Жаклин Сильвестр - Вундеркидз. Поместье Уэйкфилд

– Добро пожаловать в мой дом. Я полагаю, Бастиан ясно дал тебе понять, что ты в безопасности и являешься здесь желанной гостьей, – продолжил мужчина.

– «В безопасности»… хм, – повторила Ника его слова. – Ваши охранники направляли на меня свое оружие.

Хефе обернулся к Бастиану и спросил его о чем-то по-испански, Ника не могла следить за их беседой. Бастиан отвечал ему, щедро жестикулируя.

– Понятно, – мягко сказал, наконец, Хефе. – Извини. Они очень серьезно относятся к своей работе.

– А в чем именно состоит их работа?

Мужчина щелкнул языком.

– Главным образом… охранять гасиенду.

– Главным образом?..

Хефе прищурил свои светло-карие глаза, глядя на Нику. Он встал с дивана и пересел за письменный стол. Ника тем временем продолжала изучать его кабинет – взгляд ее переместился на мини-холодильник, стопку книг, несколько распечатанных пакетов с таблетками на широком столе и какой-то кубический предмет, накрытый черной тканью.

– Знаешь, если бы мои люди не остановили тебя, ты бы проводила время в пустыне, наедине с койотами. – Его глаза следили за ее взглядом, наблюдая, как она все это воспринимает. – Со змеями… Но хуже всего – обезвоживание.

– Значит, вы оказали мне услугу, похитив меня?

Хефе нахмурился с отвращением.

– Похищение – слишком сильное слово. Давай назовем это условным задержанием.

– Я знаю, что Чед на самом деле не Чед, – заявила Ника, за отсутствием чего-нибудь лучшего.

Она пыталась оценить его реакцию. Почти незаметно Хефе посмотрел на Бастиана, а Бастиан отвел глаза. Лицо Хефе вспыхнуло то ли раздражением, то ли чем-то еще, чего Ника не могла точно определить. Разочарование?

– Да, ты была очень расстроена, когда поняла это. И слишком возбуждена. Мы должны были успокоить тебя ради твоей же безопасности.

Расстроена? У Ники возникло слабое воспоминание о тянущихся к ней руках. Она сопротивляется им… Осознание проникло в ее тело холодом и сосредоточилось где-то в области желудка.

– Так вы меня усыпили? После туннеля?

– Да.

Ника приняла эту информацию, как таблетку, и она стала растворяться у нее на языке – горьким резким вкусом, липко осевшим в горле. Она чувствовала себя преданной. Одновременно Ника ощутила некое болезненное облегчение. Теперь нашлось объяснение ее тошноте и частичной потере памяти. Ее память не украли. Это лишь последствия действия препарата. По крайней мере, это уже было что-то.

– Итак, вы ввезли меня нелегально в Мексику, усыпили, а затем доставили сюда. Зачем? Что вам от меня нужно? Где мои друзья?

Хефе потер переносицу двумя пальцами, словно пытаясь избавиться от головной боли.

– Твои друзья внизу, завтракают.

Ника двинулась к двери, но Бастиан преградил ей путь.

– Ты увидишь их через мгновение, – продолжил Хефе. – А прежде у меня к тебе несколько вопросов. Пожалуйста, сядь, – указал он на стул.

– Я лучше постою.

Хефе улыбнулся, как будто находил ее поведение забавным.

– Очень хорошо, – согласился он. – Когда вы проникли в кабинет директора Вилдвудской академии, ты кое-что там позаимствовала. Я хочу знать, где оно, – огорошил он ее.

Красная книжечка . Усилием воли Ника заставила замереть все мышцы лица, сохраняя непроницаемое выражение, и сумела удержаться от того, чтобы глянуть на висевший у нее на руке рюкзак.

– Понятия не имею, о чем речь, – пожала она плечами.

– Нет смысла отрицать. Мы знаем, ты что-то взяла.

– Почему бы вам не спросить своих друзей в Вилдвуде, что именно я якобы взяла? Я не смогу вам помочь, если не буду знать, что вы ищете.

– Я уверен, ты понимаешь, что, если бы я сотрудничал с Вилдвудской академией, тебя бы здесь не было, вы все были бы мертвы, – наклонился вперед Хефе. – Теперь вернемся к моему вопросу. Ты что-то украла. Я хочу это. Где оно сейчас?

Если они не сотрудничают с Вилдвудом, то кто эти люди? Знают ли они Митчема, дядю Зака? Чушь какая-то. Если Хефе называет книжечку «это» и «оно», то, возможно, он действительно не знает, о чем конкретно речь.

– Обыщи ее, – велел Хефе Бастиану.

Ника попятилась.

– Мы уже обыскали все ее вещи. Ничего там нет, – покачал головой Бастиан.

Хефе в ответ на слова помощника закатил глаза.

– Веро-ника, – медленно произнес он ее полное имя, словно угрожая (Ника заметила, что его глаза все-таки не карие, а тоже медового цвета, только более темного оттенка, как нефильтрованный мед), – будет намного проще, если ты согласишься по-хорошему.

Эти люди слишком много знали о ней. Если они не заодно с Вилдвудской академией, то откуда у них столько информации?

– Я соглашаюсь в обмен на ответы, – сказала Ника, хотя и не собиралась отдавать красную книжечку. – Этот фальшивый Чед знал массу вещей. – Она сделала паузу, так как адское давление начало нарастать у нее в глазах. – Он знал многое обо мне, о моей семье. Интимные вещи. Откуда?

Хефе слегка прищурил глаза.

– Ответ в ответ на ответ. Что ты взяла из Вилдвуда?

– Понятия не имею, о чем вы говорите.

Хефе внимательно изучал ее. Каждую линию ее лица – в точности как делала Ника, готовясь нарисовать что-нибудь по памяти. Он снова вздохнул.

На столе зазвонил телефон, и взгляд Хефе остановился на нем. Он кивнул Бастиану, и Ника почувствовала, как рука парня слегка толкнула ее в спину.

– Мы можем продолжить этот разговор позже, – вполне дружелюбно пообещал Хефе.

Ника хотела задать больше вопросов, но уже была по другую сторону двери, прежде чем успела открыть рот. Записная книжка, спрятанная в рюкзаке, казалась теперь якорем, который – как нечто ценное, но и опасное – удерживал ее на месте и одновременно топил, притягивая к морскому дну…

Бастиан провел ее мимо целой галереи живописных картин, изображавших пустынные пейзажи с барханами, кактусами, садоводами в больших сомбреро на голове. Затем, отворив французские двери, пропустил ее в большую кухню-столовую с островом-столом черного мрамора посередине.

Квинн, Интеграл и Эмбер сидели за ним, вокруг кучи тарелок. Железный кулак, стискивавший сердце Ники, немного ослаб, когда она увидела их всех вместе. Ее друзья были в безопасности. Ребята же при виде ее замолчали.

Квинн вскочил со стула так резко, что чуть не поранился о каменный стол. Он сгреб Нику в охапку и уткнулся носом в ее светлые волосы.

Он касался ее рук, ладоней и лица кончиками пальцев, рассматривал, стараясь убедиться, что с ней все в порядке. Его наполненные беспокойством глаза были широко распахнуты, буквально выдавая морские штормы, бушевавшие в его душе. Но вдруг он весело рассмеялся.

Ника покраснела. Ей стало неловко за свой вид, за то, что на ней грязная футболка от «Международной корпорации вафель», пропитанная запахом плесени из туннеля.