Владимир Акентьев - Остров тайн

-

В темной бухте серый корпус «Фэймэза» лишь угадывается. Часовой знает, где он стоит, и только потому различает его вытянутый силуэт. Время от времени мелькает красная точка: это капитан Уэнсли все ходит взад вперед по верхней палубе, курит сигарету за сигаретой. Внизу, куда среди отвесных скал спускается к морю крутая тропинка, покачивается на волнах катер. Его не видно, но он там…

Давно уже стемнело, а отряд все не возвращается. Вода еще покрывает долину, в ней отражаются звезды, но она сильно спала. Пройдет ли моторка?..

Ему повезло: торчать здесь все же куда лучше, чем мотаться черт те где, неизвестно ради чего и кого подставлять себя под пули… Хотя и здесь к нему как угодно могут подобраться — поди разгляди, что делается за этими камнями!.. Зажжешь фонарь — потом еще хуже: ничего не видно…

— Стой, кто идет?

Неясная фигура на базальтовом хребте остановилась:

Свои… Не узнаешь, что ли?

Клиф? Откуда ты?..

Откуда? — Пауел сплюнул. — Дай лучше покурить.

Кто же тебя сменил?

Они…

Кто — они? Клиф вскипел:

— Кто, кто! Да ты ослеп, что ли?.. Дай огня!

Часовой только тут заметил, что Пауел совершенно мокрый. Он зажег фонарик: вся левая половина лица у Клифа — сплошной синяк. Левый глаз — узкая щелочка. Одежда изодрана… Он протяжно свистнул:

Ну и разделали тебя… А корабль?

Ты что: на самом деле идиот, пли притворяешься?.. А насчет того, как разделали — после поговорим…Остальные как — вернулись?

Часовой замотал головой.

— Нет? Вот это совсем интересно!.. Ну, спасибо за сигарету. Пойду доложусь начальству и… отправлюсь составить компанию Рокку.

Мореходов вышел из радиорубки.

— Ну. друзья, все в порядке. Около четырех встретимся с «Иртышом». Его капитана — Александра Ивановича Манова — я хорошо знаю… Оказывается, Управление уже справлялось о нас. «Иртыш» сойдет с курса, и мы вместе вернемся на остров… Вот так! Ермоген Аркадьевич, пойдемте, покажу вашу каюту… Дежурному — приготовить чай. Кто у нас сегодня дежурный кок?.. Батюшки, да я же и есть! Ребята засмеялись:

Капитан, разрешите нам? Мы все вместе, враз!..

Давайте. Соберемся в кают-компании. Только недолго. Нужно успеть выспаться.

Ребята улеглись. Спит и Максимыч. С трубкой в зубах Мореходов стоит на мостике у ходовой рубки…

Послышались шаги. Это Стожарцев:

— Не помешаю?.. Спасибо. Знаете, не спится… И… если вас не затруднит, расскажите еще… о России!

*

И вы утверждаете, что таким способом можно обойти абсолютно все галереи?

Да.

И сколько это займет времени?

Сэр, этого сказать нельзя: зависит от величины пещеры, количества галерей… Но нас здесь, не считая вас, одиннадцать человек. Можем сразу по всем направлениям.

Молодец! Как вас зовут?

Пат Саливен, сэр.

Молодец, Саливен.

Клайд соображал. То, что говорит этот детина, довольно убедительно. Во всяком случае, попробовать нужно. И начать прямо с того места, где исчезли следы… Предварительно выяснить, нет ли скрытого хода, тайника… Одним словом, прощупав каждый камень, каждую трещину… Что делать ему: остаться или отправиться с отрядом? Нет, он останется. С двумя пулеметами здесь он в безопасности. И моторка под рукой…

Пат мялся.

Что еще?

Простите, сэр, а как с обещанием?

Награду поделите с тем, кто найдет лабораторию или приведет «языка»!

Спасибо, сэр, вот только…

Клайд нахмурил брови, прищурился:

Еще что-нибудь?

Сэр, я о другом. Нечем отмечать пройденные галереи. Я пробовал тесаком делать зарубки. Можно, но плохо видно. Вот мелу бы, или краски…

Где я вам, к чертовой матери, достану здесь мел или краску? Обойдетесь и так.

Простите, сэр, я подумал…

Матросы стоят в шеренге. Одни с безразличным видом. Другие колеблются — вдруг получится, и оттяпают тысчонку?.. Жаль только, придется теперь с Патом делиться. Хотя, если будет перестрелка… Да и без нее: пусть не выскакивает! Третьи — с явной злобой против этого ублюдка, который только и смотрит, как бы начальству угодить.

Клайд вопросительно поднял бровь.

— …Я подумал: пока мы начнем, Кент мог бы смотаться за мелом… На моторке за сорок минут можно управиться.

У этого малого голова соображает. Вот что значит — тысячу долларов обещать!.. Моторку, правда, жаль отпускать, но есть смысл рискнуть… За сорок минут вряд ли что случится:

— Кент, проснитесь. — В голосе появились недобрые нотки. — Кент, я к вам обращаюсь!

Саливен подошел к Тому, тронул за плечо: локти соскользнули с колен, голова, поддерживаемая руками, упала, тело потеряло равновесие и с неестественно скрюченными ногами повалилось на бок… Полураскрытые глаза уже остекленели… Автомат покатился по камням…

В мгновенно наступившей гулкой тишине резко зазвонил телефон. Старшина подскочил к аппарату.

— Пещера слушает. Так точно: господин капитан— лейтенант здесь. Передаю трубку. — Старшина вернулся в строй, медленно снял каску.

С другого конца провода донесся голос Уэнсли. Холодный, бесстрастный. Может быть, с чуть уловимой издевкой:

— Имею честь довести до вашего сведения: только что прибыл часовой с советского судна. Русские напали внезапно, одновременно со всех сторон. Часовой храбро защищался — троих уложил. Но развить успех не смог — его выбросили за борт… Корабль ушел в неизвестном направлении…

Годфри бросил трубку:

Старшина! Всем погрузиться. На «Фэймэз», живо!

Что прикажете делать с телом, сэр?

Оставить! — и, перехватив мрачные взгляды матросов, Клайд добавил: — Завтра похороним.

Плот, до отказа груженный людьми, сел на мель. Двое матросов соскочили в воду, но сразу по колено ушли в вязкую тину. Облегченный плот поднялся, трос натянулся, моторка рванула… Два крика ужаса слились в один:

— Тонем! Не оставляйте!..

Ноги уже по колена в тине. Она тянет, засасывает глубже…

Старшина заглушил мотор:

— Дьяволы, чего сидите? Бросай им веревки!.. Эй вы там — обвяжитесь!

Восьмерым матросам лишь с помощью мотора удалось вырвать товарищей из трясины…

Клайд ни во что не вмешивался. Он сидел в моторке и большими глотками пил ром, надеясь хоть таким образом унять дрожь, которая начинала его трясти совсем так же, как утром…

Тих океан. Только бурун под форштевнем «Бриза» да пенящийся, теряющийся вдали след от винтов вспарывают гладкую поверхность. И еще — светящиеся стрелы летучих рыб. Они, словно копья, пущенные сильной рукой спортсмена, вонзаются в воду.

Звезды еще горят, но в блеске их нет уже торжествующей яркости, и становится их все меньше и меньше… И серп луны тускнеет на светлеющем небе.

На западе, куда полным ходом летит «Бриз», еще нет линии горизонта. На борту никто не спит. В предрассветной свежести, на ветру, рожденном скоростью хода, на баке не выстоишь — все собрались в ходовой рубке.