Михаил Смирнов - По следам Ворона

— Ну, тётка… Ну, обманщица! — загнусавил Сергей, рассматривая продукты, — на три дня хватит ребятишкам, — ёрничая, передразнил тётку Аглаю.

— Ишь, привык на готовом жить, — усмехнулся Славик, глядя на расстроенное лицо Сергея, — ничего, надо самим приучаться! Где наши удочки?

— Вон, в траве валяются, — кивнул Сергей. — Ух, дядька! Специально подальше нас увез, чтобы домой не вернулись.

— Не хнычь, граф, — беспечно махнул рукой Славик, поднимаясь, — проживем! Серёжка, пошли на рыбалку, а ты, Санька, ставь воду, чисти картошку, лук и прочее. Сейчас уху будем готовить, братцы!

Подняв удочки, отломили краюшку хлеба и под недовольное ворчание Сергея, направились к реке.

Подхватив ведро и котелок, Саша быстро сходил за водой и, вернувшись, достал складной нож и начал чистить картошку, изредка поглядывая за закипающей водой.

— Эй, пацаны, — крикнул он, не поднимаясь, — тащите рыбу!

— Сейчас, — донесся голос брата, — мы почистили ее. Сполоснем и придем. Пока кидай картошку!

Нарезав крупными кубиками, Саша осторожно опустил картофель в кипяток, следом бросил приготовленный лук и одну морковку, разрезанную на четыре части.

— Что вы так долго? — спросил Саша, когда ребята подошли к костру, держа в руках удочки и пакет, в котором было немного рыбы. — И это все, что поймали? — разочарованно сказал он.

— Хватит на уху, — уверенно сказал Славик и, перевернув пакет, вывалил рыбешку в котелок, — ух, вкуснятина!

Саша разыскал кульки, где были лавровый лист и укроп, бросил в юшку два-три листика и щепотку зелени.

— Санька, снимай, — нетерпеливо сказал Сергей, доставая ложку из рюкзака, — ка-а-ак наемся, и спать завалюсь. Живее, живее…

— Не торопи, успеешь. Сам худой, а ест за троих. Куда только лезет? — сказал Саша, нарезал крупные ломти хлеба и осторожно поставил горячий котелок перед ребятами, — чай будем заваривать?

— Не-а, — отмахнулся Сергей, откусил от ломтя и зачерпнул из котелка, — воды попьем, и хватит, — и, зажмурившись от удовольствия, с шумом втянул горячую юшку, почмокал губами, подозрительно взглянул на Сашу и опять потянулся к котелку.

С жадностью откусив хлеб, Славик проглотил несколько ложек ухи, застыл, задумавшись, потом немного зачерпнул, попробовал и сказал:

— Санька, все положил, когда готовил?

— Д-да, — чуть запнувшись, сказал Саша и присел рядом с ребятами, — кажется, а что?

— Что-то непонятное с твоей ухой, — сказал Славик, но, увидев, с какой скоростью мелькала ложка в руке Сергея, неуверенно сказал, — наверное, показалось. Ешь, Санька, ешь, а то нам не достанется, — кивнул в сторону друга и опять потянулся к котелку.

Саша зачерпнул и немного попробовал, стараясь понять, что произошло.

— Эх, голова, — он шлепнул себя по лбу, — я же соль забыл положить. Сейчас насыплю в котелок, — и начал ворошить кульки.

— И так пойдет, — прошамкал Сергей, стараясь ухватить со дна гущу, — соль, говорят, белая смерть, а я еще молодой и жить хочу, — сказал, продолжая вылавливать картофель и рыбу.

— Санька, ешь, — сказал Славик, — а то голодным останешься. Вон, Серёжка с какой скоростью молотит, аж, ложка в воздухе свистит да зубы щелкают.

Ребята, склонившись над котелком, быстро заработали ложками, изредка сплевывая рыбьи косточки. Минут через десять, сытно икнув, Сергей облизал свою ложку, подошел к ведру, звучно отпил несколько глотков и направился к шалашу.

