Журнал Если - 2000 № 9

Они безнадежно бьются над разгадкой своего жестокого бытия. Чаще всего впустую гонятся за миражом, но все же им удается ухватить краешек ответа - и тогда апокалипсис отменяется. Надолго ли - никто не знает, в том числе и авторы.

Виталий Каплан

Журнал продолжает дискуссию, начатую статьями Э.Геворкяна («Если» № 2, 2000 г.) и А.Ройфе («Если» № 3), о проблемах современной фантастики и ее месте в общем литературном процессе.

Однажды автор этих заметок предложил одному уважаемому толстому литературному журналу опубликовать перевод новеллы талантливого зарубежного автора. Новелла была фантастическая. Но процент собственно фантастики был в ней настолько мал, а качественной литературы - настолько высок, что я и не сомневался: рассказ как раз для этого журнала. Но мои иллюзии в прах разрушил редактор отдела прозы. Его резолюция сражала наповал уже замысловатостью формулировки: «Да, это действительно хорошая проза... Но ведь это фантастика, а ее мы не печатаем». Блестящая в своем роде реплика - с двойным дном. Мечта лингвиста-структуралиста! Она бы понравилась покойному Ю.М.Лотману. Но и пугающе-на-стораживающая одновременно, ведь в ней озвучена оппозиция «проза» - «фантастика». Если вы полагаете, что подобный случай единичен, то сильно заблуждаетесь.

Столь замысловатые отношения между литературным истеблишментом и цехом фантастов характерны для последних лет (хотя уходят своими корнями еще в середину XIX века, когда апологеты реализма обрушивались гневными отповедями на любые попытки Одоевского, Тургенева или Достоевского преодолеть границы творческого кредо, взглянуть на жизнь с оборотной ее стороны). Деление на «своих» и «чужих» по жанрово-цеховому признаку - сегодня печальная реальность. И все заметнее стремление некоторых фантастов перейти в разряд «своих», отмежеваться от «низкого» жанра. Иногда доходит до оскорбительного абсурда. Вот вам еще одна симптоматичная фразочка: «Пишу прозу, фантастику, стихи», - сообщает о себе писатель Любовь Романчук на страницах сборника «Чего хочет женщина» (1993). Опять же четкая позиция: фантастика как бы невзначай выведена за пределы прозаических жанров.

Все это и в самом деле может показаться необъяснимо странным. Ведь литература современного мэйнстрима довольно активно эксплуатирует тематику фантастики, ее приемы и образность. За примерами далеко не нужно ходить, достаточно обратиться к творчеству почти любого из модных прозаиков, будь то В.Маканин или Е.Радов, Л.Петрушевская или В.Сорокин... (но попробуйте при этом автору хотя бы намекнуть, что он написал фантастический текст!). Фантастическая же проза, во всяком случае, лучшая ее часть, в свою очередь, за последнее десятилетие заметно продвинулась в направлении Литературы, избавившись от «инженерного» груза прошлого...

Иногда, правда, в номинационные списки Букера проскальзывают вдруг книги Лукина, Успенского или Лазарчука. Но не тешьте себя иллюзиями: никогда они не выйдут в финальную «семерку», а в списки попали не из-за лояльности к фантастике, а исключительно по причине доброго отношения одного из членов номинационной комиссии к конкретным авторам. Механизм прост: таким образом как бы сохраняется видимое равновесие, при котором, однако, лишь подчеркивается статус бедных родственников представителей «низовой» культуры, оказавшихся в букеровских списках.

Особую роль в планомерном вытеснении фантастики из лона художественной словесности играет «официальная» критика. Еще А.С.Пушкин заметил, что критика не только призвана анализировать тенденции современной литературной жизни, зачастую она оказывает существенное влияние на литературный процесс и даже формирует его. Как это ни досадно иным «обиженным» литераторам, но критика действительно закладывает в читателя правильное или неправильное восприятие литературной ситуации, создает образ литературы, нередко, однако, изрядно мифологизируя его. Вспомните хотя бы недавний литературный миф, созданный кое-кем из критиков, о международной сверхпопулярности «нового гуру интеллигенции», «эмигрантского» создателя политических триллеров Льва Гурского. Точно так же в мэйн-стримовской критике очень грамотно создается миф о небывалых достижениях и стремительной позитивной прогрессии современной российской словесности, погрязшей между тем в постмодернистских экспериментах в ущерб «расейскому человековедению», об уникальности сверхординарного «кавалера» последнего Букера - романа «Свобода» Михаила Бутова...

Последние несколько лет в «нежанровых» журналах и газетах снова стали появляться публикации, в которых так или иначе оценивается место фантастики в современной словесности. Ничего, кроме чувства досады, не вызывает чтение этих статей, большинство из которых носит почти директивный характер в лучших традициях официозной критики 1930 - 50-х годов: фантастов снова поучают, не слишком утруждая себя чтением текстов и элементарным филологическим ликбезом. Чаще всего образование господ критиков ограничивается в лучшем случае Стругацкими, в худшем - прочитанными в глубоком детстве книгами Жюля Верна. И фантастика для них все то же - НЕлитература. Или, на худой конец, НЕДОли-тература.

Год назад на страницах «Независимой газеты» была опубликована дискуссия под общим названием "Апология жанра», в ходе которой представители мэйнст-рима и фантастики пытались договориться «полюбовно», но не получилось. Вот некоторые из реплик этого любопытного материала: «Фантастика, к сожалению, многие свои задачи не решает художественно, как и вообще массовая литература. А если решает, сразу перестает быть фантастикой», - считает публицист, редактор еженедельника «Алфавит» Дмитрий Стахов. Любая инвектива должна быть доказуема. Господин же Стахов свое незнание литературного материала предпочел укрыть за безопасной туманностью формулировки, рассчитывая на доверчивость читателя. Вероятно, критик, как, увы, и многие из его коллег, искренне полагает, что фантастика не эволюционировала со времен Немцова и Охотникова. Но человек, берущийся судить о незнакомом ему предмете по верхам, просто не может являться ни критиком, ни тем более профессионалом. Об этом, к сожалению, большинство «новорусских» борзописцев как-то не задумываются. А между тем современная фантастика - это все-таки литература не научных новаций, а человеческих судеб, ее авторы как никогда прежде обращаются к актуальным вопросам, волнующим любого современника: «Куда ж нам плыть?», «Каково наше место в этом мире?», «Как сделать мир лучше?»; в фантастике наиболее активно идет комплексное (в ретроспективе и перспективе) осмысление социальной, философской и культурологической основ нашего нынешнего существования. Разве ж не об этом книги Кира Булычева, А.Столярова, Э.Геворкяна, А.Громова, В.Рыбакова, Е.Хаецкой, Л.Вершинина, С.Лукьяненко, Е.Лукина, Б.Штерна и многих других?.. Для читателя, внимательно прочитавшего хотя бы одно из произведений названных и многих неупомянутых здесь писателей, очевидна их художественная одаренность, причастность к самой высококачественной литературе, остающейся при том фантастикой.