Виталий Коржиков - Коготь динозавра

— А его дедушка тоже воевал вместе с генералом! — показал на Колю Церендорж.

— И фотографировался вместе! — сказал Коля.

— И я фотографировался! — воскликнул старый партизан. — У меня карточка есть… Бата!

Подняв крышку старого сундука, Бата достал танкистский шлем, бинокль и маленькую старую фотокарточку.

Снимок был потёртый, с пятнами, но от него так и дохнуло суровым давним временем. На гусенице танка в лисьей шапке сидел танкист с Золотой Звездой, с гармошкой в руках, а вокруг стояли и лежали на снегу люди в полушубках и в комбинезонах, и среди них монгол в танкистском шлеме и с биноклем на груди.

Колиного дедушки на этой фотографии не было. Наверное, вместе с Давыдовым он воевал в другое время, на другом фронте. И Коля огорчился.

— Не грусти! Иди пока, катайся, а дарга даст тебе адрес генерала, — сказал Церендорж. — Напишешь ему. Генерал тебе расскажет, как воевал твой дедушка. Генерал хороший человек. Иди катайся!

Коля допил кумыс, посмотрел на Баирсайхана, который заканчивал свою четвёртую пиалу — он тоже слушал весь разговор! — и бросился из дома с криком:

— Генерал Давыдов нашёлся!

Под общий хохот Коля прижался к стенке. Мимо него задом наперёд, как Иванушка, пролетел на старой кобыле разгорячённый Генка. Следом за ним цокал копытами конёк Цагцурэн, за которым бежал трусцой верблюжонок, а сзади на белом, как айсберг, верблюде тряслись девчонки и Людмила Ивановна.

— Ну, это мне академическое дитя! — восклицала Людмила Ивановна.

Пока Коля разговаривал с отцом Баты, Людмила Ивановна вышла на порог, около которого терпеливо ждал гостей прекрасный белый верблюд. Он, улыбаясь, грациозно поднимал гордую голову, будто спрашивал: «Неужели вы сомневаетесь? Разве я способен нанести обиду?»

Едва маленькая Цагцурэн подала команду, он опустился на колени — и Людмила Ивановна, свесив ноги на одну сторону, уселась между горбами в красивое седло, по краю которого темнели белые бляхи с чеканными верблюжьими головами.

Впереди села Светка, а сзади, обхватив Людмилу Ивановну, Вика.

По взмаху Цагцурэн верблюд встал и пошёл красивым, интеллигентным шагом мимо Генки, которого подсаживали на старую добрую кобылку. Всем своим видом верблюд показывал, какую ценность несёт на своей высокой спине. Цагцурэн протянула Людмиле Ивановне уздечку, и гостеприимный верблюд побежал лёгкой трусцой по гостеприимной гобийской земле. Вокруг вздымали головы табуны коней. Как верблюжьи горбы, поднимались вдали горы. Качались удивлённые облака: ответственный работник центрального пионерского совета ехал верхом на верблюде среди коричневой гобийской пустыни! И оттого, что это была правда, Людмила Ивановна вдруг засмеялась и сверкнула очками:

— Ну нет, девочки! Этого не может быть!

Но, как известно, в Гоби могло быть не только это.

В то самое время, когда Баирсайхан допивал четвёртую пиалу кумыса, Генка решил, что под ним прекрасный конь, достойный настоящего батыра на хорошем надоме, и взялся за дело с такой же решительностью, с какой брался за руль «газика».

Он слегка ударил кобылку ногами в бока и покатил вровень с верблюдом и конём Цагцурэн.

Все табуны смотрели на него! Люди поворачивали к нему головы, словно он отправлялся на Луну! И будущему астроному и физику показалось, что при такой скорости до Луны не доберёшься.

Он ударил в бока сильней.

Добрая кобылка покосила на него глазом: «Быстрей? Пожалуйста!» Генка подёргал поводья. Она посмотрела: «Быть может, ещё быстрей?»

Заржав от восторга, кобылка перешла в галоп: будущий астроном вскрикнул, земля накренилась и полетела перед глазами.

— Стой! — крикнул Генка и ударил лошадку в бока, но она понеслась быстрее гобийского ветра.

Кобылка летела навстречу гудящему табуну, и Генка решил, что лучше своевременно покинуть «корабль». Он высвободил ноги, подпрыгнул. Но так как тренировки ему не хватало, то лишь развернулся на спине. Испуганная кобылка развернулась тоже и помчалась в обратную сторону.

Людмила Ивановна, увидев своего питомца в таком положении, рванула поводья и бросилась на выручку.

Впереди летел задом наперёд Генка, его догоняла Цагцурэн, за которой бежал маленький верблюжонок. А за ними, звеня колокольцем, спешил на помощь интеллигентный верблюд со своим экипажем.

В этот момент и шарахнулся к стенке Коля, вышедший из дома.

Церендорж кричал:

— Держи!

Бата включил мотор «газика»…

Наконец Цагцурэн — не зря она была победительницей надома! — ухватила кобылку под уздцы. И бросила взгляд на Бату: «Разве дело в том, какого я роста?»

Кобылка встала, а Генка, продолжая полёт, проехал ещё по её спине и упал на четвереньки. Рядом с ним легко остановился верблюд, и Людмила Ивановна, сдерживая гнев и слёзы радости, закричала:

— Опять фокусы! Ты что, не можешь ездить нормально?

Но будущий физик не растерялся:

— Великий Лобачевский тоже ездил в молодости задом наперёд. И даже на корове!

Может быть, это была правда. Но оставаться здесь дольше было опасно.

— Едем! — сказала Людмила Ивановна.

— Едем! — согласился Церендорж.

Не хватало только Василия Григорьевича. Он куда-то исчез, и было удивительно, что он не принимал участия в этих весёлых событиях.

— Сейчас найдём! — почти как Генка, сказал Коля. — Одну минуту!

Василий Григорьевич не собирался уклоняться ни от каких приключений. Напротив, он очень хотел прокатиться на верблюде. Но, уступив место женской команде, отошёл за угол дома и подсел к маленькому седому старичку, который что-то напевал и водил ножичком по странному предмету.

Василий Григорьевич стал присматриваться.

В руках у старика вращался обыкновенный козий рог, но то, что делали с ним маленький резец и сухонькие руки, было занятно… В самом низу, на основании рога, с одной стороны были вырезаны горы, юрты, с другой — голова верблюда, а рядом — голова коня.

Фигурки были похожи на знакомые сувениры, которые увидишь порой и на прилавке. Но нож старого мастера выделывал такие завитки, что из-под него вдруг возникали живые серебристые шерстинки, и через мгновение по живому боку вилась уже целая прядь. Казалось, животные дышат и только на какой-то миг сдержали дыхание. Головы их были повёрнуты кверху, и глаза весело смотрели в небо, будто кого-то, давно знакомого, спрашивали по-свойски: «Ну как там, в небе? Всё в порядке? Хорошо?»

Вся верхняя часть рога изображала могучий вихрь, который возносил над стадами, над юртами, над пустыней какой-то стремительный предмет.