Владимир Акентьев - Остров тайн

Товарищ капитан, почему мы пропустили его? Я успел бы выровнять курс…

Если бы «Бриз» еще сблизился с лайнером, он перестал бы слушаться руля, и столкновение стало бы неизбежным.

Это из-за взаимного притяжения? Но ведь оно совсем ничтожно!.. Большие суда на расстоянии ста метров притягиваются с силой в 400 граммов…

Мореходов улыбнулся.

— Верно, если иметь в виду силу тяготения — закон Ньютона. Но в данном случае дело не в этом. Когда два корабля движутся параллельно, создаются условия, при которых проявляется действие правила Бернулли… Сегодня вечером я вам о нем расскажу. А теперь, — капитан положил руку на штурвал, — уступи мне свое место. Мы уже в заливе Килер-Фёрде, скоро войдем в Кильский канал. А по нему, братец ты мой, движение — как по Невскому проспекту.

Каждый день был так полон впечатлениями, открывал столько нового, что, казалось, невозможно будет вобрать в себя все то, что видели, узнавали…

Пройдена уже часть пути, тянувшаяся по обеим сторонам Кильского канала аккуратными, как по линейке расчерченными, полями, зелеными перелесками, каменными домами с черепичными крышами, четырехугольными куполами кирх; проплыли низкие берега Голландии и Бельгии, едва видные через пелену мелкого дождя неприветливого Северного моря; Па-де-Кале — его смело можно было бы назвать «Проливом чаек», столько их там летело за «Бризом»; Ла-Манш с его туманом, который, захватив судно южнее Портсмута, уже не отпускал его, пока не обогнули скалистые берега Бретани и не вошли в Атлантический океан. Он, наперекор злой славе Бискайского залива, встретил наших друзей полным штилем… И наконец — через Геракловы Столбы, узкую горловину, разделяющую два континента, «Бриз» вошел в Средиземное море.

Солнце в безоблачном, неестественно лазурном небе цветных открыток отражается в воде мириадами блесток…

Жаркое дыханье Африки слегка рябит будто подкрашенное синькой море. Совсем рядом, обгоняя судно, горбатя черные лоснящиеся спины, выскакивают из воды дельфины. Вдоль борта, медленно перебирая щупальцами, проплывают прозрачные зонтики-медузы.

Жизнь на «Бризе» протекает по строгому распорядку: утренняя зарядка, вахта, приборка судна; в полдень по московскому времени — радиосвязь с Большой землей, отдых. Нарушается режим, разве только когда судно заходит в порты для пополнения запасов пресной воды, свежих овощей, фруктов. В камбузе дежурство поочередное. Еще в самом начале плавания Максимыч сказал, что плох тот моряк, который не может быть хорошим коком… Но вся команда втайне ждет, когда наступит Валина очередь.

Впрочем, однажды и Федя отличился на кулинарном поприще. Порадовав своих друзей на первое порядком-таки надоевшим дежурным борщом, он решительно отказался сообщить, что будет на второе, и, когда борщ был съеден, удалился в камбуз с непроницаемым видом. Вернувшись с огромной миской, он торжественно водрузил ее на стол.

Все с изумлением уставились на нечто среднее между киселем и слоеным тортом — красновато-бурую с серыми и зелеными прожилками массу, пребывавшую в каком-то странном движении, словно бы все еще продолжавшую кипеть на столе…

Что это? — Валя застыла с поднятой ложкой.

Планктон, — невозмутимо ответил Федя. В кают-компании воцарилась тишина.

Планктон, — повторил он все же несколько менее уверенно и потянулся за Валиной тарелкой.

Федька! Ты с ума сошел!.. — взвизгнула Валя. Она обеими руками вцепилась в тарелку и, наклонившись над столом, заслонила ее телом.

Федя, — мягко осведомился капитан, — он… сырой?

Федя утвердительно мотнул головой:

Так вкуснее… И витамины к тому же…

Гм, гм… — Капитан привстал, всматриваясь в злополучное блюдо. — Вообще довольно грамотно… Какой сеткой ловил?

Три тысячи на квадратный дюйм.

Что ж… Фитопланктон просочился через сетку, можно и сырым. Только это вот сверху нужно снять…

Федя с сожалением посмотрел на прозрачное желе, дрожавшее мелкой дрожью.

— А почему?

— Горчить будет. Это морские черви, медузы… Валя вскочила, с грохотом опрокинув стул, и выбежала из кают-компании.

Морской компот-желе был заменен самыми сухопутными консервами. Но когда Федя потащил миску, намереваясь выплеснуть за борт ее содержимое, капитан его остановил:

— Погоди. Это будет нам вместо кино…Загадочный смысл этих слов стал ясен, когда несколько ложек отвергнутого лакомства разложили тонким слоем и стало возможно рассматривать в лупу каждым из этих крошечных организмов в отдельности.

Это был ни с чем не сравнимый калейдоскоп самых удивительных форм и красок: личинки крабов и рачков — причудливые, с угрожающе горчащими, как шпаги мушкетеров, шипами, с ножками, напоминающими опахала из страусовых перьев; личинки турбеллярий, тут же окрещенные «ежовыми рукавицами», — они напоминали усеянные иглами варежки; изумительные радиолярии, какие-то стекловидные призраки в развевающихся разноцветных плащах; личинки рыб и моллюсков, загадочные гномы морских глубин…

— Планктон — это от греческого слова «планктос», блуждающий, — пояснил капитан. — Морские жители, не обладающие возможностью самостоятельного передвижения, пассивные скитальцы, постоянно переносимые водными течениями. Они населяют всю толщу океана от поверхности до самых глубоких слоев.

Валя с Димой долго еще подсмеивались над Федей, но он стойко оборонялся:

Некомпетентный вы народ, отсталый… С предрассудками. Знаете, что такое планктон? На нем все держится. Вся жизнь в океане! Все промысловые рыбы едят планктон. И даже киты.

Киты!.. — фыркнул Дима. — Сколько же его нужно, чтобы кит наелся?

Сколько… Ну, несколько тонн, наверное… Не всели равно? Чего киту делать — ходит и питается. Он, может, сразу тонну воды в рот заберет и процедит. Через усы… Вот ты думаешь, как рыбу ловят? Вышел траулер в море и пошел, куда глаза глядят? Как бы не так!.. Есть специальная разведка — рыбопромысловая. И прежде всего она интересуется, где больше планктона. Понимаешь?

Федька, но человек-то ведь не промысловая рыба! И не кит. Ты сам-то хоть попробовал?

А как же? Можно есть! Только пахнет скверно…А вкусно — вроде как раки или икра…

Федя помолчал, потом тихо закончил:

— Я вот о чем думаю: сколько людей погибло в океане от голода, а пища-то рядом была! Только они не знали об этом…

Всего же больше ребята любят вечера… Из динамика уже донеслись с далекой Родины последние известия. «Бриз» под верной рукой гирорулевого весело бежит вперед по заданному курсу. Вахтенному нужно лишь сверяться с курсографом, а путь корабля вычерчивает автопрокладчик. Радиолокатор, вращаясь, невидимыми пальцами прощупывает далеко вперед, нет ли какого-либо препятствия на пути судна. Высматривает, какого рода это препятствие, в миллионные доли секунды докладывает о нем.