Лев Белов - Ыых покидает пещеру

И если в подобных случаях дают стрекача даже солидные, с мировым именем, ученые, что можно было ожидать от двух школьников с четырехклассным образованием и от одного неандертальца, в анкете которого никаких данных о прохождении учебы не было.

Однако, учитывая, что ни читателям, ни автору в настоящий момент не угрожает никакая опасность, нам есть прямой смысл хладнокровно отнестись к появлению гигантского животного, так напугавшего наших героев. Зачем паниковать? Живая окаменелость и не думает переходить к нападению.

Что говорить, они зря убежали! Ну куда это годится — удирать от мирного травоядного животного, о котором точно известно, что оно безобиднее мухи, уже хотя бы потому, что не переносит на человека дизентерийных палочек. Что же касается его устрашающего внешнего вида, то это просто лишнее доказательство того, что мы привыкли к условностям: если огромное, значит страшное. А ведь разве можно, допустим, сравнить двадцатитонного бронтозавра с двухсотграммовой коброй или со скорпионом, имеющим живой вес двадцать граммов?

Бронтозавр, — а это был именно он, — поднял свою маленькую семидесятисантиметровую головку, являвшуюся как бы кончиком четырехметровой шеи, и, шевельнув семиметровым хвостиком, с явным недоумением посмотрел в сторону удалявшихся крошечных существ.

ИЗ КОЕЙ СЛЕДУЕТ, ЧТО ОДНОМУ ЧЕЛОВЕКУ, ДАЖЕ ЕСЛИ ОН ОЧЕНЬ ГОЛОДЕН, ХВАТИТ ОДНОГО ПОДЖАРЕННОГО БРОНТОЗАВРА НА ДВЕСТИ ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ

Трудно сказать, кто из троих остановился первым. Но то, что раньше других заговорила Сверчкова, известно точно, так как это на ее вопрос Вовка ответил решительно и твердо:

— Не знаю!

— Ну а все-таки? Как ты думаешь?

— Наверное, какой-нибудь этот… как его… птеродак или птеродок…

— Птеродактиль! Так это что-то вроде птицы.

— А, все они — «вроде». Разве тут разберешься? Спроси у Кшуа, он здешний.

Услышав свое имя, неандерталец бессмысленно уставился на Вовку, оглянулся вокруг себя, положил копье и дубинку на землю. Еще раз взглянув на мальчика, он бросился бежать к кустарнику, рыжевшему в нескольких шагах от тропы. То и дело нагибаясь, дикарь стал рвать какую-то траву, росшую под кустами.

— Он что, помешался? — с опаской следя за Кшуа, спросил Вовка.

— Нет, проголодался, — пояснила Сверчкова, только теперь заметившая, что ее подшефный рвет такую же самую травку, которой не так давно запасались женщины племени Каа муу.

— Мне тоже что-то есть захотелось, — признался Вовка.

В то же мгновение мальчик очень живо представил себе, как совершенно целое замороженное чудовище извлекают из громадного холодильника и, проткнув невероятно длинным вертелом, поджаривают на гигантском костре. Сопоставив длину животного с его грузным телом, Вовка приблизительно определил вес и ахнул от удивления. По самым скромным подсчетам, выходило, что если в день съедать даже двести граммов бронтозаврины, то одному человеку ее хватило бы на двести пятьдесят лет. А это означало, что последний из аппетитных кусочков съест уже не Вовка, а его дальний потомок, если только к тому времени мясо будет пригодно в пищу.

Дикарь притащил такую охапку травы, что она поместилась бы на кончике языка бронтозавра. Однако через несколько минут все трое уже были сыты, а Галка даже облизывалась, словно только что отведала какого-то лакомства.

Покончив с едой, Кшуа ленивым жестом руки дал понять, что готов еще раз сбегать за вегетарианским блюдом. Заметив, что его спутники уже не голодны, он потянулся за копьем и дубиной, но тут же оглянулся и стал к чему-то прислушиваться. Уши его опять вздрогнули и затрепетали, как листья на ветру.

Ребята тоже напрягли слух, однако до них не долетал ни один сколько-нибудь тревожный звук. Кшуа оказался более чутким. Уловив, очевидно, не совсем приятный сигнал, он взволнованно произнес:

— Яудж!

Вовка внимательно посмотрел на неандертальца, и мальчику мгновенно передалась его тревога. Галка же заволновалась.

— Наверно, он что-то почувствовал, — негромко сказала она.

Кшуа поднялся с корточек и, втягивая всей грудь воздух, метал глазами такие молнии, что окажись сейчас рядом какой-нибудь трехмесячный поросенок, от него уже через секунду осталась бы лишь горстка пепла.

— Яудж, яудж. — повторил дикарь и двинулся вперед.

Ребята последовали за ним, хотя и были не прочь поваляться после завтрака на траве, как это они делали иногда в пионерском лагере.

Теперь они шли уже быстрее, чем раньше. И трудно, очень трудно определить, то ли это еда придала им сил, то ли… Нет, автор не хочет отягощать свою совесть подозрением, будто истинной движущей силой тут был обыкновенный страх, страх перед опасностью очутиться в самом дальнем закутке желудка чудовища, которое, как им показалось, следует за ними по пятам, страх перед возможностью мирно поджариваться на костре, доставляя этим тихую, невинную радость целому племени Каа муу, страх перед лицом жестокой неизвестности… Так или иначе, но шаг наших героев становился все шире и шире, пока, наконец, они не почувствовали, что уже бегут без оглядки.

Легко, очень легко понять родителей Вовы Тутарева, которые иногда любили вспомнить, что их сын никогда не был в числе отстающих, ибо при взгляде на этого мальчугана действительно создается впечатление, что порою он любит быть впереди.

Говорят, что головокружение — результат успехов. Может быть, с таким выводом и есть резон согласиться. Только, видимо, не всегда подобная мысль соответствует истине. Во всяком случае вряд ли Галка, Вовка и Кшуа могли похвастать какими-либо успехами, когда, отдалившись от бронтозавра на расстояние двух или двух с половиной километров, заметили, что бегут снова по той же тропе, которая привела их в долину, где Галке померещилось серое болото. Приходится, таким образом, согласиться, что в некоторых случаях головокружение является результатом панического страха, а страх никогда еще не отождествлялся с успехом.

— Вот так номер, — еще не отдышавшись, произнес Вовка, когда все трое, обессилев от быстрого бега, остановились, чтобы немного передохнуть. — Мы ведь здесь уже были.

— Ты с ума сошел! — всплеснула руками Галка.

— Сейчас не до этого, — поморщился мальчик. — Ты видишь нашего бегемота?

— Какого? — не поняла девочка и перевела взгляд на Кшуа, который с явно растерянным видом смотрел в сверкающую солнцем даль. — Ты его не обзывай, — обидчиво добавила она.

— В общем, я не знаю, как он там точно по паспорту, но я его вижу отлично.

— Где? — понизив до шепота голос, удивилась и испугалась девочка.

— А вон где! — Вовка протянул руку вперед, и только теперь Сверчкова убедилась, что чудовище по-прежнему лежит в долине.