Диана Джонс - Волшебные одежды

Это было серьезной проблемой. Один сильнее всего в тот момент, когда он только что вышел из своего костра, и я была твердо уверена, что нам непременно следует взять его на встречу с Канкредином. Один всегда дает понять, что готов выйти из костра: он гасит огонь и появляется среди углей. Значит, сейчас он еще не готов. Мы принялись спорить, что же нам делать дальше. Спор сделался еще более горячим, когда с трех сторон от острова послышался шум отлива.

— По-настоящему туда нужно идти одному мне. Остальные не обязательны. Да и кроме того, вы двое все равно пока мало что смыслите, — сказал Хэрн.

Но мы с Утенком наотрез отказались оставаться. Утенок заявил, что он обязан туда отправиться. Мне же хотелось выступить против Танамила.

— А вдруг вы не вернетесь к тому моменту, когда Один будет готов выйти? — спросила я. Ведь именно Хэрн, как глава нашей семьи, должен был достать Одного из костра.

Тогда Хэрн предложил залить костер водой и достать Одного прямо сейчас. Предложение совершенно в его духе. Но я и слышать об этом не хотела. И Робин тоже. К этому моменту Робин поняла, что мы намереваемся делать. Она начала каркать — голос у нее сделался хриплый, как у вороны, и такой же противный, как ее лицо, — чтобы мы не смели соваться в море, что мама этого бы не одобрила, чтобы мы не смели никуда идти без нее — ну, и так далее.

Робин меня раздражала. Я уверена, что мы застряли на этой старой мельнице и провалили все, что только можно, именно потому, что тем утром я так разозлилась на Робин. Нам следовало подождать, пока Один будет готов отправиться с нами. Леди и Младший сами по себе недостаточно сильны. Но я по-прежнему считаю, что мы правильно сделали, что не взяли с собой Робин. Я думаю, ее душе грозила бы опасность.

Я подскочила.

— Пошли! — сказала я Хэрну. — Если Один не хочет идти с нами, тем хуже для него. Пускай он остается с Робин.

Робин села, и одеяло свалилось с ее плеч.

— Ляг сейчас же! — прикрикнула я на нее. — Ты все равно не сможешь пойти. Твоя юбка на мне.

Робин была слишком больна, чтобы выяснять отношения со мной. В обычном своем состоянии она затеяла бы слабую, но долгую волокиту, так что в конце концов я бы проиграла. Но теперь Робин просто легла и заплакала.

— Ну вот, теперь она взялась реветь! — возмутилась я. — Она использует слезы как оружие. Робин, утихни!

Я вела себя совершенно ужасно. Утенок с Хэрном подавленно смотрели на это зрелище. Но им слишком хотелось повидаться с Канкредином, и потому они не стали вмешиваться.

— Давайте соорудим для нее укрытие от дождя и пойдем, — сказала я.

Кошки тут же забрались в укрытие. Мы положили туда еду, поставили кувшин с водой и принесли Гулла. Насчет Гулла никто даже не спорил. Мы знали, что его следует оставить здесь. Робин продолжала плакать, но я почти уверена, что она была рада тому, что остается. Мы устроили ее так, чтобы Робин могла видеть костер Одного. А потом сволокли лодку с берега, в коричневые, прибывающие воды отлива.

Хотя мы поставили парус, на самом деле это именно отлив подхватил нас и принес к песчаной наносной отмели в устье Реки. Он нес нас так стремительно, что я в испуге схватилась за Младшего. Мне уже было страшно. Утенок же не выпускал Леди из рук с того самого момента, как только сел в лодку. Хэрн презрительно усмехнулся, но когда я взглянула на него чуть погодя, его била дрожь.

Сквозь серо-белую пелену дождя невозможно было ничего разглядеть, но мне кажется, что Река при впадении в море разбилась на множество проливов, разделенных песчаными островками и болотами. Это низинное, мокрое, раскинувшееся на много миль место. Хорошо, что Карс Адон упомянул про прилив, потому что там, где прошла наша лодка, было совсем мелко. Если бы мы упустили начало отлива, нам пришлось бы плыть как-нибудь в обход. Видимость была плохой. Наша лодка быстро плыла, а мы видели только то, что было вокруг нее. Сперва это была вода. Потом с обоих сторон раскинулись мокрые, поблескивающие болота; иногда это был просто влажный песок, иногда его покрывала бурая растительность. Даже на том небольшом пятачке, который оказывался в поле нашего зрения, было столько птиц, что и не счесть. Я видела разгуливающих цапель, плавающих и ныряющих речных птиц, гусей, уток, чирков, лысух и чаек — мне просто не верилось, что на свете бывает столько чаек сразу. Они белыми пятнами маячили сквозь белый дождь. Отовсюду доносились пронзительные крики птиц, плеск воды и хлопанье крыльев. И с каждым ярдом нам становилось все страшнее и страшнее.

— Тут наверяка должна быть классная рыбалка! — сказал Утенок, стуча зубами. Несмотря на все эти машущие крылья, было душно и жарко. Капли дождя блестели на наших накидках и волосах, но мы не чувствовали холода.

Потом мы увидели сквозь пелену дождя нечто темное. Это не был корабль. Мы видели, как это темное нечто пересекло проив, по которому мы двигались, и ушло куда-то в противоположную сторону. Наш страх все возрастал. Мы тянулись вперед, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь дождь. Мы вроде бы увидели рассмотрели небольшую лодку, двигавшуюся на самой границе видимости. В ней сидели варвары — мы разглядели их светловолосые головы. Один из варваров работал шестом, остальные что-то вылавливали из воды и кидали в лодку. Ничего больше мы рассмотреть не успели — они медленно уплыли куда-то вправо.

Мы знали, что увидели нечто ужасное — хотя я понятия не имею, как мы об этом догадались.

— Ой, мама! — прошептал Утенок. — Что это они делают?

— Наверное, рыбу ловят, — сказал Хэрн. Но судя по тому, как он дрожал — среди этой-то жары! — он и сам не очень в это верил.

— Давайте вернемся! — попросила я. Но нас нес отлив, и вернуться мы не могли. Я вздохнула и сказала: — Ну почему Один сидит в костре именно в тот момент, когда мы нуждаемся в нем сильнее всего?

Мы скользили меж берегов, усиженных птицами, что кричали и плескались в свое удовольствие, а я все никак не могла рассмотреть, что же это такое черное впереди. Я прижимала Младшего к груди и молилась ему, прося, чтобы он помог нам.

— Ой, мама! — снова прошептал Утенок.

— Заткнись! Она умерла, — отрезал Хэрн.

Мы скользили вперед. Нас окутывала белая пелена дождя. Все вокруг было белым. Мы скользили в белом круге по серой воде, и даже болота были не видны. Над головами у нас раздавалось кряканье уток и крики чаек. Дождь, кажется, начал стихать. Что, вам кажется, будто ничего страшного в этом нет? В следующее мгновение наша лодка чуть не наехала на двух уток, и те с истошным кряканьем кинулись прочь. И мы не могли разглядеть этих уток. Вы же, небось, сами знаете, как утки, набирая скорость для взлета, несутся по воде и хлопают крыльями. Мы видели брызги, две вспененные полосы на воде и капли, летящие с крыльев. Мы видели фонтанчики воды, которые утки подняли при взлете. Мы слышали их кряканье. Мы чувствовали на лицах ветер, поднятый их крыльями. Но самих уток мы не видели.