Арина Машкина - Агентство «Другая сказка»

Они вместе дошли до кареты, и Синди открыла дверцу, чтобы сесть за руль.

– Здрасьте вам, – сказала вдруг карета скрипучим голосом.

Маша открыла рот. У мамы брови поднялись высоко на лоб.

– Как живёте-поживаете, много ли гостей на бал поджидаете? – вежливо проскрипела карета.

– Здрасьте-здрасьте, – кивнула Синди, – сегодня уточнять буду, кто приедет, а кто передумал. Сами как живы-здоровы?

– Дочке никак не могу дозвониться, – пожаловалась карета. – Не случилось ли беда? Эх, малые дети спать не дают, а с большими сам не уснешь…

– Да чего с ней случится, – отмахнулась Синди, – вся в делах с утра до вечера…

– В каких таких делах?! – рассердилась карета.

Синди прижала ладонь к губам.

– Какие дела могут быть у царевны, я спрашиваю?! – из-за кареты вышел Кощей Бессмертный.

Маша спряталась за маму, но краем глаза видела его возмущённую лысину и возмущённый плащ. Даже сундук, который он прижимал к себе двумя руками, и тот казался возмущённым.

– Сызмала ей талдычу: коли ты царевна – так сиди на троне ровно, не ёрзай! Приехал в гости – она в земле ковыряется! Нешто в тридевятом царстве челяди не хватает огород накопать? Я ногами затопал, а дочка – в слёзы! Она часы цветочные сажать задумала, а я на рассаду наступил…

– Скучно ей на троне сидеть, – буркнула Синди, но Кощей её даже не услышал.

– Приезжаю в другой раз, а она с каменюками вОзится! Доколе в тридесятом государстве бабы тяжести таскать будут? Я разгневался так, что валуны в песок рассыпались. Дочка снова рыдает, мол, вы, батюшка, японский сад камней разрушили!

– Я говорю, скучно ей на троне сидеть, ничего не делать, – громко повторила Синди.

– А ты помалкивай, большая выросла, а ума не вынесла! И супружник у дочки моей тоже хорош! Коли ты царевич, так не дозволяй жене трудиться! А он смеётся, нельзя, мол, такой талант во дворце запирать!

– Супруг у вашей дочки молодец, во всём её поддерживает, не то что отец родной!

– Ты мне супротив не говори, вертихвостка! Ишь, выдумали, на работу ходить да по командировкам шастать! – вдруг он замолчал, а когда снова открыл рот, то заговорил совсем по-другому. – Что это у тебя? Никак волшебная палочка?!!

Синди быстро спрятала палочку за спину.

– Уважаемая Синдерелла, – подступил к ней Кощей, – извольте перенести меня с её помощью в тридевятое царство, тридесятое государство!

– Не могу, она вот-вот разрядится, а я со своим балом без волшебной палочки не управлюсь.

– Беда там, должно быть, стряслась какая – торнадо али цунами, а то и вовсе землетрясенье, – подбородок у Кощея задрожал.

– Там стихийных бедствий не бывает, – проворчала Синди, усаживаясь за руль, – там вообще ничего страшнее вас не бывает.

Карета тронулась. Маша, которая очень не хотела оставаться рядом с Кощеем, потащила маму в сторону дома.

– До свидания, всего хорошего! – крикнула мама.

– Иа-иа! – посигналила Синди на прощание.

Маша перестала бояться только когда увидела, что Кощей не преследует их, а наоборот, уходит к своему чёрному частоколу.

– Почему он постоянно носит свой сундук в лес? – снова озадачилась мама.

– Спрятать хочет.

– А зачем потом обратно тащит?

– Боится, что плохо спрятал, и кто-то его найдёт. Я бы обязательно нашла! Мама, не забудь банку, у меня руки туфельками заняты.

– Куда ты собираешься их ставить? У тебя же нет хрустального столика.

– Может, на камин? Или в буфет? А лучше – на стол!

– Может, в погреб? – подхватила мама, открывая входную дверь, – или на чердак? А лучше – под кровать!

Они расхохотались, и Маша отправилась ставить туфельки на каминную полку.

– Пожалуйста, принеси из-под подушки мой учебник! – крикнула мама с веранды. – И можешь забрать свою книжку, мне она больше не нужна.

– Мне тоже! Теперь ты будешь мне все сказки наизусть рассказывать!

Девочка отнесла ей учебник и уселась на качели. Где же пушинки? Наверное, уже улетели.

– Ну и пожалуйста, – пробормотала она, раскачиваясь, – ну и пусть. Не очень-то и хотелось.

– Чего тебе не хотелось? – спросил тоненький голосок.

– Это ты?! А я думала, вы уже улетели!

– Мы уже улетели! Ждали-ждали, когда ты вернёшься, и не дождались!

– Какие вы нетерпеливые! Но почему ты здесь, если вы улетели?

– Потому что мы уже обратно прилетели! Где ты полдня пропадала?

– Какие вы любопытные! – засмеялась Маша. – Мы с мамой были у Синди, вызывали фею-крёстную.

– Ах, так!!! Значит, ты мне не поверила?!! Хотела сама убедиться, что все феи ворчливые?!!

– Что ты, вовсе не поэтому! Я тебе сразу поверила! Мы Синди помогали, а то у неё дел много.

– Тогда ладно, – успокоилась пушинка. – Правда, мы совсем не похожи?

– Правда-правда! У вас, конечно, очень много общего, – осторожно призналась Маша, посматривая на пушинку, – но я даже не представляю, как вас можно сравнивать.

– Машка, – позвала мама, – с кем ты опять разговариваешь?

– С пушинкой!

– Хватит придумывать! Все знают, что пушинки не разговаривают!

– Я знала, что она так скажет, – обиделась пушинка.

– Ты сама виновата: если бы вчера согласилась с ней познакомиться, сегодня она бы к тебе уже привыкла. Где остальные?

– Полетели к тебе на балкон.

– Так чего же мы тут сидим? – Маша спрыгнула с качелей и помчалась к крыльцу. – Побежали! То есть, полетели… То есть, я побежала, а ты – полетела!

Пушинка поплыла в сторону балкона.

– Так нечестно! – завопила девочка ей вслед.

– Это просто караул какой-то! – мама захлопнула учебник. – Как можно учиться в таких условиях?

– Мамочка, ты на что сердишься? На то, что я громко кричу?

– Кричи, сколько хочешь, я привыкла.

– На то, что я хотела тебе помочь с экзаменом? – настаивала девочка, прыгая вверх по ступенькам. – Или на сказки, которые теперь у тебя в голове?

– Я сержусь на учебник, на экзамен и на себя!

– Очень трудно сердиться на всё сразу, – посочувствовала ей Маша. -Хорошо, что ты хотя бы на меня не сердишься.

С замирающим сердцем Маша прошла через комнату и осторожно высунула голову на балкон. Её встретил возмущённый хор тоненьких голосов:

– Сидим тут уже целый день!

– Сколько можно тебя ждать?

– Как там Синди?

– Что сказала фея-крёстная?

– Почему не отвечаешь?

– Что ты стоишь, открыв рот?!!

Маша действительно стояла, открыв рот, потому что все пушинки говорили с ней одновременно, звучали совершенно одинаково и различить в этом писке знакомый голосок было невозможно.

Не сказав ни слова, она закрыла рот. Даже с одной пушинкой ой-ой-ой как непросто, а что будет, если разговаривать со всеми сразу? Каждая обидится, если ей ответят не в первую очередь. Значит, надо говорить со всей стаей.