Вадим Нечаев - Пат и Пилаган

— Кленов, у меня есть деньги, — сказал Пат, — возьмите в долг, а когда-нибудь вернете.

— Что ты говоришь, Пат! Как я могу взять у мальчика деньги? Я не попрошайка. Я хоть и не признанный еще, но у меня есть честь и достоинство.

— Тем более вы должны взять, — настаивал Пат, — меня совесть всю жизнь будет грызть, если я откажу в помощи такому великому дрессировщику.

— Нет, нет, Пат, и не уговаривай. Видно, не судьба мне завоевать признание. Вдруг я не смогу тебе их отдать, что тогда?…

— Какое это имеет значение, Кленов. Мы, нивхи, не жадные. Мой долг — помочь достойному человеку.

— Ты убедил меня, Пат. Но я тебе их обязательно верну, вот увидишь… Я этого не забуду, ты помог мне в самую трудную минуту. Мир, конечно, меня еще услышит. Не бывает непризнанных гениев. Нет ничего унизительнее, как быть непризнанным гением. И все же их не бывает. Вот ты меня признал, верно, Пат… Спасибо, милый. Это неважно, сколько человек тебя признают и в тебя поверят. В детстве меня видели многие большие дрессировщики, они хвалили меня, Пат. Для художника главное в жизни — его искусство, так ведь?

— Конечно, — согласился Пат. — Вот у нас в поселке жил охотник, старик Захаров. Его отец был каторжанин, еще в старое время к нам сослали. Сын с детства начал охотиться. Лучшего охотника на острове не было и нет. Одних медведей он убил больше восьмидесяти. Все его дети — пять сыновей — тоже стали охотниками. На войне двое погибли. А один вернулся без руки. И все равно продолжал охоту. Для них это было, как ты говоришь, искусство. Ну, а старик недавно помер. Ох и старик, я скажу тебе. А дома у него ни одного трофея не было. У всех охотников до черта всяких трофеев, у него же изба совсем пустая. Однажды он мне и говорит: «Зачем мне трофеи, если у меня сила в руках и глаз как в юности, ни к чему, я пока старости не боюсь». Ничего не боялся, в тайгу на месяц ходил один, ну и старик, ласковый такой, мягкий, умер уже. Зато сыны живут, охотники тоже дай бог.

— Эх, Пат, взял бы я тебя своим помощником, да беден, как крыса церковная. Себя-то прокормить не могу. А если папа еще от меня откажется, тогда весь мой цирк от голода помрет.

— Ты к нам приезжай. У нас еды много, — сказал Пат, — не отчаивайся, Кленов. Не всем зато быть такими дрессировщиками.

— Это верно, — грустно заметил Кленов, — что правда, то правда, не всем. Ну, давай спать. Завтра еще поговорим.

Кленов постелил Пату на раскладушке и накрыл его тулупом.

И опять то же чувство овладело сыном каюра, как и накануне, когда он шел по тихому призрачному поселку, зажатому в долине сопками (ели грузно нависали над крышами домов, фиолетово поблескивал снег, и тени пересекали улицу зигзагообразно), — время будто остановилось, и нет ни вчера, ни завтра, а только одно зимнее сегодня. И оно тянется, тянется невозмутимо и безразлично.

По ту сторону окна возник профиль лошадиной головы. Лошадь смотрела сквозь стекло на мальчика одиночеством немого, и Пат решил: «Пойду, погуляю с ней по улице». Он оделся не спеша, чтобы не потревожить Кленова, и вышел на свидание.

Лошадь потерлась губами о щеку мальчика, Пат похлопал ее по ноге и сказал:

— Подышим ночным воздухом, да, лошадь?

Лошадь смирно переступала ногами, приноравливаясь к шагу мальчика. Дойдя до конца поселка, они чинно повернули обратно.

На развилке улиц лошадь встала, и, как ее Пат ни толкал в бок, ни с места. Подумав, она побрела к видневшемуся в сумраке сараю, и мальчик из любопытства последовал за ней. Дверь сарая была закрыта на щеколду, лошадь умоляюще посмотрела на мальчика, однако он не понял ее просьбы. Она нетерпеливо подтолкнула его в спину.

— А, — догадался Пат и открыл сарай. Лошадь стремглав бросилась в конюшню, в дальний угол, где стоял пегий конь. Он радостно заржал, когда лошадь положила на его плечо голову.

— Ну и дела, — сказал Пат, — я пойду, лошадь, а ты оставайся.

Но в этот момент лошадь уже перестала быть дрессированной и не поняла слов мальчика — не отрываясь она смотрела на пегого коня.

«Как мне во всем разобраться? — думал Пат, шагая по дороге. — У нас в поселке жизнь проще и страха меньше. Нивх смерти не боится и болезни не боится, это и Древний Глаз мне говорил, потому что его душа и потом живет. Это, конечно, хорошо, когда человек такой бесстрашный. А вот начальник Катков не хочет и боится умереть; ему работу надо до конца довести, нефть найти. Так же и Кленов, если он умрет, кто узнает, что жил такой замечательный дрессировщик, и все его дело пропадет. Он такие таблетки изобрел, что птица или мышь делается в десять раз умнее и понятливее, чем дано ей от природы.

И в бога эти люди не верят, а верят в дело, а что важнее? Наверное, дело, а Древний Глаз скажет: бог. Учитель скажет: добро. А что такое добро и к кому добро? Еще нужно разобраться. Кленов — человек добрый, а живет плохо, потому что его не признают. Значит, кто не признает, тот плохой. А если тот просто не понимает, плохой он или хороший? Для себя хороший, а для другого плохой: для пегого коня Кленов плохой, потому что разлучил его с лошадью. Ишь, как все хитро будет.

Древний Глаз считает, что Атак виноват, а я думаю, что прав. Чем он обязан собакам или каюру? Ничем. И волкам ничем, — ни с теми, ни с другими. Бедный Атак, бесхозяйственный пес, носится по всему острову, несладко ему. Хорошо, что люди добрые попадаются. А другой посадил бы на цепь и заставил бы дом охранять да палкой бы дубасил.

Атак злого человека за версту чует. Неужели я тебя не найду, мой друг! Недюжинные способности у тебя, говорит Кленов. Такой большой он человек, а папа ему еще помогает. Кто тебе помогает, Атак? И меня ты совсем забыл, а не я бы, ты бы с голоду помер. Может, память отшибло?

Эх, надо бы отцу написать. Беспокоится отец. С охоты вернулся — где Пат? А Пата нет. Уехал. Куда? Неизвестно. Собаку искать. Ничего, батя, Пат не потеряется. Это даже полезно — посмотреть, кто как живет.

Катков так живет, старик с приемной дочкой иначе, а Кленов — вообще по-особенному. Такого человека я даже в книжках не встречал. Правильно я сделал, что пригласил к нам в дом. У нас еды много, лишнего человека прокормим. А как же? Кто же мне поможет, если я другому не помогу! Кленов нам не в тягость, правильно, ытык? Вот и в прошлом году ведь жил у нас старатель. Золото искал — да и прогорел. Не на что домой даже было вернуться. До весны у нас жил, а потом снова в старатели ушел. Это интереснее, когда в доме разные люди едят и разговаривают.

В древности все нивхи были родственники. Если какой-то нивх, которого я и в глаза не видел, мне родственник, то чем не родственник Катков или Кленов? Тот же родственник.

Когда родственник в беде, ему помочь надо. Так ты меня учил, ытык. Моя память все помнит. Просто здорово, до чего аккуратно она все помнит.