Сергей Казанцев - Крылатый камень

— Ничего, сейчас обвыкнешь, развиднеется.

И точно: подождал Шурка чуток — засквозило в черноте малиновое пламешко, будто уголья кто раздувал под пеплом. Наливался огонь силой, стал красным, потом оранжевым.

— Вижу, вижу, — обрадовался Шурка. — Можно идти!

Богатырь пристально вглядывался сквозь оранжевую кисею.

— Вон там вроде что-то темнеется… Нам с тобой пустые-то ходы будут темными казаться, — пояснил он.

Двинулись к большому темному пятну. Шагать было нетрудно, как в воде. Колени, поднимаясь, слабо упирались во что-то мягкое, будто пихались в подушку. По лицу, щекоча, струился плотный ветерок. «Ох и вымажемся!» — подумал Шурка, представив, что они проходят в туче липкой бокситовой пыли. Иной раз в летний день Шурка встречал своего папу и его товарищей недалеко от шахты. Они, бывало, поднимались по лестнице с неглубокого горизонта, выходили на поверхность через вентиляционный ствол и шагали в табельную не подземным коридором, а поверху, под теплым солнышком. Лица и руки у них были раскрашены рудной пылью, словно бы кто-то, балуясь, брызгал томатным соком. Шурка с гордостью подумал, что такая же почетная рабочая раскраска будет и на его лице, когда они с дядей Денежкиным выберутся наверх.

А пока они продвигались сквозь каменный пар к неизвестной пещере. Может, это шахтная выработка, может, просто пустота, которую оставила вода в подземной толще… Шурка вспомнил о воде и решил попробовать, нельзя ли в испарившейся земле поплыть, как в озере. Онемело нырнул вперед и… шлепнулся животом на подставленную ладонь богатыря.

— Эдак ты еще ниже провалишься, — укоризненно прогудел дядя Денежкин. — Чтоб не споткнуться, под ноги посматривай.

— Разве мы можем споткнуться? — не поверил Шурка. — Мы же пройдем сквозь любую породу!

— Любую, да не всякую. Вот, глянь, — показал дядя Денежкин. — Видишь, лежит. Аметист. Можешь взять, не рассыплется. И еще другой какой самоцветный камень али золото самородное, платина — эти возле нас в твердости останутся, чтобы можно было их подобрать. Чего ж пропадать-то добру!

Шурка поднял аметист, полюбовался. В прозрачном кристалле фиолетовый цвет причудливо смешивался с оранжевым маревом, колыхающимся вокруг.

Большое темное пятно, приближаясь, вырастало, словно грозовое облако. Вдруг дядя Денежкин забеспокоился, замедлил шаг, потом и вовсе остановился.

— Неладно тут, неладно, — бормотал он, оглядываясь. — Водой пахнет…

Боком, крадучись, придвинулись они вплотную к «облаку». Богатырь сторожко протянул длинную руку, притронулся пальцем к темному боку и тут же отпрянул назад. Послышался плеск, вслед за рукой богатыря метнулось, хищно извиваясь, блестящее черное щупальце. Кончик его замер, шевелясь, переливаясь, в нескольких сантиметрах от Шуркиного лица.

— Бежим! — испуганно воскликнул дядя Денежкин и, подхватив Шурку на руки, быстро зашагал прочь от подземного «облака». Темное пятно поблекло за стеной оранжевого тумана, но еще долго оставалось видимым.

— Из виду это чудище не потеряй, — предупредил дядя Денежкин Шурку. — Опять бы на него не натыкаться.

— А что это такое? — с любопытством спросил Шурка.

— Это наш — и людей, и дружины каменной — злейший враг, — жестко сказал богатырь. — Поселился, веришь ли, в наших местах Змей семиглавый. Сам он весь из воды и родню себе водяную насобирал. Сильно пакостят водяные: землю размывают, а то, бывает, подземную залу зальют — нам, глядишь, отдышаться негде…

— Так ведь они и шахту могут залить! — воскликнул Шурка.

— В давешние времена не раз заливали, — подтвердил дядя Денежкин. — А теперь вот чуть было нас не сглотнули…

Шурка представил, как барахтаются они в каменном брюхе, где, будто в затонувшей подводной лодке, нет ни глоточка кислорода… и содрогнулся.

— Постой-ко, — прислушался дядя Денежкин. — Вроде земля дрожит.

— Это я дрожу, — смутившись, признался Шурка.

— Нет, то далече. Во, опять. Послушай.

Шурка замер, вытянул шею, нацелил ухо, как локатор, в ту сторону, куда показывал богатырь. Но было тихо.

— Замолчали, — сказал дядя Денежкин. — Однако чую: люди там в горé колотятся. Надо пойти посмотреть.

Шурка на ходу косил глазом на водяное чудовище, потому и пропустил момент, когда впереди что-то неясно затемнело. И когда глянул перед собой, увидел уже аккуратную черную полосу, так четко очерченную, что сомнений быть не могло: они наткнулись наконец на горную выработку. Скорее всего, подумал Шурка, полевой штрек пробивают люди наперерез их пути.

Плотный воздух возле Шурки ощутимо задрожал, и он заметил, как от торца широкого тоннеля медленно поползли в каменную глубину две тонкие линии. «Бурят шпуры», — догадался Шурка. Он машинально проследил взглядом направление, в котором двигались полосочки скважин, и… похолодел от ужаса. Буровые орудия были нацелены точно в бок подземной водяной цистерны. До черты, отделявшей людей от затаившегося озера, оставались считанные сантиметры…

А в это время…

Главный геолог стоял в забое. Рядом оглушительно трещали перфораторы, пронзительно визжали буровые штанги, пережевывая камень. Главный геолог не слышал всего этого адского шума. Он стоял, понурив голову. Еще с утра его одолевали нехорошие предчувствия. Проснулся-то в отличном настроении. Весь сон гонялся он за ускользающей рудой и наконец схватил ее за хвостик. От радости он засмеялся и проснулся от звука собственного смеха. Улыбаясь, опустил ноги с дивана, и… хорошее настроение улетучилось, испарилось, исчезло, как исчезает капелька воды, упав на раскаленное железо. Босые ноги главного геолога вдруг обожгло морозом. Он ступил прямо на холодный пол. Его тапочек не оказалось па привычном мосте. Как выяснилось позже, их загнал под диван хулиганствующий котенок Васька.

Вот тут и появилось в душе главного геолога предчувствие какого-то несчастья. Он осторожно прошел на кухню. Нет, потолок пока не обвалился над ним, и стены еще держались крепко. Главный геолог приободрился. Но… тут же на плите сбежало молоко! А он так любил кипяченое молоко… Пришлось идти на работу, не позавтракав. Он опоздал на автобус. Правда, мог бы еще успеть, но не побежал к остановке, потому что решил: раз ему с утра не везет, все равно он автобус никак не догонит. Главный геолог даже остановился от огорчения. Автобус подождал, подождал, фыркнул дверцами и уехал. Из-за этого главный геолог опоздал на работу, и начальник шахты сразу вспомнил, что руду на нижнем горизонте до сих пор не могут найти… И сейчас главный геолог стоял в забое и грустно думал, что же еще с ним случится сегодня, потому что нехорошие предчувствия так и не оставляли его.