— Пацаны, я спа-а-ать ложусь, — зевая, протянул он и звонко похлопал по животу. — Наелся, напился, и спать завалился. Вы помойте посуду, а я все — устал, сил нет шевелиться, — и быстро исчез в шалаше.

— Эй-эй, во, обнаглел, — поперхнувшись, сказал Славик. — Слышь, графинёнок, вылезай.

— Отстаньте, мальчишки, — донесся сонный голос, — я хочу спа…, - и в шалаше наступила тишина.

— Ух, отпрыск! — буркнул Славик и взглянул на небо, где медленно надвигались темные тучи. — Санька, я сбегаю на речку. Посуду сполосну. А ты сложи под кусты дрова. Чую, дождь скоро начнется. Все быстренько уберем и тоже спать завалимся. Занимайся, а я побежал, — и, собрав грязную посуду, он торопливо пошел к реке, скрывшись за кустами…

Заскулил Грэй и, загремев крепкой цепью начал кидаться на высокий забор.

— Грэйка, успокойся, — ласково сказала тетя Аглая, посматривая на калитку, — вижу, вижу, что ты радуешься. Да, Николаша вернулся. Твой хозяин приехал.

Распахнулась калитка, и во двор зашел дядя Коля, поглаживая рукой холеную бороду.

— Грэй, на место! — нарочито нахмурив густые брови, сказал он собаке.

Но Грэй, не слушая команды, бросился к нему, заюлил хвостом, заскулил и, поднявшись на задние лапы, влажным языком лизнул дядю Колю в нос.

— Фу-у-у, нельзя, — пробасил дядя Коля, вытирая лицо, — хватит целоваться. Иди, матушку благодари — свою кормилицу, — и, отстегнув цепь, махнул рукой, — к матушке!

Собака огромными скачками понеслась по ухоженному саду к беседке, где сидела тетя Аглая.

Она внимательно смотрела на несущегося Грэя и, дождавшись, когда собака подбежала, тихим ласковым голосом сказала:

— Грэйка, не балуй. Ишь, бесстыдник! Ну-ка, посмотри мне в глаза. Что голову опускаешь? Ну, хорошо, можешь зайти. Куда полез? Нет, Грэйка, нельзя. Сиди возле входа. Молодец, собачка. Умница!

Грэй заюлил, застучал хвостом по деревянному полу беседки. Прижав уши, смотрел на тетю Аглаю, тихонечко поскуливая. Радовался, что его похвалили.

— Как съездил, Николаша? — спросила она, когда дядя Коля зашел в беседку и сел на скамейку, продолжая по — привычке поглаживать бороду. — Ребятишкам понравилось место?

— Конечно, — усмехнулся старик и придвинул чайную чашку, — остолбенели, когда увидели сделанный шалаш. Эх, балуем ребятишек. Живут на всем готовом. Приучать надо их, приучать, — нахмурился он.

Мелко, дробно засмеялась тетя Аглая, взглянула на насупившегося мужа и тихо сказала:

— Научатся, Николаша, не волнуйся. Никуда не денутся.

— Чего удумала? — подозрительно взглянул на нее старик, — ты же всегда защищаешь их.

— Ребятишки-то повзрослели, — сказала тетя Аглая, улыбаясь, — ты по-своему их муштруешь, с утра до вечера гоняешь. И я решила, чтобы три дня не прохлаждались зря на готовых харчах, а немного поработали, если кушать захотят. Взяла и положила только хлебушек, соль, всякой травки и сырые овощи. Голод — не тетка. Никуда не денутся. Хоть картошку, но сварят, лишь бы сытыми быть.

— Ну, матушка, — гулко расхохотался старик, — ну, выдумщица! Надо же такое учудить. А я подумал еще, что мешок-то слишком большой с продуктами. Решил ополовинить, да забыл. Представляю лица юношей, когда они в него посмотрят. Особенно — Серёженькино. Слабоват паренек. И духом, и телом слабоват.