Д. Графт-Хансон - Убежище идола

И в этой звенящей тишине мягко спрыгнул с дерева человек. Длинные, спутанные, пропыленные насквозь волосы падали ему на плечи, разрисованное белыми знаками лицо могло напугать до смерти. Такие же знаки были у него на руках. «Вот он — служитель идола», — ахнул про себя Боафо и плотнее прижался к земле. Если он найдет их, им несдобровать, это ясно. Бурые тряпки на бедрах… белые знаки на лице и руках… Все это они уже видели — вчера, в священной роще. Но здесь, в сумраке мрачного леса, жрец казался еще страшнее. Он был дик и ужасен. Шерсть у Мпотсе встала дыбом; еще мгновение — и он вскочит, залает. Боафо судорожно прижал пса к себе, сомкнул ему пасть и так держал, стараясь успокоить рвущегося в бой Мпотсе. А служитель вдруг прохрипел зловещим, сдавленным голосом:

— А ну выходи, гадкая девчонка. Все равно найду… уйти не позволю, раз уж ты все видела…

Он был совсем рядом с мальчишками. Дыхание со свистом рвалось из их груди, и они не могли удержать эти хриплые звуки; сердца бешено колотились. Жрец постоял и двинулся дальше — ребятам казалось, что прошла целая вечность, пока он сделал от них шаг в сторону.

— Выходи, говорят! — заорал он во все горло. — Наши тайны не для вас, низкие простые люди…

Он кричал все громче, голос его поднимался выше и выше:

— Да, мы прячемся на деревьях и забрасываем на ветки длинные веревки. Мы дергаем за веревки, и деревья шатаются и скрипят, и летят с них листья и ломаются сучья… Мы прячемся в кронах деревьев, у нас есть тайники на земле. И мы кричим и визжим, стонем и воем, и вы страшитесь нашего леса, вы, простолюдины, — те, кто приходит к нашей святыне! И так вы убеждаетесь в мощи и силе великого Нананома! А ты, девчонка, посмела меня заметить! Теперь ты знаешь…

Он вдруг расхохотался, и эхо повторило этот злобный хохот. Глаза у жреца горели безумием, руки тряслись. Диким был его смех, диким был и лик безумца. Агьяман с Боафо, не сговариваясь, уткнулись лицом в траву, не смея даже взглянуть на жреца. А жрец шел прямо на Опокуву. Если б он не был так ослеплен яростью, он бы давно увидел ее: она не успела как следует спрятаться и лежала, замерев, в густой траве, не в силах двинуться с места. Жрец чуть было не прошел мимо, но тут случилось то, чего никто уж не мог предвидеть. Острые тонкие травинки давно лезли в нос Опокувы: ведь она лежала ничком на земле. Опокува почувствовала, что сейчас, сию минуту чихнет. Изо всех сил стараясь сдержаться, она зажала рот рукой, но было уже поздно. Громкое «ап-чхи!» пролетело по лесу, человек подпрыгнул от неожиданности, но тут же бросился к Опокуве, словно кот к перепуганной насмерть мышке.

— А-а-а! — завопил он, и его безумные глаза расширились, загорелись мрачным торжеством.

Рывком поставил он на ноги застывшую от страха Опокуву и затоптался, приплясывая, вокруг дерзкой девчонки.

— А ну, говори, кто тебя подослал? Зачем суешь нос в наши дела? С кем ты пришла, чтобы следить за нами? Говори!

Опокува только покачала головой: страх судорогой сжал ей горло. А потом она уставилась в землю, словно пойманный с поличным преступник.

— С кем ты сюда пришла, говори!

— Одна… — выдавила из себя Опокува.

— Врешь!

— Правда, одна…

Язык с трудом повиновался Опокуве, но она заставила себя поднять глаза и взглянула на страшного своего собеседника. Она взглянула и ахнула и чуть не крикнула, но сумела сдержаться. Агьяман заметил, как блеснули ее глаза. Что же она увидела?..

— Как ты нашла дорогу? — продолжал рычать человек. — Как добралась одна, если ты и в самом деле одна? — Он все еще сомневался.

Опокува снова опустила голову и больше уже не сказала ни слова. Безумец с наслаждением поглядел на покорную судьбе Опокуву, злобный хохот снова огласил лес, и эхо его повторило.

Агьяман с Боафо лежали в траве, не в силах помочь Опокуве. Они только молили богов, чтобы она не выдала их ненароком. Но они напрасно боялись: Опокува молчала. Жрец пугал ее и грозил ей страшными карами, потом уговаривал, даже просил — все было напрасно. Опокува словно онемела.

И тогда жрец рывком перебросил ее легкое тело через плечо и ринулся в чащу. Опокува дико вскрикнула, беспомощно замахала руками, заболтала ногами в воздухе. Это случилось так быстро и так внезапно, что Агьяман с Боафо ничего не успели сообразить — жрец вместе с пленной Опокувой скрылся в чаще.

гьяман с Боафо, ошеломленные тем, что случилось, насмерть перепуганные, лежали в траве, не в силах пошевельнуться. Наконец они встали — ноги были налиты свинцовой тяжестью, бессильное отчаяние охватило их. Ах, как недоставало им сейчас Опокувы: уж она-то что-нибудь бы придумала! Она всегда выручала их во всех переделках, всегда была их верной надеждой…

Ребята стояли под кронами мрачных деревьев и не знали, что теперь делать? Мпотсе тревожно заглядывал им в глаза, нюхал землю, яростно скреб лапами сухую траву. Он рвался в бой, он прекрасно понимал, какая случилась беда.

— Может, вернуться в город за помощью? — нерешительно предложил Агьяман.

— Да ты что! — возмутился Боафо. — А что мы скажем Нане Оту? Как объясним, куда девалась Опокува? Эх, и зачем нам понадобился этот самый ягненок! Ну, да что теперь говорить! Влипли мы, ничего не скажешь!.. Пошли! Надо найти Опокуву, теперь уж не до ягненка…

— Но мы же не знаем, куда он ее утащил! — отчаянно воскликнул Агьяман.

— Ну и что? — взорвался Боафо. — А разве мы знали, где искать ягненка? Ведь нет же? Нет! Но ведь отправились же мы на поиски! Пошли, хватит болтать!

Боафо сурово взглянул на Агьямана. Тот, казалось, потерял всякую способность двигаться: стоял уставясь в землю и казался таким перепуганным…

— Да не стой ты так! — заорал на него Боафо. — У нас же собака! Вот увидишь, она приведет нас к Опокуве, куда бы этот злодей ни утащил ее, ясно? Ну, вперед, за Мпотсе!

Боафо ослабил веревку, и Мпотсе рванулся в заросли, туда, где только что исчез жрец, а с ним и Опокува. Молча, сосредоточенно, стараясь не шуметь, ребята продирались за псом сквозь кустарник. До боли в глазах всматривались они в густую траву: искали потайную тропу, по которой — теперь они были в этом почти уверены — подбирались к священной роще тайные служители идола. Напряженно всматривались они в окружавший их лес, пытаясь проникнуть взглядом за любую чуть намечавшуюся прогалину — вдруг это тропа, начало тропы; надеясь увидеть сломанную ветку или еще что-нибудь, что указывало бы на присутствие человека. Но вокруг были одни только деревья, густая листва, кустарники… А Мпотсе легко и уверенно бежал вперед, принюхиваясь к одному ему ведомым следам и запахам.