Рафаил Бахтамов - Властелин Окси-мира

Смолин выговаривает нам выгодные условия. В обеих парах мы стартуем вторыми. Соперники пробуют возражать, но Смолин деликатно указывает на их титулы. К тому же, замечает Д.Д., это они нас вызвали. А по правилам дуэли оскорблённый имеет преимущество…

Остаётся назначить призы победителям. От своих наград мы великодушно отказались в пользу Смолина и Д.Д. Данил Данилович готов удовлетвориться моральной компенсацией. Но Смолин жаждет мести. Лейтенанты посмели задеть «его» изобретателей. В самый разгар спора (как быть, если один выиграет, а другой проиграет; если выиграют двое; если… и тому подобное) Смолин вдруг кричит:

– Володя и Гена, в раздевалку! Отдыхать!

Нам интересно, однако он прав – пора. Мы уходим, благо раздевалка в двух шагах. Всё-таки Гена не может удержаться, высовывает голову и кричит:

– Победитель получит всё!

Это слова из любимого им рассказа Джека Лондона «Мексиканец». Пройдёт немного времени, и он пожалеет, что вспомнил. Смолин, оказывается, знает Джека Лондона.

Конечно, мы не отдыхаем. На всякий случай маскируем одеждой своё хозяйство. Приводим его в состояние готовности. Теперь нам достаточно двух минут, чтобы быть в полной форме.

– Пошёл! – командует Смолин.

Негромкий всплеск. Я выскакиваю из раздевалки, у меня ещё есть время. В прозрачной воде отчётливо видно, как легко и стремительно скользит тело чемпиона. Короткий рывок, и вытянутые вперёд руки режут воду. Ни одного лишнего движения, чемпион экономит воздух.

Кажется, прошло лишь несколько секунд. Он касается стенки (длина бассейна – 25 метров), мощно отталкивается и несётся к нам. Ещё один поворот, толчок, и он снова удаляется. Теперь в его движениях нет прежней лёгкости. Дело не в усталости – он мог бы проплыть вдвое больше. Но прошло уже около двух минут, и дыхательный автомат включён. Нестерпимо хочется дышать – по себе знаю это чувство.

Наконец он выскакивает из воды и жадно вдыхает воздух. По-моему, он проплыл метров шестьдесят. То же число называет Д.Д. Но невысокий лейтенант спорит. Шестьдесят пять, утверждает он. Неожиданно Смолин соглашается. И сразу команда:

– Приготовиться!

Я мгновенно скрываюсь в раздевалке и помогаю Гене проделать всё необходимое. Мы торопимся, поглядываем на часы. Но всё благополучно. Смолин оживлённо рассказывает лейтенантам весёлую историю из времён своей молодости.

– Хватит, – негромко говорю я.

Гена выскакивает и сразу прыгает в воду. Смолин, однако, вовсе не так увлечён рассказом. Он успевает крикнуть:

– Пошёл!

Теперь выходить не стоит, беготня туда-сюда может показаться подозрительной. Но сидеть на месте тоже не могу. Я прекрасно знаю, как плывёт Гена. Лишних движений у него сколько угодно. Отталкивается от стенки он гораздо слабее. И скорость не та. У нас единственный шанс на победу – апноэ.

Секундная стрелка улиткой ползёт по циферблату. И всё-таки время движется. Минута, две… К этому времени лейтенант уже не выдержал. Третья минута. Чтобы победить, Гене нужно не меньше четырёх. Я слышу глухой говор – чемпионы волнуются. Смолин их успокаивает, но голос у него непривычно высокий и дрожит.

Крики. Гена вынырнул. 4 минуты 50 секунд. Я выглядываю, он поднимается по лестнице. Грудь у него так и ходит.

– Семьдесят пять метров, – объявляет Смолин.

Гена тяжело идёт к раздевалке. Моя очередь. Но теперь я почему-то волнуюсь меньше.

– Устал? – спрашиваю я.

Глупый вопрос. Гена с трудом дышит, длинные его руки висят, как плети.

– Они уже начали, – говорит он. – Давай и мы…

У него хватает сил помочь мне совершить всё, что нужно. Мы кончаем как раз вовремя.

– Три минуты шесть секунд! – сообщает Смолин. Результат отличный!

Медленно, вяло выхожу из раздевалки. Торопиться нельзя – это может показаться странным. Правда, я теряю драгоценные секунды. Но кое-что и выигрываю: меньше движений – ниже расход воздуха.

Спускаюсь по лестнице. Звучат слова команды. Присаживаюсь на ступеньку, над головой смыкается вода. Теперь всё имеет значение. Устраиваюсь поудобнее, почти ложусь. Когда человек лежит, он тратит меньше кислорода.

Убеждаю себя думать о чём-нибудь весёлом. На серьёзные темы нельзя. Начнёшь волноваться, а волнение – это лишний расход кислорода. Проходит совсем немного времени – минута или полторы, – и я чувствую непреодолимое желание вздохнуть. Стараюсь уговорить себя, что это чепуха. Инерция, дыхательный автомат сигналит по привычке.

Выждать. Выдержать. Вспоминаю футбольный матч. Вратарь вместо мяча поймал ногу защитника. А нападающий противника так растерялся, что пробил по трибунам. Ага, желание прошло. Теперь надо забыть начисто, что существует такая привычка – дышать.

Кажется, это удаётся. Я старательно вспоминаю самые незначительные подробности: как я был одет в тот день, кого из знакомых встретил, о чём мы говорили. И погоду – над городом с утра висели тучи, но дождь так и не состоялся… Пока я спохватываюсь и чувствую, что автомат снова включился, проходит, по-моему, несколько минут. Сейчас бороться бессмысленно, это уже всерьёз. Я, однако, выгадываю несколько секунд, стравливая через сжатые губы воздух. Изо всех сил стараясь не торопиться, медленно встаю и делаю лёгкий вдох.

– Девять с половиной минут, – с трудом выговаривает Смолин. В голосе у него ужас.

Чемпионы смотрят на меня так, словно я домовой. Домовых не бывает, это им точно известно. Однако они сами видели, как он вылез из закрытой печи, стоит, небрежно позёвывая и приветственно машет хвостом: «Наше вам с кисточкой!»

Мы молча уходим, сопровождаемые Смолиным и Д.Д. И только на улице Гена оборачивается и негромко повторяет:

– Победитель получит всё.

– Ещё раз об апноэ, только подробно, – требует Смолин.

Я вспоминаю искателей жемчуга. Именно они стоят у истоков апноэ.

Никто не знает, когда возникла эта идея – использовать дары моря. Наверное, очень давно, ещё в первобытные времена. На нашей Земле воды больше, чем суши, и богатств в воде не меньше.

Во всяком случае уже в Древней Греции была такая профессия – водолаз. Водолазы добывали рыбу, устрицы, раковины с красящим веществом, губки, кораллы, И, разумеется, жемчуг. Самый прекрасный из даров моря, как думали в те времена.

Занимались водолазы и военным делом, потому что трудно найти профессию, которую не использовали бы в войне. В 333 году до нашей эры при осаде города Тир водолазы разрушили подводные сооружения гавани. Об их участии в осаде Сиракуз упоминает римский историк Тацит.

О водолазах писали Гомер и Аристотель. В сочинениях Плутарха приводится интересный эпизод. Римский триумвир Марк Антоний, желая поразить Клеопатру своим искусством, приказал ныряльщику взять с собой запас рыбы, и по одной насаживать на его крючок. Рыба «клевала» вовсю.