Эмиль Офин - Формула ЧЧ

— Докладывает вахтенный Атаманского гнезда. На горизонте все спокойно… Боря, можно я ещё подежурю?

— Хватит. Это не для маленьких. Сейчас вас сменит Витька. Повесьте бинокль на ветку и спускайтесь. Да смотрите не свалитесь!

«Не свалитесь»! Важничает, что он — пионер-инруктор. Клим нехотя снял бинокль и спустился по веревочной лестнице.

У подножия сосны, привалившись к стволу, сидел Левка Ситников и камнями разбивал косточки от компота.

— За завтраком, что ли, не наелся, толстяк? — сердито спросил Клим. — Пошли в разведку.

Левка лениво поднялся. Клим неприязненно посмотрел на своего напарника и скомандовал:

— Я буду смотреть направо, а вы налево. Если что увидите, сразу докладывайте. Пошли.

Было ещё по-утреннему прохладно. Пахло свежим сеном и хвоей. В кустах галдели и распевали птицы, над головой звенели всякие мошки, протяжно гудели телефонные провода.

На проводах висела обвязанная веревкой консервная банка и тихонько раскачивалась. А если подует сильный ветер? Ясно, банка сделает короткое замыкание, и никто не сможет дозвониться в колхоз. Надо банку снять. Но как?

Мальчики стояли задрав головы. Клим соображал: «Мячом, что ли, её сбить? Мим мячом нужно бежать в лагерь. А зря, что ли, Володя Ковальчук учил сбивать камнями шишки?..»

— Левка, собирай камешки, живо!

Камней удалось найти немного — всего два голяка и несколько обломков кирпича. Зато сучков и палок набрался целый ворох. Мальчики принялись сбивать банку, но это оказалось совсем не просто! Одно дело — сшибать камнями шишки, их на дереве полно, не ту, так другую зацепишь. А тут всего одна банка…

— Вы что же творите, бездельники? А ещё пионеры. Зачем банку на провода забросили?

Левка сразу прыгнул в кусты. Клим обернулся. На дорожке стоял человек в брезентовой куртке, перетянутой широким поясом, и с железными кошками на плече.

— Это не мы, дядя. Мы только хотели сбить её, чтобы не получилось короткого замыкания.

Человек внимательно посмотрел на Клима, засмеялся:

— Тогда — другое дело. Только так разве собьешь? Скорее всего провода оборвете.

Он бросил кошки на траву, достал из кожаной сумки нож и ушел в заросли кустарника. На дорожку выполз Левка.

— Иди, не бойся, — позвал Клим. — Смотри-ка. Давай примерим.

Мальчики стали разглядывать и ощупывать кошки, попробовали их надеть.

— Я, когда вырасту, буду монтером. Мне выдадут такие же — сказал Клим.

Вернулся монтёр. В руках у него был длинный гибкий прут наподобие удилища. Монтёр ловко подцепил банку этим прутом и снял её с проводов, а прут отдал мальчикам.

— Возьмите, пригодится для рыбалки.

Ребята шли и смотрели вверх. Пусть только попадется ещё одна банка, теперь есть чем снять её.

Но банок больше не попадалось, а провода уходили все дальше. Вот они вывели на шоссе, смешались с другими проводами и потянулись над асфальтовой лентой к городу.

На обочине дороги стоял мотоцикл — синий с красным. Заднее колесо было снято; перед ним сидел на корточках лейтенант милиции с закатанными по локоть рукавами гимнастерки.

— Здравствуйте, товарищ Щепкин, — сказал Левка. А Клим спросил:

— Что у вас получилось?

Щепкин заправлял в покрышку новую камеру. Старая валялась в сторонке.

— Да вот «вредителя» поймал. — Он показал ребятам острый гвоздик. — На шоссе валялся, а я наехал.

Потом он вынул из коляски мотоцикла насос. Мальчики одновременно протянули руки.

— Давайте мы покачаем!

— Ну покачайте. Только я сначала заверну золотник. Видите, пружинка с проволочкой. А вот колпачок с двумя усиками; этими усиками я заворачиваю золотник в вентиль камеры. Вот так. Теперь можно накачивать, воздух не выйдет.

Мальчики взялись за дело, а Щепкин расстегнул ворот гимнастерки, обтёр носовым платком лицо со старым белым шрамом на загорелой щеке, потом присел на край канавы и закурил. А глаза у него все видят. Вот мимо несется грузовик; Щепкин погрозил пальцем водителю, и тот поехал тише.

Клим шепнул Левке:

— Я, когда вырасту, буду автоинспектором. И мне дадут мотоцикл с коляской.

Сначала показалось, что качать «напеременку» — по десяти раз каждый — легко: не успеваешь уставать. Но постепенно становилось все труднее давить на ручку насоса. А после семидесятого раза мальчикам пришлось качать вместе. Тогда Щепкин сменил их. Он качнул ещё раз тридцать, потом ударил молотком по покрышке так, что она зазвенела.

— Ну вот, работа закончена. Завертывайте колпачок на вентиль. — Он снова обтер платком лицо. — Видите, ребята, один маленький гвоздик, а сколько труда пришлось затратить нам троим. Спасибо за помощь.

Клим подумал немножко и предложил:

— Давай, Левка, будем подбирать на дороге гвоздики и всякие там битые стекляшки, чтобы шоферы не прокалывали колеса.

Но лейтенант сделал строгое лицо.

— Ни в коем случае, — сказал он. — Вчера подвыпивший водитель сбил девочку. Держитесь подальше от шоссе.

Делать нечего — нельзя, так нельзя. Пришлось уходить. Слушаться взрослых — это Первый закон Лесной Республики.

По дороге к лесу Левка спросил:

— Как думаешь, засчитают нам хотя бы одно «хорошо»? Мотоцикл-то мы починили.

— Почини-и-ли, — передразнил Клим. — Качнули сколько-то раз, и то не до конца. Надо сделать что-то настоящее.

Но что? Клим задумался, глядя, как Левка сшибает удилищем головки одуванчиков… Банка тоже не считается: ведь её снял монтёр. Да, видно, правильно говорит старшая пионервожатая: «Навредить, напортить — это каждый может, это проще всего. А вот сделать хорошее — куда труднее».

И правда, взять хоть этот кусочек дороги, что ведет на колхозную ферму. Тут была такая колдобина! После дождя в ней буксовали все машины. Горнист Валька Спицын первый заметил это. В тот день пионеры отменили все работы по расчистке футбольного поля и всем лагерем таскали сюда на носилках песок, гравий, щебенку… Зато вот на свежей земле следы легковой автомашины. Недавно, видно, прошла — и хоть бы что! А прежде здесь даже грузовики застревали…

Поодаль за деревьями что-то ухнуло — глухо, как большой барабан. Эхо подхватило грохот и понесло его по лесу.

Мальчики остановились, переглянулись.

— Это возле Щучьего залива, — определил Левка.

Схватив за оба конца удилище, они помчались к озеру напрямик через кусты и овражки.

— Не тормози, толстяк! — кричал на ходу Клим и тянул за удилище Левку, как на буксире.