Журнал Если - 2000 № 9

Но в то мгновение, когда коньки коснулись льда, он уже знал: она на трибунах. Почувствовал по той легкости, с которой ноги сами рванулись из тоннеля, вынося его на свет. Он объехал отведенный их команде полукруг ледовой арены, ощущая, как при каждом движении все больше греются ступни. Лед был гладким, словно шелк. Он даже не чувствовал крошечных бугорков и царапин.

Пока команды занимали места на льду или на скамьях и исполнялся национальный гимн, Патрик разыскивал глазами девушку. Она никогда не занимала одного и того же места два раза подряд, но он знал: девушка здесь. В ее отсутствие лед не бывал таким ровным.

Он начал с одного конца и медленно изучал ряд за рядом, пока не наткнулся на нее. Она сидела где-то посредине, на стороне соперников. Ее легко различить. Она была в белом. Она всегда носила белое. Белая шапочка, белый свитер, белые брюки. Маленькое, мерцающее во тьме пятно.

Прозвучал свисток судьи, и толпа взвыла от предвкушения схватки.

Мимо проехал Ларри.

- Ну что, здесь?

Патрик кивнул, на всякий случай снова глянул в сторону трибун и напрягся в ожидании очередного укола. Он знал, что так будет. Не стоило ничего говорить Мэтту.

Но насмешки почему-то не последовало. Вместо этого Ларри коснулся вышитого на плече названия команды, ухмыльнулся и, сунув в рот загубник, пробормотал:

- На счастье.

Патрик невольно расплылся в ответной улыбке, последовал примеру Ларри и долго ворочал языком, поудобнее пристраивая загубник. Рот наполнился вкусом резины, шайба опустилась в кружок, и Патрик рванулся вперед. На свете нет ничего лучше игры. Она заменяла собой все. Почти.

Иногда он задавался вопросом: задумываются ли остальные члены команды о том, почему так влюблены в лед? Мечтают ли о грохоте столкновения, стекле, вибрирующем в металлических стойках, свисте воздуха, покидающего легкие врага, чье сдавленное тело больше не способно к сопротивлению? Вряд ли они забивают этим головы, а он не решался спросить.

Но сейчас… именно сейчас даже он не тратил время на то, чтобы копаться в собственных эмоциях. Не все ли равно, почему он испытывает такой восторг? Довольно и того, что он поспевал всюду, куда летела шайба, и обрабатывал обе стороны поля с одинаковым успехом. Тридцать фунтов обмундирования, казалось, не весят и пушинки. Лед был подобен стеклу, и шайба каждый раз оказывалась именно там, где ему хотелось. Он знал, что происходит за спиной, рядом, на противоположной стороне поля. И катался так, словно не мог упасть, не способен промахнуться.

Когда все было кончено и они побили противников с разгромным счетом 11:3, Патрик понял, что сегодня состоялся главный матч. Игра всей его жизни.

Прозвучала сирена, и товарищи по команде собрались у ворот, хлопая друг друга по спинам ладонями и клюшками. Только Патрик не спешил к ним присоединиться и все искал ее в толпе болельщиков, торопившихся пробраться к выходу. Но так и не нашел. Он никогда не видел ее после начала игры. И после окончания тоже. Поэтому он врезался в толпу сгрудившихся победителей и позволил увлечь себя в раздевалку, сначала под душ, а затем к торжествующим поклонникам.

Ночь выдалась жаркой, по крайней мере, так казалось Патрику. Канадец, уроженец Квебека, он не привык к душным ноябрьским ночам, несмотря на два сезона, проведенных на юге. Не привык и вряд ли привыкнет. Однако это неудобство вполне можно вынести. И не только это. Ради возможности играть в команде профессионалов он вынесет еще и не такое. Даже жизнь в самом сердце Соединенных Штатов, где его новые друзья носили шорты и играли в футбол на Рождество. У себя дома в это время он кутался так, что на лице были видны лишь голубые глаза над туго намотанным шарфом.

Но Патрик привыкал. Он привыкнет ко всему, лишь бы снова и снова испытывать то, что пережил сегодня.

Он втянул в легкие густой влажный воздух Алабамы, вскинул локти и завел руки за пояс. В спине засаднило. На предплечье оказался синяк. А подрагивающие обмякшие бедра до сих пор отходили от непосильного напряжения. Чудесное ощущение! Фантастика!

- Потрясная игра, Патрик!

Какой-то незнакомец, проходя мимо, легонько стукнул его по плечу. Патрик обернулся: молодой человек в белой фуфайке с эмблемой их команды обнимал за плечи женщину в фиолетовом джемпере с названием команды-соперника.

Мимо Патрика проследовала другая компания: трое взрослых и стайка детей, сжимавших в кулачках миниатюрные клюшки.

- Это Патрик, - благоговейно прошептала малышка. Патрик улыбнулся и помахал рукой. Вот и еще одна вещь, к которой он постепенно привыкал. Будь его английский хоть немного лучше… Так часто этот выученный в школе язык, которым он редко пользовался, и не столько язык, сколько тягучий южный выговор, заставлял Патрика чувствовать свое одиночество в безразличной толпе…

Сколько раз он надписывал раздолбанные клюшки, растягивал губы в деланной улыбке, пока не начинали болеть челюсти!

Но сегодня… сегодня он мог бы улыбаться всю ночь напролет.

Патрик вошел в отель с черного хода и уселся за стол, как раз когда все уже расправлялись с десертом. Он мигом проглотил ужин, отказался от сладкого и присоединился к остальным игрокам в вестибюле, где уже роились верные поклонники. Патрик ввинтился в толпу и приступил к делу. Улыбка, кивок, подпись. Патрик Пакен, номер девятнадцатый. Колесо закрутилось.

Постепенно до него дошло, что смысл почти всех замечаний вполне ясен. В основном, конечно, звучали комплименты, мол, «классная игра», но как же удивительно, что мелодичные южные голоса вдруг заговорили языком столь же естественно-родным, как французский! Переход от полной отчужденности к чему-то вроде единства душ показался таким же гладким, как скольжение по льду.

Он поднял глаза и моментально забыл о зажатой в пальцах толстой черной ручке. Она здесь! На другом конце комнаты, среди болельщиков, столпившихся вокруг вратаря.

Белый свитер, мерцающий в темной комнате. Черные, почти смоляные волосы. Белоснежная кожа. Голова, повернутая в профиль. Она смотрела на Ники, и Патрик никак не мог понять, с ним она пришла или нет. Мысль о том, что это, возможно, девушка Ники, вызвала волну непонятного раздражения. В конце концов, они даже не знакомы.

Парнишка, чью клюшку он держал, нетерпеливо подергал его за брюки. Патрик очнулся и старательно написал свое имя.

- Простите, - пробормотал он, взяв очередную клюшку, а когда снова поднял глаза, девушки уже не было. Ему внезапно почудилось, что окружающие снова заговорили на смутно знакомой иностранной тарабарщине. Неужели только в ее присутствии он обретает способность понимать?

Но он все же искал ее глазами даже после того, как почти все разошлись и остались лишь друзья игроков и друзья друзей. Искал и не мог найти.