Римма Кошурникова - Следствие по всем правилам

— Доброе утро, — Андрей снял шапку.

— Здравствуйте, — Баркин слегка склонил голову набок, словно к чему-то прислушиваясь.

— Марина дома?

— Ира!.. Ирина Петровна! — куда-то назад прокричал он. — Где Маришка?

— А кто спрашивает? — за спиной Баркина выросла фигура женщины в темно-вишневом халате. Черный газовый шарф был искусно уложен в высокую шапочку-тюрбан.

«Красивая», — подумал Андрей.

— Кто вы, молодой человек? — Баркин посторонился, давая место супруге.

— Лаптев. Андрей.

— А, это тот мальчик, — вспомнила Ирина Петровна, — о котором Марина вчера рассказывала. Помнишь, Валя?

Они обменялись мимолетным взглядом, значения которого Андрей не понял.

— Поговори с ним, — нараспев произнесла Ирина Петровна. — Марина скоро вернется, — прибавила она и скрылась за плотной портьерой гостиной.

— Пригласить вас в комнату невозможно: Ирина Петровна собирается на работу, — как бы извиняясь, сказал Баркин.

Андрей кивнул и принялся за уши кроликовой шапки: в подобных затруднительных положениях они были незаменимы.

— Как продвигаются поиски голубой ели?

Вопрос был обычный, но Андрей вздрогнул.

— Н-нормально, — он поймал себя на том, что заикается, как Ягодкин.

— Преступника обнаружили? Того, кто рубил ель? — лицо Баркина выражало неподдельный интерес.

Андрей приободрился:

— Еще нет, но кое-что известно.

— Например?

— Одет он был в подшитые валенки. Рубил топором, курит «Шипку». Время преступления приблизительно от девяти до десяти вечера.

— И все — сами?!. Молодцы! — похвалил Баркин.

— Есть косвенные улики, что ель находится в Тереме.

— Не может быть!.. — Баркин кашлянул. — Маришка вчера что-то об этом толковала… Если не возражаешь, — перешел вдруг на «ты» Баркин, — выйдем на площадку: покурить хочется. Ирина Петровна у нас очень строгая — дома не разрешает. Боюсь! — засмеялся он.

Они вышли.

— Балуешься? — Баркин постучал гладким розовым ногтем по блестящей яркой коробке.

— Что вы, нет! — Андрей почему-то вспомнил, как Марина вчера сказала Игорю, что ее отец вообще не курит…

— А вот я с четырнадцати лет, как пошел работать, начал потягивать. Военное время, да и после войны, не до воспитания было родителям. И то: мать одна, а нас — четверо. Я — самый старший, кормилец, можно сказать. А кормильцу дымить вроде и положено! — Баркин рассмеялся, и две круглые ямочки уютно устроились на толстых щеках. — Так-то, брат. А учились — смешно вспомнить: в школу несешь портфель с книгами и полено. Да еще потолще выберешь. Дежурные сначала печку в классе затопят, а уж потом — урок начинается…

— Мне папа тоже рассказывал про то время. Как они крапиву весной собирали для госпиталя и щавель. А летом — грибы и ягоды, — разговаривать с Баркиным было легко.

— А где он у тебя работает?

— В строительно-монтажном управлении. Отец — инженер.

— И сейчас они закладывают мемориал в Лагерном саду?

Андрей удивился осведомленности Баркина.

— Вы его знаете?

— Лично не знакомы. Все больше по телефону ругаемся. — Баркин улыбнулся. — Саботируют строители, во все инстанции пишут, мол, место для памятника неподходящее: много деревьев пострадает во время строительства.

— Но ведь они правы! — очень горячо откликнулся Андрей: он был в курсе отцовых неприятностей. — Мало разве в городе пустырей.

Баркин устало вздохнул. Можно было предположить, что и для него это — наболевший вопрос.

— Много пустырей, правильно. Но существует генеральный план города, и все новые стройки ведутся согласно ему… А мемориал должен быть воздвигнут на самом видном и, если хочешь, торжественном месте. Те, кому создается памятник, не пожалели жизнь за нас отдать. Так неужели мы будем жалеть несколько десятков деревьев?.. Некрасиво!

Была в словах Баркина правда, но что-то тревожило Андрея и мешало до конца согласиться с ним.

— А где вы работаете? — спросил он.

— В управлении главного архитектора. Кручусь с утра до вечера, света не вижу. Семью совсем забросил — скоро домой не будут пускать. Такие дела, брат. А у кого, вы предполагаете, ель? — внезапно изменил он тему разговора.

Андрей пожал плечами.

— Вот ходим по квартирам. С Мариной сегодня договорились. С ней удобнее: все-таки она здесь живет.

— Вы куда-нибудь обращались? В официальные органы?

— В газету написали. В милицию сейчас вот пойду: вызывают.

— Да?.. И как вы с преступником собираетесь поступить? — Баркин затушил сигарету и бросил в ящик с песком. — Посадите или заклеймите позором? — он засмеялся.

— Заклеймим позором, — серьезно ответил Андрей. Ему не понравился смех Баркина.

— А если ему хоть бы хны ваш «позор»?

— А вам бы как было? «Хны» или не «хны»? — разговор принял неприятный поворот, и Андрей вдруг на мгновение ощутил то же чувство отчаяния и злости, как вчера в милиции при разговоре с дежурным.

— Ну, брат, не обижайся! Я ведь так, попытать. Ваше дело — правое!.. Ну, пожалуй, нам пора расходиться? Маришки где-то нет. А мне, извини, надо бежать, — Баркин протянул руку.

— Если увидите Марину, скажите, что приду позже. Как только освобожусь.

Короткая, почти квадратная, мягкая ладонь Баркина слегка сжала худую, Андрееву, и отпустила.

— Рад был познакомиться.

— Я тоже.

— Чем смогу, как говорится, — сказал в дверях Баркин. — Держите в курсе.

Неприятности, как точно подметили наблюдательные люди, всегда приходят компанией. И всегда неожиданно, и всегда без спроса.

К Толе Петренко первая явилась в тот самый момент, когда Юрик захотел проехать «зайцем» на троллейбусе, а Толя со всей прямотой и горячностью этому позорному факту воспротивился.

Вторая неприятность поджидала его дома.

— Анатолий, — без тени улыбки сказала мама, — объясни, пожалуйста, откуда у твоего брата синяк под глазом?

Нина Сергеевна внимательно выслушала сбивчивый ответ и объявила:

— Виноват Юра или нет, я решу сама. А тебя наказываю: завтра не смей уходить из дома! Ни на шаг.

— Но, мама!.. — взмолился Толя. — У меня же поручение!

— Какое еще поручение?

— Я говорил тебе, — высунулся из-за спины Нины Сергеевны Юрик. — Преступника искать по приметам в автобусах!

Нина Сергеевна устало закрыла глаза.

— Чтобы я не слышала больше этой глупости. Дожили: дети ловят преступников!.. Любовь к природе надо проявлять во всем: и в большом, и в малом. А вас не допросишься цветы полить на окнах!

— Ну, мама!.. — утопающий, как известно, хватается за соломинку, и Толя привел последний довод: — Меня же Чира будет ждать на остановке! Мы договорились.