет они соединятся. Сейчас мы летим над Палеотетисом. Это внутренний океан, и он гораздо меньше Панталассы, а его берега обжиты множеством животных. Мы поворачиваем как раз к Ангариде. Очень интересно, что места, которые сейчас вытянуты в меридиональном направлении, в пермском периоде тянулись скорее вдоль широтных линий. На юге материка при сближении с Лавруссией возникли Уральские горы.

– Мы с папой и мамой летом собирались на Урал, – сказала Лиза. – В Магнитогорск, там живёт бабушка. Получается, что я окажусь там раньше.

– На миллионы лет раньше, – сказал дядя Саша с самым серьёзным видом. – Уральские горы располагаются с севера на юг примерно по шестидесятому меридиану. А в пермский период эти молодые и высокие тогда горы были вытянуты с северо-запада на юго-восток. На западе они начинаются на широте сорок градусов северной широты, а на востоке спускаются до двадцати. Разделяет северную часть Пангеи – Лавруссию и Ангариду – Уральское море, тёплое и солёное. Забавно, что город Пермь, чьим именем назван пермский период, лежит как раз на дне этого моря. В южных районах Ангариды сейчас пустыни и полупустыни. Видишь в иллюминаторе?

Лиза кивнула. Действительно, внизу расстилалась красноватая пустыня с редкими блестящими зеркалами озёр.

– Но это только на юге, – продолжил дядя Саша. – Чем севернее, тем становится влажнее. Пустынные Чу-Сарысуйские моря-озёра, частью пресные, частью солёные, напоминают Аральское море или Тарим. Они будут веками то пересыхать, то наполняться в зависимости от климата и связи с морскими водами. А вот севернее – Великое Кузбасское озеро, оно совершенно пресное и имеет сток в западном направлении. На месте Среднесибирского плоскогорья – Среднесибирская низменность, похожая на нынешнюю Западно-Сибирскую. Горы вырастут в этом месте позднее, а пока тут тайга, но вместо сосны и лиственницы растут кордаиты.

– Показал бы я вам Среднесибирскую низменность, пока тут не задымили вулканические траппы, – вновь подал голос Серебренцев. – Но, похоже, на это нет времени. А вот Урал… Сейчас вы его увидите. Скоро мы приземлимся как раз в Уральских горах, которые упоминал Калиновский. Клянусь своей здоровой ногой, что здесь ты, Лиза, увидишь то, о чём не напишут в книгах.

За зелёной гладью морей-озёр и красноватым ландшафтом окружающей их холмистой пустыни поднимались величественные горы. Самые высоченные из них врезались в более низкие, раздвигая их и стекая хребтами в равнину, как каменные реки. Там, где водные потоки, низвергаясь с сияющих снежных вершин, пробивали себе русло, зеленели палеозойские леса. Челнок летел всё ниже и ниже, и наконец Серебренцев заложил круг над одной горой, выискивая не то площадку для приземления, не то какие-то только ему известные знаки.

– Ничего не поменялось за эти годы, – сказал он с явным удовлетворением. – Вон ту скалу я называл Чёртовым Пальцем. За ней есть площадка для приземления.

– Что по атмосфере? – спросил дядя Саша.