Роберт Тайн - Бетховен

— Я знаю, что ты мне не веришь. И дети никогда не поверят мне. Но я вовсе не хочу этого делать. — Голос его сорвался. На какой-то миг мистер Ньютон испугался, что сейчас не выдержит и заплачет. Он старательно откашлялся. — Ты любишь моих ребятишек, Бетховен, поэтому я знаю — ты понимаешь, что я должен поступить именно так…

Бетховен смотрел через зеркало прямо в глаза Джорджу — печально, но с сознанием собственного достоинства.

Когда мистер Ньютон и Бетховен вошли в ветеринарную клинику, доктор Варник уже ждал их.

— Вы поступили совершенно правильно, мистер Ньютон, — сказал ветеринар. — Я знаю, это тяжело, но вы должны были сделать это.

Джордж угрюмо кивнул.

— Я полагаю… как ваша рука?

Доктор Варник поднял руку, обмотанную толстым слоем бинтов.

— Тридцать семь стежков, — поморщившись, ответил он.

— Извините.

— Такое нередко случается с ветеринарами, мистер Ньютон. — Доктор Варник отвел Бетховена в стационар, расположенный в дальней части здания клиники. — Вы хотите сохранить его ошейник и жетон? Некоторые люди именно так и делают, — пояснил доктор.

— Думаю, да. — Джордж присел на корточки и расстегнул ошейник Бетховена вместе с поводком. Бетховен нежно лизнул мистера Ньютона в лицо, словно желая сказать: «Я знаю, что здесь происходит, и понимаю, что ты в этом не виноват. Я все тебе прощаю…»

Джордж вытер щеку и заглянул в глаза Бетховену, а потом ласково погладил его по шее. И, не выдержав, крепко обнял пса. В этот момент, впервые за все время, они искренне выражали свои теплые чувства друг к другу. Наконец они осознали эти чувства — но было уже слишком поздно.

Доктор Варник увидел, что мистер Ньютон начинает сомневаться в своем решении. Ветеринар приложил уже слишком много усилий, чтобы заполучить этого пса, и не желал потерять его в последний момент.

— Да, мистер Ньютон, это весьма печальный случай. Однако нам не остается иного выбора. — Он защелкнул ошейник-удавку вокруг шеи Бетховена. — Идем, парень, — сказал он, вводя пса в клетку — словно заключал узника в темницу.

В горле у мистера Ньютона встал плотный комок, мешавший дышать. На глаза навернулись слезы.

— Прощай, Бетховен, — хрипло произнес Джордж. — Прости меня…

Когда он шел к выходу, его остановила медсестра доктора Варника.

— Нам придется вписать в счет сумму за суточное содержание пса, — резко пояснила она. — Человек, который усыпляет животных и увозит их тела, сегодня не работает. Так что нам придется держать вашу собаку до завтрашнего дня. Вам прислать счет за это?

Джордж практически не слышал ее слов.

— Это будет лучше всего, — пробормотал он, бредя к двери.

Когда Джордж Ньютон вернулся домой, его дети не пожелали ни говорить с ним, ни видеть его, ни даже находиться с ним в одной комнате. В тот момент, когда он вошел на кухню, все они вышли прочь.

— Дети, подождите, я…

Эмили единственная остановилась при этих словах.

— Убийца, — сказала она и вышла.

В ту самую минуту, когда Джордж вышел из парадной двери ветеринарной клиники, Бетховена вывели с черного хода. Вернон и Харви надели на пса намордник и потащили его к фургону. Доктор Варник следил за ними, закатав рукава рубашки. Он уже снял с руки бинты и теперь улыбался, предвкушая, как стодолларовые банкноты наполнят его бумажник.

— Великолепный экземпляр, доктор, — сказал Вернон. — Идеально подходит для испытания оружия.

— Верно. — Доктор Варник ухмыльнулся. — Его наверняка не удастся свалить с первой пули.

Харви, стоя в кузове фургона, пытался втащить Бетховена внутрь, но тот уперся всеми четырьмя лапами и наотрез отказывался повиноваться.

— Упрямый сукин сын, — проворчал Харви.

— Я с этим справлюсь, — пообещал Вернон. Он вытащил из-за пояса короткий кусок резинового шланга и сильно ударил Бетховена по задним лапам. Бетховен коротко взвыл и запрыгнул в фургон.

— Я скоро буду, — пообещал доктор Варник своим помощникам. — Приготовьте там все, первым делом с утра мы проведем на этом сенбернаре испытание новых пуль.

— Понятно, доктор, — отозвался Вернон. Он включил зажигание и вырулил с подъездной дорожки.

Харви и Вернону пришлось немало потрудиться, вытаскивая Бетховена из грузовика и заволакивая его в клетку в складском помещении «Питомника домашних животных». Бетховен рычал и показывал клыки. Он чуял запах других собак, и этот запах говорил сенбернару о грозящей ему опасности.

Вернон понял, что Бетховена без подручных средств с места не сдвинешь.

— Харви, дай мне шест, — приказал он.

— Шест?

— Ты что, глухой? — заорал Вернон. — Мне нужен шест! Давай его сюда!

— И зачем так орать? Я этого не люблю. Я ведь стою прямо рядом с тобой, и слух у меня нормальный. Разве нельзя сказать нормальным голосом?

Вернон схватил Харви за горло и начал душить его. Глаза Харви выкатились из орбит.

— Харви, — произнес Вернон обычным голосом, — не мог бы ты подать мне шест? Я был бы тебе чрезвычайно благодарен.

Харви отчаянно закивал, закатывая глаза. Вернон отпустил его, и Харви рухнул на пол, хватая воздух ртом и кашляя.

— Так лучше, Харви?

— Ага, — хрипло отозвался Харви. Он взял шест. Это была длинная алюминиевая палка с обмотанной кожей рукоятью на одном конце и широкой проволочной петлей — на другом. Вернон накинул петлю на шею Бетховену и затянул ее покрепче, словно удавку. Дергая за шест, он вытащил несчастного сенбернара из фургона и отволок его в помещение склада.

В ту секунду, когда Харви и Вернон затащили Бетховена на склад, все собаки, сидевшие в ржавых грязных клетках начали лаять и подвывать. Бетховен гавкнул в ответ. Его старый приятель Спарки вскочил на ноги и залаял.

Бетховен был удивлен тем, что встретил здесь знакомого песика, и выразил свое изумление громким лаем. Он словно бы говорил: «Ты помог мне сбежать из плена, когда я был совсем маленьким. Теперь моя очередь помочь тебе».

— Хватит гавкать! — заорал Вернон. Они с Харви затащили Бетховена в клетку. Бетховен смотрел на них с ненавистью, рыча и скаля зубы. Вернон засмеялся над ним.

— Завтра утром доктор примется за тебя первым делом, приятель. А после этого ты станешь всего лишь падалью.

Дом Ньютонов был погружен в траур. Джордж угрюмо сидел во внутреннем дворике, наблюдая, как его жена собирает собачьи игрушки, разбросанные вокруг конуры Бетховена.

Лицо мистера Ньютона было искажено душевной болью.

— Скажи мне, — негромко произнес он, — неужели я поступил неправильно?

— Я не знаю, — ответила Элис. — Неважно, сколько неприятностей доставлял нам этот пес, но он многое значил для детей. Он совершал ошибки и промахи. Но он сделал этот маленький идеальный дворец тем местом, где можно жить по-настоящему. Бетховен сделал наш дом чем-то неподдельным. Он оставил здесь свои отметины.