Надежда Остроменцкая - Приключения мальчика с собакой

Долговязый прижал кулак ко лбу, словно выдавливая из головы мысли. Думать он не привык. Все же через некоторое время кое-что придумал. Надеясь, что Лев поймет его, как понимал Клеона, Долговязый отправился в шалаш и стал объяснять ему свой план. Понял его Лев или нет, Долговязый не знал, но пес лежал смирно, когда Долговязый, все на том же куске холста, вытащил его из шалаша и поволок в лес.

– Конечно, будет заметно, что тут кого-то тащили, – сообщал он Льву по дороге, – но я потом расправлю кусты и траву.

И Лев тихо взвизгивал, будто соглашался с ним (во всяком случае, так казалось Долговязому). Подтащив Льва к зарослям ежевики, где Клеон когда-то нашел пропавшую овцу, Долговязый нарвал травы и сделал для собаки подстилку. Сначала он хотел забрать холст, но потом подумал, что не следует держать его в шалаше, так как он запачкан кровью. Долговязый постлал холст поверх травы и уложил на него Льва. Потом, присев возле собаки на корточки и подражая Клеону, Долговязый сказал:

– Слушай, Лев: ты будешь лежать здесь, пока за тобой не придут Клеон или Береника… Такая красивая девушка… Береника… Знаешь?

Уловив в голосе рыжего пастуха вопрос и услышав вдобавок имя своего хозяина, Лев поднял ухо и внимательно посмотрел на говорившего. Долговязый решил, что Лев его понимает.

– Ты молодец, Лев, я всегда это говорил. Так запомни: Клеон или Береника. Ты не должен без них отсюда уходить. Иначе Клеон тебя не найдет, и ты, чего доброго, попадешь в лапы Мардония. – Лев зарычал, и Долговязый ударил себя по колену: – Вижу, что понимаешь… Не бойся: ждать не очень долго. В эту же ночь за тобой придут. Понимаешь?… А чтобы тебе не было голодно, мошенник сам привез для тебя еду. Ну-ка, давай посмотрим, что тут такое! – Он развернул сверток Мардония: – Ого!.. Жареная лопатка барашка!.. Ах, пират!.. Это он нарочно подсунул, чтобы против меня улика была, если я ему не угожу. А мы с тобой, Лев, не такие дураки, чтобы разбрасывать кости по пастбищу. Съедим и мясо и косточки до последней крошки. Да?

Лев понюхал жаркое и облизнулся.

– Нравится? – обрадовался Долговязый. – Ну, ешь. Ешь все, – великодушно предложил он, – я отказываюсь от своей части.

И Лев съел все.

А Долговязый смеялся, глядя, как перемалывает он косточки крепкими зубами:

– Вот взбесился бы Мардоний, если бы узнал!

Александр во всю прыть мчался к кузнице Германика. Дорожная пыль под его ногами была мягка, как ковер, но, вздымаясь, забиралась в нос и заставляла то и дело чихать. Время от времени мальчик поглядывал на небо: солнце приближалось к зениту, и он боялся, что не успеет до заката добраться к отцу. Только бы не опоздать!.. А что отец защитит Клеона, в этом он не сомневался.

«Я бы вдвое скорей добежал, если б не чихал, – думал он. – Вот уж никогда и в мыслях у меня не было, что придется состязаться в беге с конями самого Феба [101]… О, путь указывающий Гермес, уменьши пыль на дороге! Ты хозяин всех дорог!.. Что тебе стоит исполнить мою просьбу?»

Но Гермес не внял молитве Александра: пыль по-прежнему окутывала его, словно завеса. А после полудня мальчика нагнали деревенские повозки, в которых среди узлов сидели женщины и дети, и тут из-под колес поднялась такая туча пыли, что мальчик остановился, кашляя. Женщина, ехавшая последней, придержала осла:

– Садись, подвезу до перекрестка.

– А мне как раз туда и надо! – Не заставляя повторять приглашение, Александр забрался на повозку и состроил гримасу сидящим в ней малышам.

Дети залились смехом.

– Им все весело, – сказала женщина. – Не понимают, что не для забавы едут в чужие места. – Она ткнула хворостиной навострившего уши ослика: – Ну, ты!.. Тебе только бы слушать, о чем люди говорят. Беги, знай! – Некоторое время она молча погоняла осла, потом снова обернулась к Александру: – Не убегаешь ли и ты от войны?

– От какой войны?

– Разве ты не знаешь, что уже два дня возле нашей деревни рабы сражаются с легионами Публия Вариния? Ты не здешний, что ли?

– Здешний. Я из дома Гнея Станиена, сенатора.

– А-а, знаю… – Женщина вздохнула. – Много зла твой господин причинил нашей деревне…

– А ты Спартака видела? – прервал ее Александр.

– И на вилле Станиена знают это имя? – повернулась к нему женщина.

– Еще бы! Я сам пойду сражаться в его армию! – гордо сказал Александр.

Женщина с любопытством его оглядела:

– И ты туда же? Кому ты, такой, нужен?

– Ты бы посмотрела, как я из лука стреляю!

– Муж мой тоже ушел к Спартаку, потому что, говорят, Спартак добр и делит военную добычу поровну между всеми.

– Так зачем же ты увозишь детей?

– А чем мне их кормить? Поля да огороды солдаты вытоптали. Вот и везу детей к сестре в город, она замужем там за брадобреем. – Женщина скорбно покачала головой и отвернулась. – Опять зазевался? Я тебе!.. – Она взмахнула хворостиной, и осел побежал быстрее. – Вон уж и кузница видна.

Растянувшись на горной тропинке, с перевала двигалась к кузнице вереница людей, ведущих на поводу нагруженных мулов. Впереди этого каравана ехал на осле человек в темном хитоне.

– Что за люди там спускаются? – спросила женщина, останавливая осла.

– Наверное, наш домоправитель. Вон для него и петорита стоит. Теперь я уж все равно, что на месте. Да помогут тебе боги благополучно добраться и найти изобилие в доме твоей сестры.

Раннее возвращение Хризостома спутало все планы Александра. Что с перевала спускается именно он, не подлежало сомнению. Теперь невозможно взять лошадь. Как же быть? Подождать, пока Хризостом подъедет к кузнице, и попросить у него осла?… Это долго. Да и опасно домоправителя обманывать. Ему не скажешь, что вилика послала его со спешным поручением, а лошади не дала. Хризостом может потребовать от вилика отчета, и тогда выяснится, что Александр солгал; а за ложь полагаются плети.

Вон чернеют на песке у кузницы тени двух всадников. Попросить лошадь у них?… Но они, кажется, не собираются здесь задерживаться, иначе слезли бы с коней. Не стоит и время тратить на разговор с ними. Он подбежал к рабу Станиенов, который, лежа в петорите, глядел, как паслись выпряженные лошади.

– Эй, Кастик, вилика (для пущей важности Александр назвал мать должностным именем) посылает меня к отцу и велела взять у тебя одну лошадь.

– А я что же – на себе повезу домоправителя? Вон он уже спускается с перевала.

– Конечно, теперь нельзя, – согласился Александр. – А не знаешь ли, у кого бы здесь раздобыть коня?

– Попроси у Германика. Недавно он купил себе клячу. Александр побежал в кузницу. Один из помощников Германика стоял у мехов, раздувая в топке огонь; другой нагревал брусок; третий, зажав щипцами, поворачивал раскаленный брусок на наковальне, а сам Германик, рассыпая при каждом ударе искры, бил молотом так ловко, что железный брусок под его ударами превращался в топор.