Александр Тихонов - Мир динозавров с дополненной реальностью

– А не проще ли сразу пережёвывать корм, чем носить в желудке целый мешок камней? – пошутил Макс.

– Размер имеет значение! Чтобы обеспечить энергией огромное тело, требуется много корма. Пасть того же анкилозавра не слишком велика, чтобы вместить большие порции травы. Если учитывать время, которое потребуется на измельчение грубоволокнистых стеблей, то мы придём к плачевному для динозавра выводу. Пережёвывая зелёную массу, он не сможет себя прокормить. Ему не хватит светлого времени суток, чтобы насытиться. Для него проще набить кормом полный желудок, а затем гастролиты сделают своё дело. Всё измельчат, перетрут, перемелют… Что ж, подобная кормовая стратегия достаточно эффективна, по крайней мере, динозавры использовали её на протяжении десятков миллионов лет. Заметь, как экономны движения кормящегося анкилозавра. Никаких лишних затрат энергии эта травоядная рептилия не допускает, – подчеркнул профессор в конце своей мини-лекции.

Макс, соблюдая осторожность, приблизился к невозмутимо пасущемуся анкиозавру, чтобы рассмотреть роговой клюв. И вот тут произошло неожиданное. «Коровка» сделала проворное движение и повернулась к Максу хвостом с увесистой «колотушкой» наперевес. Макс попытался обойти динозавра справа, но хвост подобно стрелке на часах двинулся следом за ним. При попытке сделать это слева хвост немедленно последовал за надоедливым пришельцем. Вот так штука!

Алвас с интересом наблюдал за происходящим, делая карандашом какие-то наброски в маленьком блокноте. Огорчённый Девяткин прекратил водить «хоровод» вокруг анкилозавра и заметил:

– Кажется, он принял меня за врага и желает как следует угостить своей «колотушкой».

Профессор, оторвавшись от блокнота, внёс предложение:

– Давай-ка попробуем обойти упрямца с двух сторон: я – слева, ты – справа. Посмотрим, чем он ответит.

Анкилозавр принял мудрое решение. Перестал щипать жёсткие хвощи и, тяжело переставляя четырёхпалые ноги с когтями, похожими на копыта, удалился прочь, покачивая своей грозной «колотушкой».

– Ну вот, испортили динозавру аппетит, – махнул рукой Алвас. Воспользовавшись моментом, Макс заглянул в профессорский блокнот и расплылся в улыбке.

Профессор, сделав строгое лицо, прикрыл блокнот рукой. Взглянул на часы и определился:

– Считаю, что мы неплохо передохнули. Теперь заглянем в редколесье. Надеюсь, что там нас ждут новые впечатления.

Макс, едва остывший после неописуемых эмоций, вдруг почувствовал нежный аромат, волнами наплывающий на поляну.

– Какой приятный запах! А вы говорили, что в мезозое цветков наперечёт. Но здесь явно что-то цветёт, – обратился он к Алвасу.

Профессор оживился:

– Цветёт и пахнет магнолия. Это она красавица – одно из самых первых цветковых растений, появившихся на Земле. Здесь можно встретить всё что угодно. Доживают свой век беннеттиты. Пока ещё не сдали свои позиции древовидные папоротники и хвощи. В расцвете голосеменные: саговники, араукарии, гинкго… Вступили в гонку за выживание и будущие властелины кайнозоя – цветковые растения.

Алвас сделал паузу и вздохнул:

– Да-а-а… Меловой период завершает собой мезозойскую эру. Приходит конец господству динозавров…

– Их уже совсем мало осталось. Только одного и видели, – вступил в разговор обеспокоенный Макс.

– Не переживай, насмотримся ещё вдоволь. Ты, наверное, думал, что динозавры несметными стадами всюду бродили. Эх, ты – академик Девяткин! – профессор шутливо взъерошил Максу волосы и добавил: – Пойдём магнолиями любоваться, коли такой случай представился.

Они стояли среди развесистых деревьев с зелёными блестящими листьями. Верхушечные побеги ветвей были усажены крупными белыми цветами, источающими нежный аромат. «Где-то я уже видел похожие листья. Толстые и неломкие, словно выкроенные из кожи… – пытался вспомнить Макс. – Где же это было?»

– Учёные называют магнолию меловым реликтом, то есть растением, которое занимало ведущее место во флоре мелового периода, – объяснил профессор, любуясь пахучей кроной. – Магнолии пережили все климатические катаклизмы и кое-где сохранились на Земле в первозданном виде. Эти деревья можно встретить во многих тёплых странах, где они служат украшением городских улиц и парков.

– Вспомнил! Я вспомнил! Такие листья я видел в Сочи, когда мы ездили к морю, – обрадовался Макс.

– Ты прав. Магнолию завезли на Черноморское побережье Кавказа, а также в Крым, – подтвердил Алвас и добавил: – Древнейшие цветки опылялись не бабочками, а жуками.

«Бо-а!» – прокатился громкий утробный звук, заставивший Макса испуганно присесть. Профессор молча схватил его руку и увлёк к высокому дереву. Укрывшись за могучим стволом, они перевели дыхание.

– Это тираннозавр? – шёпотом спросил Макс, с опаской оглядываясь по сторонам.

– Не знаю… – признался Алвас. – Во всяком случае, нам следует соблюдать осторожность. Подождём.

«Бо-а!» – вновь послышалось из зарослей. И появилось Нечто, похожее на огромную птицу. Вытянув вверх шею, оно приоткрыло усеянный острыми зубами клюв и выдохнуло:

– Бо-а!

Бурые перья покрывали лишь спину, бока и верхнюю часть шеи неведомого создания, а вместо крыльев книзу свисали короткие лапы с когтистыми лапами. Брюхо и ноги отсвечивали оранжево-жёлтой кожей. Сделав несколько размашистых шагов, Нечто быстро подхватило что-то клювом с земли и по-птичьи проглотило, вскинув голову.

В этот момент над головой Макса возникло басовитое жужжание. Он не успел опомниться, как ему на плечо с лёту плюхнулся увесистый жук и затеребил воротник рубашки. Скосив взгляд, Макс увидел устрашающий рог и, ойкнув, отшвырнул жука прочь. Насекомое, расправив крылья, загудело-заворчало и вновь оказалось рядом с носом Макса. Он неистово замахал руками и вскочил на ноги. Жук заложил крутой вираж, а испуганное «чудо в перьях» скачками бросилось в заросли.

Алвас сокрушенно покачал головой:

– Эх! Такого красавца вспугнул! Не знал, что ты боишься жуков.

– Жук-то размером со скворца да ещё рогатый! – сконфуженно оправдывался Макс и засыпал профессора вопросами: – Что за чудо в перьях? Это динозавр или птица?

– Для мелового периода динозавр в перьях не такая уж сенсация. Справедливости ради сознаюсь, что я представлял себе троодона несколько иначе, – заметил Алвас.