Алина Исмагилова - Стоит выйти за порог

Он не сразу обратил внимание на почтовый ящик, но боковым зрением заметил, что из него что-то торчало. Не в силах перебороть любопытство, мальчик подошел к ящику и к своему глубочайшему восторгу обнаружил там конверт с письмом. К его удивлению, никакого адреса на нем прописано не было, зато стоял замысловатый штамп, изображавший то ли квадрат, то ли куб, из-за бледности и смазанности рисунка было сложно понять. Лева раскрыл конверт и развернул письмо, которого и вовсе не оказалось. В конверте лежал пустой лист.

– Что за шутки такие?! – возмутился Лева, – Кому-то, видимо, нечем заняться.

Он порылся в конверте, но больше ничего не нашел. Потом снова развернул листок, направил его на солнце и, приглядевшись в него получше, обнаружил очертания букв, которые складывались в слова.

– Это же флуоресцентные фломастеры! – воскликнул Лева и сломя голову побежал в сторону дома.

Сбивая на ходу все, что криво стояло, Лева забежал в комнату, плотно закрыл шторы. Он развернул письмо и посветил на него фонариком – на бумаге появились слова.

– Эврика! – крикнул Лева и прочитал:

«Украло осеннее небо солнце,

Не света луч, а море туч.

Забыло Фудзи тень…»

Письмо было кратким, емким и совершенно непонятным.

– Хм… – задумался Лева и через секунду произнес, – Ерунда!

Оставив письмо лежать на столе, мальчик спустился в столовую, залпом выпил стакан компота, вышел во двор. Потом вернулся, выпил еще один стакан компота и пошел к реке.

«Может быть, это Артема», – подумал Лева о своем друге. «Он вполне мог написать что-то подобное. Эти его увлечения мангой и другой японской чепухой ни к чему хорошему не приведут. Почему я решил, что это что-то японское?»

Лева лежал на траве у реки и размышлял. Трехстишье было очень знакомым, а то, что оно японское Лева был уверен. Но почему, он не знал, поэтому решил уточнить у эксперта, то есть, у папы.

Купание пришлось отложить, к тому же выпитый компот слегка охладили его пыл, а таинственное письмо не давало покоя. Лева быстро оделся и быстрым шагом вернулся в резиденцию бабушки и тут же позвонил папе.

– Лева, привет! Как беззаботное детство? – бодрым голосом проговорил папа.

– Чудесно! – коротко ответил Лева и сразу спросил, – У меня к тебе вопрос, на который ты точно знаешь ответ.

– Так-так, – было слышно, как папа сел в кресло, почесал свою щетину и сосредоточился.

– Как называется японское трехстишье?

– Элементарно – хокку, – ни минуты не раздумывая ответил папа.

– Ты что-нибудь об этом знаешь? – спросил Лева.

– В этом я не знаток, я же больше по точным наукам. Вот твой дедушка увлекался такими вещами, у него даже книга была с японской поэзией. Такая красненькая.

– Эврика! – воскликнул Лева, – Спасибо пап! Ты мне помог, адьос!

– И это все? – удивленно спросил папа.

– Это все! – сказал Лева и добавил, – Если что, я позвоню, ты же знаешь, – и положил трубку.

Лева побежал на кухню, где бабушка как раз разогревала обед. Это было странно, просто и в то же время волшебно, знать, что бабушку всегда можно найти на кухне, где она готовит, или в столовой, где она накрывает на стол. Еще она бывает на улице, где сидит на лавочке, но это только по вечерам. А так, она все время что-то стряпает и хлопочет. Да, именно хлопочет. Леве очень нравится это слово, и оно так подходит его бабушке и всему тому, что она делает. Наверное, только потому, что бабушка «хлопочет», в доме всегда тепло, уютно, сытно и так сладко спится.

– Ой, Левушка! – сказала бабушка, заметив внука, – Скоро будем есть, далеко не убегай!

– Я и не убегаю, бабушка, – ответил Лева, – Скажи, пожалуйста, а где я могу найти дедушкины книги?

– Все книги в книжном шкафу, собирают пыль, – сказала бабушка, чем рассмешила Леву.

Лева начал поиски книги в красной обложке. Он был уверен, что когда он найдет книгу, то сразу поймет, о чем идет речь в письме. Более того, откуда оно и кто его написал.

Взгляд Левы медленно скользил по полкам, пока не наткнулся на красный переплет маленькой книжки, зажатой толстыми томами графа Толстого.

– Ага, вот ты где! – Лева достал книгу, сел в кресло и начал ее листать.

На полях были заметки, которые вероятно, сделал дедушка. Они почти стерлись, потому что были карандашными. Листая страницу за страницей, Лева вдруг наткнулся на печать.

– Дедушкина печатка, – вспомнил мальчик, глядя на синюю печать, – с его инициалами.

Лева вскочил с места и побежал в комнату за письмом.

Он еще раз взглянул на штамп на конверте, сравнил его с печатью дедушки и так и застыл на месте.

– Эврика!

Определенно, это было письмо от дедушки. «Как такое возможно?!», – сокрушался Лева и никак не мог понять происходящего.

Он решил пока ни с кем не делиться своим предположением, пока не поймет точно, как такое случилось.

Весь день и вечер Лева провел в приподнятом настроении. Что так его развеселило он точно не знал, но сам факт того, что письмо было от дедушки, вселяло в него надежду. Спать Лева лег пораньше.

Запах вишневого пирога абсолютно наглым образом проник в каждую комнату просторного дома и разбудил всех его постояльцев. Лева открыл сонные глаза. Он был возмущен. Мало того, что его разбудили ни свет ни заря, так еще и аппетит в нем возбудили.

Лева встал с кровати, посмотрел на стол у окна и, увидев конверт с письмом, сразу вспомнил, что вчера произошло. Ведь именно вчера совершенно невообразимым образом он получил письмо из ниоткуда, с печатью дедушки и стихами из его сборника.

– Странно, – сказал вслух Лева, – вчера это событие произвело на меня больше впечатления.

Сегодня для мальчика вся эта удивительно-приятная неожиданность звучала и выглядела сомнительно и даже в какой-то мере глупо.

– Ну и что мне с этим делать? – подумал Лева, – обратного адреса все равно нет, неясно куда писать и куда направляться.

Лева не знал, что он будет делать с письмом, но он точно знал, что нужно делать именно сейчас. Не было времени, и честно говоря, желания, умываться. Лева натянул футболку и шорты и ринулся по ступенькам вниз, на кухню.

За столом уже сидели мама в зеленом платье в белый горошек, мамин брат и по совместительству дядя Левы с взъерошенной головой и куском пирога во рту, а также соседка Роза, вечно улыбающаяся женщина в цветастом сарафане. Но сейчас она не улыбалась, потому что жевала, пожалуй, самый большой кусок пирога, какой только можно было себе отхватить. Голодный желудок мальчика мелодично пропел, все повернулись в его сторону.

– Обгого утга, – пробормотал дядя.

– Доброе утро, Лева, – поприветствовала мама и добавила, глядя на дядю, – С полным ртом говорить нехорошо. Плохой пример подаешь.