Тамзин Мерчант - Шляпники

– К сожалению, Корделия, – мисс Глаз-да-глаз всхлипнула, печально постукивая себя тростью по ноге, – считается, что леди, которая не умеет изящно двигаться, не достойна того, чтобы к ней прислушивались.

Корделии показалось, что это явно неправда, но она не хотела спорить с гувернанткой, когда та находилась в таком дурном расположении духа. Она вручила мисс Глаз-да-глаз свой платочек, чтобы та утёрла глаза, и изо всех сил постаралась двигаться по коридору как можно изящнее. Книга не единожды упала с её головы.

Корделия была очень рада, когда рабочее время мисс Глаз-да-глаз подошло к концу. На самом деле, Корделия всегда радовалась, когда занятия заканчивались, потому что это означало, что она могла приступить к урокам Шляпотворчества.

Невозможно описать, что происходит на обычном уроке Шляпотворчества, потому что каждый урок совершенно отличается от остальных.

Однажды дядюшка Тибериус велел Корделии пропускать по-разному свитые нити между пальцев и думать о слове, описывающем ощущение от каждой из нитей.

«Нить скрепляет творение, – сказал ей дядя, – как мелодия песни скрепляет ноты».

В другой раз пратётушка Петронелла разожгла камин в своём Алхимическом Кабинете и стала бросать в пламя разные порошки, листочки и веточки, чтобы показать Корделии, как они горят – от золотого к изумрудно-зелёному, к кирпично-красному, к небесно-голубому и к королевско-пурпурному.

Тётушка Ариадна давала ей непонятные и запутанные наставления по арифметике, измеряя углы между разными частями её головы парой компасов, а затем рисуя гипотенузы и колючие треугольники мелом на доске.

Отец показывал ей, как уважительно кланяться перед тем, как сорвать цветок, как польстить павлину, чтобы он сбросил пушистое хвостовое перо, и брал её искать кусочки лунного луча на крышах района Мейфэйр.

«Когда собираешь ингредиенты, Дилли, никогда не бери больше, чем нужно, – говорил ей отец. – И всегда будь вежливой».

Все её уроки Шляпотворчества были увлекательны. Но самым любимым уроком Корделии был один из отцовских – он преподал его в прошлом году, вернувшись из продолжительного плавания в поисках ингредиентов.

Он подхватил её и на закорках понёс через весь Лондон к шумной пристани, где был пришвартован «Весёлый Чепчик». Матросы скакали по снастям, как обезьяны, свистя друг другу что-то особым шифром и распевая песни. Корабль нагружали свежими припасами для нового плавания. Просперо опустил Корделию на палубу и сказал:

– А теперь, моя девочка, запомни главное правило при поиске ингредиентов: сохраняй свободу в голове и магию на кончиках пальцев .

Потом он сунул руку в карман и вытащил оттуда семь Сицилийских Прыгучих Бобов.

– Поймай эти бобы, Корделия, используя свои голову и магию! – и Просперо подкинул бобы в воздух.

Можно подумать, что поймать горстку бобов – плёвое дело, но Прыгучие Бобы не желали быть пойманными. Они заскакали по палубе, спрятались за бочками и нырнули в матросские гамаки. Корделия погналась за ними, но они ушмыгнули от неё.

Проведя двадцать минут, хватая Прыгучие Бобы и не поймав ни одного, Корделия лежала, запыхавшись, на юте. Просперо наблюдал за ней из «вороньего гнезда» на верхушке мачты.

– Используй свои голову и магию, Корделия, – крикнул он ей сверху.

Один из Прыгучих Бобов прохлаждался у штурвала – там, где она не могла до него дотянуться. Несколько матросов висели на снастях, делая ставки, кто победит – Корделия или боб.

Корделия подумала, каково это – быть Прыгучим Бобом: хвастливым, любопытным и чуточку шаловливым. Она приоткрыла рот и закрыла глаза, а потом притворилась, что тихонько посапывает.

Боб подпрыгнул поближе. Не открывая глаз, Корделия издала особо заманчивый всхрап. Боб скакнул в её открытый рот, и она плотно стиснула губы.

Корделия выплюнула извивающийся боб в ладонь, и матросы разразились восторженными криками. Потом она торжествующе подскочила в воздух, отчего оставшиеся бобы охватил дух соперничества. Все свободные Прыгучие Бобы стали пытаться подпрыгнуть выше, чем Корделия. Она проскакала по палубе и сиганула в пустой гамак. Все бобы последовали за ней, взмывая в воздух так высоко, как только могли. Они кинулись в гамак, а Корделия выкатилась из него, закручивая полотно вокруг бобов и ловя их все разом. Она слышала, как они недовольно бьются о ткань, пытаясь выбраться на свободу.

Просперо спустился по мачте, его лицо озаряла широкая улыбка.

– Вот молодчина! – воскликнул он. – Когда мой отец выпустил мне Прыгучие Бобы, я ловил их в два раза дольше, чем ты!

Корделия засияла от гордости.

– Вот видишь, крошка Шляпник, – сказал Просперо, ссыпая Прыгучие Бобы в ладонь, а оттуда – в стеклянную баночку. – Ты использовала свои голову и магию.

– Но какая у меня магия? – спросила Корделия.

– У каждого своя уникальная магия, крошка Шляпник, – объяснил Просперо, вручая ей баночку с бобами. – Но ты сама должна это понять. Тебе нужно отправиться в приключение по своему собственному сердцу, и голове, и животу, чтобы выяснить, из чего же сотворена твоя особая магия.

Просперо отвёл Корделию в свою капитанскую каюту. Там бурлила жизнь: в бочках росли экзотические растения, вокруг них порхали прекрасные бабочки. На телескопе сидел, вереща, попугайчик, на окне звякали Распевающие Ракушки. Рядом с точными медными приспособлениями, необходимыми для навигации по морю, на столе лежали распахнутые книги на неизвестных языках, а на полу были развёрнуты карты.

В глаза Корделии бросился деревянный ящичек с закупоренными воском бутылочками.

– Что здесь, отец?

– А! Это особые чернила! – Он взял одну из бутылочек из ящичка и показал ей. – Одни невидимые, но делаются видимыми, если их нагреть над пламенем свечи. Другие можно увидеть лишь при свете звёзд. Третьи проявляются только по вторникам. Всеми ими очень хорошо писать тайные послания.

Корделия почувствовала, что баночка с бобами у неё в кармане дрожит. Она вынула её и посмотрела на скачущие внутри бобы.

– Как они работают? – спросила она.

– Магия, Дилли. Магия таится в природе. Магия живёт в ветре, в реках, в земле, в солнечном свете. Она в цветах, и деревьях, и камнях, и она скрывается во всех живых существах. Но большинство людей забыли о ней – и даже хуже, чем забыли – они считают её старомодной.

– Но как они могли забыть?

Просперо сел на пол и притянул Корделию к себе.

– Некоторых людей этому никогда не учат, – сказал он. – А некоторые люди проводят всю жизнь, изо всех сил пытаясь быть здравомыслящими.