Ирина Горбачева - Найдёныш

– Теперь у нас нет окошка. Дверь закрыта, а как теперь нам выходить на улицу?

Как Миша и ребята будут приносить нам еду? – я заплакал.

– Мяу, мяу, не плачь. Когда-то этот домоуправ вернётся в наш подвал? Тогда мы сможем выскочить на улицу, – успокаивала меня добрая кошка.

Но мне всё равно было грустно. Я хотел есть. Мне очень хотелось пить. А в темноте было страшно, и я громко заскулил от обиды.

– Не бойся, ты же пёс! А собака ничего не должна бояться. Мяу, мяу!

Оставив меня на подстилке, Маша куда-то убежала. И оттого, что её не было рядом, мне стало совсем страшно. Почему-то я задрожал от холода, а в животе у меня так забурчало, что казалось, эти звуки слышны на улице. Я громко заскулил. Но Маши не долго было. Тогда я громко залаял, думая, что она услышит меня и вернётся. И она вернулась.

– Я же просила тебя сидеть тихо, всех мышей распугал и меня и себя чуть без обеда не оставил, – недовольно промяукала она, что-то положив рядом с подстилкой, – ешь!

Я кинулся к тому, что принесла мне Маша, но понюхав, отвернулся.

– Маша, собаки мышей не едят, – грустно произнёс я.

– Он ещё выбирать будет, – недовольно промяукала Маша, – я старалась, караулила мышку пожирнее для него поймала, а он даже спасибо не сказал.

– Спасибо, Маша, – протявкал я и опять заскулил от горя.

– Ну и жди, когда к тебе домоуправ колбаски принесёт, – Маша взяла свой трофей и с обидой ушла в дальний закуток, где мы с ней прятались от злого домоправителя.

Мне было стыдно, за то, что я обидел Машу. Она ушла, а мне без неё страшно и холодно. Я громко залаял и долго скулил, прося кошку вернуться. Вдруг я услышал странный шорох, я думал, что это вернулась Маша. Но рядом со мной оказалось какое-то чудище с длинными усами и длинным хвостом.

– Ты почему тишину нарушаешь? Живёшь в нашем подвале, так уважай наши порядки. Где Маша, вот я её сейчас поругаю.

– Я не нарушаю. Мне просто страшно одному. Я есть хочу.

– Не ругайтесь, тётя крыса, это мой воспитанник, – ласково промяукала Маша, оказавшаяся рядом с нами, – он ещё маленький щенок и ничего не понимает. И вообще, это же собака, а они даже мышей не едят.

– Ну, это не проблема. Пошли со мной. У меня в норке есть ещё не совсем сухая хлебная горбушка и кусочек сыра. А недалеко труба протекает. И появилась целая лужа с водой. Напиться можно. Побежали.

На радостях вильнув хвостом, я побежал за своими друзьями. В эту ночь, мы с Машей уснули сытыми. Но потом настали тяжёлые временя. Одной водой не наешься. Тётя крыса не всегда могла принести нам гостинец, мыши куда-то убежали, и Маша больше не ходила на охоту на них. Погрустнела и она. Домоуправ не приходил. И Маша больше не останавливала меня, когда я скулил и горько лаял.

Но однажды, когда наши силы были совсем на исходе, к заваренному металлом окошку подошёл Миша. Я сразу узнал его. На радости я стал громко лаять.

– Найдёныш, ты живой? Я не мог прийти раньше, потому, что простыл и лежал дома с температурой. Я думал, ты куда-то пропал!

Мы с Машей услышали голоса других детей и взрослых.

– А я слышу, он лает и лает. Думаю, наверное, это бедный щенок, которого вы подкармливали, – говорила одна женщина.

– Там ещё кошечка жалобно мяукала, – переживала пожилая женщина.

– Это, что за безобразие живых существ замуровывать? – возмущались жители дома.

– Я ходила в домоуправление, жаловалась. Так мне сказали, что наш домоуправ куда-то уехал, а ключи от подвала забрал с собой.

– Ничего, мы сейчас решим эту проблему, – сказал папа Миши, которого он позвал на помощь.

Мужчина ломиком поддел железку, и она упала, освободив нас с Машей из плена.

– Ура!!! – радостно закричали жильцы.

– Найдёныш, Найдёныш, иди ко мне, – громче всех звал меня Миша.

А меня и не надо было долго звать, я выскочил из подвала, и Миша сразу взял меня на руки. От радости, я лизал его нос и щёки. Я так был благодарен нашему освобождению.

– Кис-кис, Маша иди ко мне, – пожилая женщина нагнулась к окошку и тоже взяла на руки слабую, исхудавшую Машу, – бедная кошечка, пойдёшь ко мне жить? – спросила она её, гладя по шёрстке.

– Но кто же откажется от доброй хозяйки и своего дома, мяу-мяу, – ответила ей Маша и лизнула руку старушки.

– Знаешь, сынок, бери, и ты своего щенка домой. Малышей нельзя оставлять в беде. Подрастёт и будет тебе верным другом, – сказал Мишин папа.

– Правильно, у всех должен быть свой дом и верные друзья, – согласились все жители нашего дружного двора.

И теперь я самый счастливый щенок! У меня есть верные друзья и дом, где меня любят.

Глава 1. Котёнок Пушок и его жизнь под лестницей

В одном дворе с детской площадкой в подъезде дома жил маленький котёнок Пушок. Он совсем не помнил, как оказался в этом тёплом закутке под лестницей рядом с батареей отопления. Пушку нравился свой домик. У него была мягкая подстилка, которую добрые жители дома принесли для него, небольшая мисочка с молочком или сметаной. А иногда, добрые старушки, которые каждое утро выходили во двор и отдыхали на лавочках перед подъездом, угощали его кусочками колбасы или сосиской, которую Пушок очень любил.

Котёнок любил и свой дом и людей, которые здесь жили и заботились о нём. Но иногда ему было очень грустно. Особенно тёмными вечерами. Старушки расходились по квартирам. Дети, поиграв с ним во дворе, приносили его обратно под лестницу и убегали к своим родителям. А Пушок оставался совсем один. Он очень не любил вечера. В подъезде наступала тишина. С наступлением ночи, холод пробирался под лестницу и Пушку становилось зябко. Он плотнее прижимался к стене подъезда, но она была совсем холодной, не то, что руки старушек или детей, которые гладили котёнка днём. Тогда Пушку становилось очень грустно. От того, что он один, котёнок жалобно мяукал, а иногда даже плакал.

– Мяу, мяу, – звал он своих друзей.

Но двери их квартир были плотно закрыты, и никто не слышал его жалобного мяуканья. По утрам котёнка будили быстрые шаги, спускающихся по лестнице людей. Лай собак, которых хозяева выводили на утреннюю прогулку. Пушок очень боялся больших собак. Некоторые подбегали к Пушку и, рыча, обнюхивали его шёрстку.

– Это что ещё за несчастный заморыш такой поселился в нашем подъезде? – лаяли одни из них.

Добрый, толстый спаниель дядюшка Джон с длинными мягкими ушами и большими всегда грустными глазами, иногда останавливался около Пушка, чтобы передохнуть, преодолев тяжёлый для него спуск по ступенькам и грустно тявкал:

– И тебе грустно дружище? Ничего, ничего, потерпи, ты ещё совсем молод. Твоё счастье впереди.

Жильцы дома разбегались кто на работу, кто по своим делам. Мамы и бабушки выводили во двор своих детей и внуков и когда проходили мимо закутка Пушка, всегда их предупреждали: