Лайф Андерсен - Свободный и раб

— Ты, наверно, тоже ворон не считал? — По голосу Арна трудно было понять его настроение.

— Я свое кончил, — миролюбиво ответил Угль. — Знаешь, давай сейчас пройдем немного дальше по берегу, туда, где растет самый лучший тростник, который годится для крыши. Нарежем его, тогда можно и домой, жарить ежа.

— А я плохого, что ли, нарезал? — На этот раз тон Арна был явно недружелюбен.

— Да нет, ты сделал все как надо, — твердо ответил Угль. — Но я беспокоюсь за наш очаг. Лучше бы все-таки сегодня же построить над ним крышу. А тот тростник для крыши самый подходящий.

— Ну, тогда ладно. — Арн смирился. Опять этот раб оказался сообразительнее, что ж тут поделаешь.

Мальчики работали, пока солнце не поднялось высоко над их головами. Тогда они сложили тростник на парусину и пошли домой, где их ждал еж.

Угль разгреб жар в костре и топором сделал в середине ямку. Затем на том же топоре, как на лопате, поднес к ямке ком глины с ежом внутри и осторожно его уложил. И наконец снова сгреб красные угли в кучу, завалив ими глиняный ком, так что его стало совсем не видно.

— Вот так, — сказал он. — Теперь он будет жариться сам по себе. До полной готовности. А мы давай займемся пока хижиной.

И они взялись за работу. Сегодня они строили короткую переднюю стену, но порядок был тот же, что и вчера: сначала уложили горизонтально березовые жерди, потом сделали вертикальную решетку из прутьев орешника. Оставалось заплести ее тростником, но тут поспел обед.

Арн с любопытством наблюдал за действиями Угля. Ему не терпелось узнать, куда же денутся иглы.

Вытащив ежа из костра, Угль осторожно постукал по глиняной корке, которая от огня стала твердой, как камень. Глина треснула, и из трещинок вырвался пар.

— Кажется, то, что надо, — сказал Угль. — Раз идет пар, значит, не пересохло. Можешь радоваться, еда будет — пальчики оближешь.

Стараясь не касаться обожженными руками раскаленной глины, он воткнул в одну из трещин острие копья и стал откалывать глиняную корку. Куски ее отваливались и падали на траву внутренней стороной кверху. И тут Арн наконец понял, что Угль имел в виду, когда называл глину «игловыдирателем»: все иглы прочно сидели в корке, а там, где раньше были иглы, исходило паром аппетитное мясо.

— Ну, видишь? — сказал Угль. — Это проще простого.

Придерживая ежа щепкой, он продолжал отколупывать глиняную корку. И вот зажаренный еж уже лежит между мальчиками. С помощью копья и щепки Угль выгреб изнутри коренья и выложил на лист белокопытника.

— Разрежь его сам, ладно? — попросил Угль. — А то мне трудно с моими руками. Голову можешь сразу выбросить. Мне она, во всяком случае, ни к чему.

И Арп принялся орудовать копьем. Откромсав голову, он разрезал тушку вдоль. В спешке он обжигал пальцы, а от ароматного пара щекотало в носу и рот наливался слюной. Вскоре мальчики сидели каждый со своей половинкой ежа и ели так, что за ушами трещало.

— Вкусно, — пробормотал Арн. Подбородок у него лоснился от жира.

— Да. А мидии, между прочим, не хуже. И соли не нужно, у них ведь в ракушках соленая вода.

Арн опять с брезгливостью подумал о мидиях. Но, кажется, он начинал уже привыкать к мысли, что придется их есть. Что ж, еще вчера он и представить себе не мог, что будет когда-нибудь есть ежа, а сегодня уминает и похваливает.

Поколебавшись, он потянулся за кореньями, лежавшими на листе белокопытника. Он надеялся, что Угль не ошибся и это не те, от которых можно умереть.

К вечеру они закончили переднюю стенку. Кроме того, была уложена и привязана веревками верхняя жердь второй боковой стены и частично возведена крыша, так что теперь можно было разжечь костер в месте, защищенном от дождя. Жаль только, веревка кончилась, поэтому крышу достроить не удастся, хотя тростника еще сколько угодно. Придется отложить до завтра. Может, попадется еще несколько обрывков каната в лодочном сарае, а если нет, то они нарвут полосок парусины. А сейчас мальчикам хотелось пить, и они отправились к роднику.

Когда они проходили мимо сгоревших домов, Арн сказал:

— Уйма времени уходит каждый раз, как захочется выпить глоток воды. Давай попробуем на обратном пути порыться в этих завалах. Вдруг нам повезет и мы найдем глиняный горшок.

— Можно попытаться, — отозвался Угль. — Только мне что-то не верится. Нам уж и без того здорово повезло. Мы нашли и топор, и копье, и парус, и мясо. И самое главное — у нас есть огонь. Мы просто счастливчики!

Арн промолчал, но про себя подумал, что, пожалуй, у них с Углем все-таки разное представление о везении и счастье.

Они долго рылись на пепелище, ворочали обгорелые бревна, раскапывали толстые слои золы, но ничего стоящего им не попадалось. То, что не было разбито при ограблении, сгорело в огне или было раздавлено рухнувшими балками. Мальчики совсем уж было приуныли, ведь оба они втайне все время надеялись найти вещь, которую искали.

И вдруг Арн завопил:

— Вот он! Вот!

Угль бросился к нему. Да, вот он, в куче золы. Глиняный горшок. Черный, красивый, закопченный. Мальчики громко смеялись от восторга. И вокруг горшка, и в нем самом было полно сажи, углей и головешек, и Арн стал осторожно их разгребать, чтобы высвободить драгоценный сосуд. Потом наконец поднял его — и без всякого треска, без единого звука горшок распался надвое. Арн так и остался стоять с двумя половинками в руках. Видно, глина не выдержала сильного жара и треснула.

У Арна лицо побагровело от ярости. Он уже размахнулся, чтобы швырнуть проклятую половинку и разбить, раскрошить обо что-нибудь твердое. Но, пока он искал глазами подходящий твердый предмет, Угль подскочил и схватил его за руку:

— С ума ты сошел! Ты же разобьешь!

— Ну и разобью, дрянь такую! На кой нам эти половинки?

— Мало ли для чего их можно приспособить. Пол-горшка лучше, чем совсем ничего. А у нас два раза по пол-горшка. Если класть эти половинки набок, в них вполне можно держать воду. Нельзя же выбрасывать вещи только потому, что они не совсем такие, как тебе бы хотелось. Что бы ты сказал, если б я выбросил копье из-за того, что у него сломано древко?

— Ну ладно, ладно…

Слезы огорчения еще блестели в глазах Арна, но ярость его понемногу утихла.

— А я-то обрадовался, — вздохнул он.

— Еще бы, конечно, но ведь и сейчас есть чему радоваться, — сказал Угль, утешая его. — Эти половинки нам очень пригодятся. Для разных надобностей. Но первым делом давай сходим к роднику, вымоем их и принесем домой воды, сколько в них уместится.

Так они и сделали, а когда вернулись домой, Арн сказал:

— Я жутко голодный. И ужасно грязный.

— Я тоже не лучше, — ухмыльнулся Угль, оглядывая попеременно себя и Арна; оба они вымазались в саже с головы до пят. — А что, если нам поплавать, чтоб отмыться и заодно набрать ракушек на ужин? — предложил он.