Э. Конигсбург - Из архива миссис Базиль Э. Франквайлер, самого запутанного в мире

— Конечно, знаю! Электричкой, как и уезжали!

— Я не о том. Мы вернемся в Гринвич по-другому…

— Можно и по-другому — это надо доехать на метро до Сто двадцать пятой улицы, а уже потом пересесть на электричку.

— Джимми, я же про себя говорю, а не про дорогу! Я, Эмма Кинкейд, хочу вернуться домой другим человеком — как возвращаются герои.

— Если хочешь стать другим человеком — я тебе подскажу, с чего начать. Для начала постарайся забыть о геройстве.

— Ладно, — Эмма шмыгнула носом. — Постараюсь.

Джимми удивился такой покладистости, но не подал виду и продолжил все так же деловито:

— Так что ты там говорила про эту твою загадку?

— Джимми, я хочу выяснить, Микеланджело это или нет. Я не могу объяснить, зачем. Но я чувствую, что должна это узнать. Узнать наверняка. Я просто обязана, понимаешь?

Джимми встал.

— Если даже эксперты не знают наверняка, то и мы как-нибудь обойдемся. Все, пошли за билетами. Едем домой!

Он решительно направился к пригородным кассам, но, пройдя всего несколько шагов, вернулся, потому что Эмма не двинулась с места. Вздохнув, Джимми снова принялся ее урезонивать:

— Эм, ну почему тебе вечно чего-то не хватает, а? Оценка «отлично» тебя, видите ли, не устраивает, тебе подавай «отлично с плюсом». Сначала ты хочешь просто убежать из дома, а потом — знать все на свете! Хочешь быть Кларой Бартон [8] Клара Бартон (1821–1912) — основательница Американского Красного Креста. , Флоренс Найтингейл [9] Флоренс Найтингейл (1820–1910) — сестра милосердия и общественный деятель Великобритании. и Арлингтонской Девой — и чтоб всеми сразу!

— Орлеанской, — вздохнула Эмма.

Она поднялась и поплелась за братом, едва переставляя ноги. Такой подавленной она еще никогда себя не чувствовала. И, главное, она понимала: ехать домой ей сейчас нельзя. Никак нельзя. Невозможно.

Джимми и Эмма подошли к единственной кассе, на которой не было таблички «Закрыто». Они пристроились за мужчиной, который покупал красный проездной билет — точь-в-точь как тот, по которому они приехали в Нью-Йорк.

— Будьте добры, — обратился Джимми к кассиру, — нам два билета за полцены до…

— До ФАРМИНГТОНА, ШТАТ КОННЕКТИКУТ, — громко сказала Эмма.

— До Фармингтона? Тогда вам надо ехать до Хартфорда, а там пересесть на автобус…

Джимми кивнул.

— Одну минуточку! — сказал он и, схватив Эмму за руку, оттащил ее в сторону

— Миссис Базиль Франквайлер, — прошептала Эмма.

— Что — миссис Базиль Франквайлер?!

— Она там живет. В Фармингтоне.

— Ну и что? — прошипел Джимми. — В газете же написано, что ее дом закрыт.

— Это ее нью-йоркский дом закрыт. Можешь ты хоть что-нибудь не перепутать, хоть раз в жизни?

— Если будешь так говорить… — насупился Джимми.

— Ладно, ладно, не буду. Я не буду так говорить. Только, пожалуйста, Джимми, поедем в Фармингтон! Мне позарез нужно узнать про ангела, разве ты не видишь? У меня предчувствие, что миссис Франквайлер нас примет и что она знает разгадку.

— Что-то я не помню, чтобы у тебя раньше были предчувствия. Обычно ты все планируешь.

— Нет, один раз у меня уже было предчувствие.

— Когда?

— В ту ночь, когда переносили статуэтку. Помнишь, я осталась в туалете — и меня не поймали. Почему-то я не вышла тогда. Это ведь было предчувствие! Просто я тогда этого не понимала.

— Ладно, — вздохнул Джимми. — Едем в Фармингтон.

Он вернулся к кассе и купил билеты до Хартфорда.

— По-моему, с тобой такое первый раз, — сказала Эмма, когда они ждали поезд на перроне.

— Что — «первый раз»?

— Первый раз ты что-то купил, даже не выяснив, сколько это стоит.

— И ничего не первый раз! — возмутился Джимми.

— И когда такое уже было? Скажи! — потребовала Эмма.

— Сейчас вспомню… — Джимми на минуту задумался. — Я что же, всю жизнь был скупердяем?

— Ровно столько, сколько я тебя помню, — ответила Эмма.

— А ты меня помнишь дольше, чем я сам себя помню, — улыбнулся Джимми.

— Это точно. Ты еще и не родился, а я уже была старшей сестрой.

Ехать на поезде было здорово. Добрая половина пути пролегала через места, которых они прежде никогда не видели. К Хартфорду настроение у Эммы было куда лучше, чем утром, после злополучного письма. К ней вернулась обычная уверенность.

Здание Хартфордского вокзала находилось на Фармингтон-авеню, из чего Эмма заключила, что и до самого Фармингтона рукой подать. Спрашивается, зачем ждать автобуса и потом всю дорогу дергаться, не зная, на какой остановке выходить? Она не стала советоваться с Джимми, а, взмахнув рукой, остановила такси и забралась внутрь. Джимми ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.

— Будьте добры, к дому миссис Базиль Франквайлер, Фармингтон, штат Коннектикут, — сказала она водителю и откинулась на сиденье. Наконец-то такси!

(И вот тут, Саксонберг, на сцене появляюсь я.)

Такси ехало по длинной широкой аллее — моей аллее, ведущей к моему дому.

— Интересно, — сказал Джимми, — это шоссе принадлежит миссис Франквайлер?

— Так это уже не шоссе, — отозвался таксист. — Это у нее дорога такая, прямо к дому подъезжает. Ну и деньжищ у этой дамочки, доложу я вам! А вот и сам дом.

Джимми присвистнул:

— Ничего себе! Еще один музей.

— Тем лучше, — ответила Эмма, — будем чувствовать себя как дома.

Джимми заплатил таксисту. Эмма потянула брата за рукав и прошептала:

— Дай ему чаевые!

Джимми пожал плечами и ссыпал в ладонь водителя горсть монет. Таксист ухмыльнулся, снял шляпу и отвесил поклон:

— Благодарю вас, сэр!

Когда машина отъехала, Эмма спросила:

— Сколько ты ему дал?

— Все, что у меня оставалось.

— Ну и глупо! На что мы теперь домой-то поедем?

Джимми вздохнул.

— Там всего семнадцать центов оставалось. Домой на них все равно не доберешься. Мы теперь с тобой банкроты. Ну что, покаталась на такси? Довольна?

— Не очень, — призналась Эмма. — С деньгами было как-то спокойнее.

— Да ладно тебе! Ты же сама хотела приключений, а не покоя. Так что выше нос, леди Эмма!

— Какая я теперь леди, раз мы банкроты?

Они поднялись по широким ступеням моего парадного крыльца, и Джимми позвонил. Двери открыл Паркс, мой дворецкий.

— Мы хотели бы повидать миссис Базиль Франквайлер, — сказал Джимми.

— Как о вас доложить?

Эмма прокашлялась для храбрости.

— Эмма и Джеймс Кинкейд.

— Одну минуту, будьте любезны.

Правда, в вестибюле им пришлось простоять не одну минуту, а гораздо дольше. Наконец появился Паркс: