Николай Рыжих - Необыкновенный заплыв (сборник)

Как обычно, бросили яшку [10] Яшка – якорь. у берега, спустили шлюпку.

– Вот и я сейчас зарок дам, – язвил Мишка, усаживаясь на кормовую банку [11] Кормовая банка – доска для сидения в задней части шлюпки. , – полезу за уткой и начну вдруг тонуть в трясине. И как только смерть подойдёт, я сразу…

– Вот надоел! – в сердцах сказал Василий.

В шлюпку-то Мишка прыгнул первый, но вот за вёсла не сел. За вёсла сели боцман, Сергей, Василий и я. А Мишка, усевшись на корме, рулил. Он то и дело подносил бинокль к глазам, принимал осанистые позы. За спиной у него торчали два ружья: двуствольная тозовка [12] Тозовка – ружьё Тульского оружейного завода. , Васькин подарок, и малопульная винтовка.

Было жарко, плечи так и припекало, хотя с моря тянуло прохладой. Само море как из стекла, только мёртвая зыбь была – огромнейшие холмы тихо-тихо шли от горизонта, плавно поднимали наш «Оймякон», шлюпку, стаи чаек и усатые нерпичьи мордочки. У берега же эти волны превращались в бары – крутые-крутые волны. На отмели они падали исполинскими гусиными шеями, расцветая пеной, оглушительно урчали. На таких барах к берегу надо подходить умеючи: чуть зазевался на руле – и пиши пропало! – шлюпку поставит боком, закувыркает по отмели.

– Ты смотри, «капитан», – предупредил Василий Мишку, – не искупай нас.

– А вот когда, Вася, тонуть будешь, зарок дашь.

– Зарок – не знаю, – отозвался Василий, – а по шее получишь.

Вдруг вода под шлюпкой стала подниматься живой стеной и закипела. Мишка судорожно задвигал румпелем [13] Румпель – рычаг для поворачивания руля. , пытаясь поставить шлюпку в разрез бару, но – увы! – шлюпку поставило боком и понесло к берегу. Не успели мы глазом моргнуть, как очутились в ледяной воде.

Смотрим: шлюпка вверх килем [14] Киль – поперечный брус посередине днища судна. , а на ней Мишка – и как он туда взлетел?! Даже сапоги не намочил.

– Можно оступаться, – сказал Сергей, – не глубоко.

Воды было по грудь. Выплёвывая воду, мы потащили шлюпку к берегу. Ну уж и досталось Мишке! И медузой обзывали его, и рыбьим хвостом. А когда оказалось, что три ружья из четырёх утоплены да ещё папиросы и спички сырые все, Василий обозвал его акульим потрохом. Мишка, конечно, молчал.

Вытащили шлюпку на берег, выкрутили одежду. Сидим на песке, «дрожжи продаём» – даже костёр не разожжёшь.

Посидели, посидели, потом натянули сморщенные штаны и побрели кто куда: боцман, Сергей и Василий взяли уцелевшее ружьё и направились в кедрач [15] Кедрач – кедровый стланик, стелющийся ветвистый кустарник. , что у подножия сопки рос. Мишка с ними не пошёл, да они бы и не взяли его. Я тоже не пошёл с ними: одно ружьё на четверых – что это за охота? Я зашагал к сопке, где должны быть ягоды. Мишка уныло поплёлся за мной.

На склоне сопки ягод было так много, что ступить нельзя, чтобы не раздавить несколько штук. Наелись мы быстро. Я лёг на спину, прикрыл фуражкой глаза и стал дремать – так хорошо под жгучим солнцем после ледяной ванны. А Мишка снял рубашку, рукавами завязал её ворот – получилось нечто похожее на сумку – и стал собирать ягоды. Для ребят старался. Видно, оплошность свою хотел загладить. Он спустился к самым кустам, где ягоды пестрели сплошным полем, и ползал на коленях, наполняя «сумку».

Вдруг в кустах, под нами, раздался выстрел и отчаянно-испуганные крики наших ребят. Потом треск, будто ломали весь кедрач сразу. Я приподнялся. Кусты раздвинулись, и прямо на Мишку вывалился медведь. Он был как танк. Из его раскрытой пасти торчали жёлтые клыки.

Увидев Мишку, медведь рявкнул.

Какая-то сила подбросила меня вверх, подхватила и понесла над землёй. Внутри охолонуло, низ живота что-то щекотало, а спину обсыпали холодные мурашки. Ноги сами отталкивались от земли.

Мишка обогнал меня. Он делал четырёхметровые прыжки. Голову втянул в плечи. Локти прижал к бокам. И коротко подвывал…

Возле шлюпки мы повалились на песок – ни говорить, ни дышать не могли. Рот у Мишки был открыт, глаза выпучены – дорого ему досталось первое место в этом забеге. Подошли ребята. Они наперебой рассказали нам, как наткнулись на спящего медведя. Они, конечно, испугались, ружьё стрельнуло само, в воздух… А медведь испугался, наверно, ещё больше – он же спросонья!

Мы стояли возле шлюпки и смеялись. Перед глазами маячил этот страшный медведь. А Мишка молчал. Когда стали закуривать, он взял папиросу дрожащими пальцами и сунул в рот не тем концом.

С тех пор он уже никогда не смеялся над Стариком и никогда не говорил, что он герой и ничего не боится.

Между прочим, Мишке у нас всегда почему-то не везло. Нет-нет да влипнет в какую-нибудь историю. Один раз ему даже от рыбы попало. Впрочем, рыбина-то была необыкновенная.

Тралили камбалу. Погода стояла не ахти: зыбь, морось, туман. Холодновато. И рыба ловилась плохо – так, центнера по три брали за раз, не больше. Это не рыбалка, конечно. Хотели уж уходить, да капитан говорит:

– Попробуем ещё раз!

Ну вот. Закинули трал, протащили его по морскому дну, стали выбирать. И лебёдка вдруг так жалобно заныла от напряжения, а стрела даже задрожала! Блоки запели, а ваера [16] Ва́ер – трос, на котором тянется трал. так натянулись, что капельки воды на них выступили.

– Вот это уловчик! – запрыгал Мишка. – Наконец-то повезло!

– Может, скалу затралили? – предположил Василий.

– Ты, Вася, у нас Фома неверующий.

– Фома или ещё кто там – это не важно. А вот ты, мой друг Миша, болтун.

Подняли трал над палубой. На этот раз он был не круглый, как всегда бывает, а продолговатый и шевелился.

– Братцы! – засуетился Мишка. – Что же это там?

На палубу полились потоки камбалы и последней вывалилась огромнейшая рыбина. Она была больше лошади, плоская, глазастая – глаза прямо на лбу, да ещё не мигают: от удивления, что ли? Спина у неё серо-фиолетовая, а брюхо белое как снег.

– Ну и чудовище! – закричал Мишка.

– Не чудовище, а палтус, – сказал боцман. – Держать надо, а то уйдёт.

Палтус хлопал плавниками (они у него как крылья) и колотил могучим хвостом – от этих ударов камбала разлеталась фонтаном. И двигался к борту.

– Держите, держите! – кричал Мишка и бегал вокруг рыбины.

Мы все кинулись к палтусу с баграми, хотели как-то удержать его. Да где там! Он полз и полз к борту.

У самых лееров [17] Леер – ограждение из тросов вдоль бортов, вокруг люков на судне. уже…

– Уйдёт же! – Мишка кинулся к палтусу и обнял его за хвост.

Исполинская рыбина двинула хвостом – Мишка покатился по палубе.

Крутая волна накренила вдруг сейнер, палтус перевалился через борт и с шумом ушёл в море.