Владимир Клименко - ... В среду на будущей неделе

Павлик сел напротив Лобогрея, ухватился за вальки весел, помогая грести. Шлюпка заскользила по воде быстро, рывками. Встречный ветерок упругой струей упирался в голую спину, неприятно холодя тело.

Шлюпка двигалась параллельно косе. Огни сейнера быстро удалялись.

Вскоре поравнялись с владениями Потапыча.

— Зря стараемся, — сказал Гундера. — Глыбин не дурак, чтобы одолевать залив вплавь. Он на косу выскочил, не иначе.

И словно в подтверждение его слов на косе вдруг раздались встревоженные выкрики:

— Эй, ты куда? Куда? Не лезь, а то всыплю! — Голос принадлежал Потапычу. — Ложись! Ложись, говорю!

Павлик прислушался, ожидая выстрела. Однако Потапыч почему-то медлил. «Ведь Глыбин прикончит его…» — ужаснулся мальчуган.

— Там Глыбин! Глыбин там! — теребил он Лобогрея.

Рыбак направил баркас к берегу.

— Не причаливай! Назад! Назад!

Сторожа нигде не было видно, но голос шел откуда-то с земли.

Павлик заметил Потапыча метрах в двадцати от того места, куда причалил баркас. Старик лежал за бугром, выставив ствол ружья. Павлику стало жаль сторожа: «Как он переживает, бедненький! Думает, что мы воришки…»

— Дедушка! Дедушка! — позвал он старика. — Не бойтесь, мы с сейнера, рыбаки!

— Чего? — удивленно и в то же время обрадованно спросил Потапыч.

— Мы с сейнера! — повторил Павлик. — Я тот мальчик… Помните?

Потапыч, узнав его, привстал на одно колено.

— Это ты, рыбачок? — Старик взял ружье в правую руку и начал осторожно приближаться к баркасу. — И что за побегушки в ночную пору? — ворчливо говорил он.

— Преступника ловим! — выпалил Павлик.

— Преступника?! — переспросил сторож. — У-лю-лю!

Вблизи Павлик увидел, что у Потапыча не ружье, а обыкновенная палка. «Солью всыплю», — вспомнил он слова старика. — Хорошо, что Глыбин стороной пробежал. А то под горячую руку…»

Лобогрей спросил у Потапыча, куда скрылся беглец.

— На ту сторону подался. — Потапыч махнул палкой поперек косы. — Летел, как ошпаренный. Напролом. Чуть меня не опрокинул. А в честь чего вы за ним гоняетесь?

— Набедокурил, — ответил Лобогрей.

— Преступник! — опять выпалил Павлик.

— Ну ладно, — сказал рыбак сторожу. — Извините, надо спешить.

Лобогрей уперся лопастью весла в дно и с силой оттолкнул шлюпку от берега. Снова налегли на весла. Сейнер остался далеко позади, его огоньки были чуть заметны. Лобогрей пристально всматривался в темный берег, выбирая место для высадки.

— Ага, нашел! — воскликнул он. Притабанивая левым веслом, рыбак сильно загребал правым. То же самое делал и Гундера.

Шлюпка ткнулась носом в берег метрах в двух от кромки воды. Едва Лобогрей и Павлик успели спрыгнуть с нее, как из-под крутого обрыва, нависшего козырьком над самой водой, раздалась властная команда:

— Руки вверх! Ни с места!

Это было так неожиданно, что рыбак и мальчуган попятились на зад.

— Ни шагу! Руки вверх!

От черной стены обрыва в упор ударил острый, слепящий луч электрического фонаря. Павлик съежился под этим лучом.

— Выходи по-одному! — строго приказал тот же голос.

Лобогрей пожал плечами и захлюпал к берегу, держа руки над головой. Павлик поплелся за ним. Иван Иванович, недовольно сопя, шел третьим.

Павлик догадался, что они наткнулись на пограничный наряд, и обрадовался. Сейчас пограничники узнают обо всем случившемся и отправятся вместе с ними на поиски Глыбина.

— Дяденька, мы свои! — выкрикнул он взволнованно. — Мы сами преследуем…

— Не разговаривать! — оборвал его другой голос, справа. — Выше руки!

В ту же секунду сзади раздался гулкий хлопок выстрела, и в небо взметнулась зеленая ракета, озарив трепетным светом весь берег.

«На заставу сигналят», — догадался Павлик. Он представил, как там сейчас засуетились пограничники, поднятые по тревоге. Ему стало не по себе. Не такую встречу рисовал он в своем воображении, когда кидался со спардека в море. Ведь если даже ночные гости оказались просто ворами и спекулянтами, а не диверсантами, все равно это — враги, их нельзя щадить. И Павлик думал: встретят его с распростертыми объятиями, похвалят за проявленное мужество и находчивость. А что вышло? Ведут под дулами автоматов, как вражеского лазутчика. Сколько пропадет драгоценного времени! Пока будут разбираться, что к чему, Глыбин доберется до берега, «черный парус» нырнет в какой-нибудь глухой заливчик, а тогда ищи ветра в поле…

— Дяденька! Ведь бандиты удерут! — опять подал он голос, замедляя шаг.

— Прекратить разговоры! Вперед! — прозвучало неумолимо.

Их передали другим пограничникам, прибежавшим на сигнал. И снова в чуткой тишине монотонный хруст песка под ногами…

«Удерет Глыбин, — думал Павлик. — Конечно, удерет…»

Павлика, Лобогрея и Ивана Ивановича продержали на заставе часа два. Молодцеватый стройный капитан к рассказу задержанных отнесся с большим вниманием. Он тут же распорядился выставись добавочные посты, а сам позвонил в доброславскую милицию. Капитан послал на сейнер четырех пограничников, чтобы выяснить: действительно ли задержанные являются теми лицами, за которых себя выдают?

Павлик все время нервничал, думая о Мыркине. Как он себя чувствует?

На рассвете в сопровождении трех милиционеров, которые прибыли из Доброславска вместе с врачом скорой помощи, Павлик, Лобогрей и Иван Иванович пришли к баркасу. Павлик опередил всех и сидел в ожидании на баке. Сердце у него тревожно сжималось. На палубе «Альбатроса» Павлик тоже очутился первым. Он даже не обратил внимания на Малька, который с радостным визгом бросился ему навстречу. Митрофан Ильич едва успел поймать мальчугана за руку.

— Жив, Павлуша? Цел? — суетился около Павлика старый рыбак. — Тебя не задели?

— Нет, не задели, — нетерпеливо отвечал Павлик. Митрофан Ильич понял, что волнует его, и сказал, указывая рукой в проход:

— Там он, в каюте…

— У-умер? — со слезами в голосе спросил Павлик.

— Что ты! — замахал на него руками Митрофан Ильич. — Юра живой, только руку ему повредили. Да он у нас молодец, еще и улыбается…

Мыркин лежал на нижней койке. Лицо у него было бледное, скулы, нос заострились, веки прикрыты.

— Он без сознания? — спросил Павлик у Черноброва.

Но механик не успел ответить: вошел врач. Надев белый халат, он выпроводил Павлика из каюты. Чернобров встал в дверях, чтобы никто не помешал осмотру больного.

Павлик направился на бак, где шумели рыбаки. Брагу мальчуган увидел под стеной надстройки. У боцмана были туго связаны руки за спиной. Ноги тоже стягивала веревка. Он вприщур следил за милиционерами, которые разглядывали на трюмной крышке подмокший рюкзак и квадратный тюк.

Майор развязал гуж рюкзака, и Павлик увидел, что рюкзак битком набит соленой скумбрией.