Юрий Вронский - Необычайные приключения Кукши из Домовичей

— Да ты ничего не понимаешь из того, что я говорю! — восклицает Андрей Блаженный. — Ты плохо знаешь по-гречески?

Кукша кивает. Да, он плохо знает по-гречески. Его никто никогда не учил слушать такие диковинные речи. Если бы не Антиох, большой любитель поговорить, Кукша, наверно, и вовсе не выучился бы греческому.

— Ты скиф? — спрашивает юродивый и вдруг заговаривает с Кукшей на его родном языке.

Да, Кукша слышит родную речь, хотя она и отличается несколько от той, что звучала в Домовичах. Иногда в речи Андрея мелькают греческие слова, и Андрей, если видит, что они непонятны Кукше, объясняет их.

Однако и теперь до Кукши туго доходит смысл того, что говорит Андрей Блаженный — потому ли, что Кукша отвык от родной словенской речи, или потому, что его завораживает голос юродивого.

Кукше хочется плакать. Ни боль, ни страх, ни отчаяние ни разу не выдавили из него слезинки с тех пор, как он плакал от злости и бессилия, колотя могучего Свавильда в сенях родного дома. Он думал, что совсем уже закаменел. И вот слезы неудержимо текут из его глаз по щекам и щекочут в носу. Он знает, что не мужское это дело — плакать, ему стыдно, но он не может остановиться.

Увидев на его лице слезы, юродивый замолкает. Он смотрит на Кукшу спокойно, без удивления и гладит его по голове.

И тут Кукшу окончательно прорывает. Он валится на землю ничком и разражается рыданиями. Он яростно грызет жесткую траву, в рот ему набивается песок. Плач Кукши мало схож с человеческим плачем, скорее он напоминает вой и рычание раненого зверя. Да, сказать по правде, не звериной ли жизнью живет этот юноша?

Над ним яркой синевой сияет прекрасное враждебное небо, под ним чужая враждебная земля, во рту у него жесткая трава чужой земли, и нет у него на земле приюта, ибо дом его где-то на другом конце земли, и он никогда его не увидит. Ничего нет на свете нужнее родного дома и ничего нет недоступнее!

— Блаженны плачущие, ибо они утешатся, — тихо, самому себе, говорит юродивый, — блаженны чистые сердцем, ибо взглянут на небо и увидят его.

— Я хотел тебя убить! — вдруг кричит Кукша.

— Знаю, юноша, — ласково отвечает юродивый, — ничего, хотел и расхотел.

— Это я утащил у тебя плащ!

— Знаю, юноша, — говорит Андрей, — зато теперь ты не пожалеешь для меня последней рубашки.

«А ведь это правда!» — удивленно думает Кукша. Мало-помалу он затихает, и Андрей говорит ему:

— Нельзя тебе возвращаться к Рябому.

Андрей наклоняется и поднимает с земли ломик, завернутый в мешковину.

— Это тебе больше не понадобится.

Он кидает ломик через ручей в зыбкую грязь, и его начинает медленно засасывать.

Кукшу пронзает догадка: до этого мгновения юродивый предоставлял ему возможность убить себя!

Андрей ведет Кукшу вдоль ручья, потом они поднимаются по склону оврага, и Андрей показывает Кукше неглубокую рытую пещеру, из-за кустарника невидимую постороннему взгляду.

— Жди меня здесь, — говорит Андрей Блаженный и куда-то уходит.

Кукшу приютил друг Андрея Блаженного молодой набожный горожанин Афанасий. Отец Афанасия богат, занимает высокую придворную должность, перед Афанасием открыта завидная возможность службы при дворе и продвижения вверх по лестнице чинов, но он не стремится в залы царского дворца, он погружен в раздумья о смысле жизни, в изучение богословских и философских сочинений.

Афанасий посещает беседы у патриарха Фотия, где собираются наиболее ученые и склонные к размышлению царьградцы и куда приезжают просвещенные люди даже из отдаленных провинций. В этом кругу избранных Фотия признают самым умным и образованным человеком империи. Несмотря па юный возраст Афанасия, патриарх нередко удостаивает его беседы наедине.

Сам Афанасий считает себя учеником Андрея Блаженного. Впервые он увидел юродивого случайно на Хлебном торгу: Афанасий и его друг Патрокл куда-то торопились, и вдруг внимание Афанасия привлек нищий, раздававший милостыню. Потом Афанасий снова встретил юродивого, на этот раз Афанасий был один, никуда не спешил и заговорил с юродивым. Этот человек потряс его душу. Афанасий и Андрей Блаженный подружились. Время от времени они видятся и подолгу беседуют где-нибудь в укромном месте — зазвать Андрея Блаженного домой Афанасию удается очень редко.

В доме Афанасия с рабами обращаются хорошо. Пища у них простая, но добротная. Афанасий ест то же, что и рабы его отца. В пост он никогда не позволяет себе съесть скоромное и следит, чтобы рабы тоже постились. К рабам он обращается не иначе, как «сударь». Время от времени он собирает их в своей спальне для благочестивых бесед. Узнав, что Кукша некрещеный, но хотел бы креститься, Афанасий стал заниматься с ним особо.

С самого начала Афанасий проникся дружеским участием к Кукше. Да и как могло быть иначе, если Кукшу привел к нему Андрей Блаженный? Афанасий часто беседует с Кукшей и даже учит его грамоте. Беседы у них не только о божественном, они разговаривают обо всем на свете. Афанасий смотрит на Кукшу, как на живое чудо, ведь Кукша за свою короткую жизнь успел повидать столько стран, сколько видел не всякий бывалый купец-мореход. Сам Афанасий прожил лет на пять больше Кукши, а еще не выезжал за пределы царьградских окрестностей. Он расспрашивает Кукшу о неведомых краях, ему любопытно, что тамошние жители едят и как одеваются, в каких домах живут и в какого бога веруют.

Особенно удивительной страной кажется Афанасию родина Кукши. Подумать только, там чуть ли не полгода землю покрывает глубокий снег и стоит такой мороз, что по рекам ездят на конях совершенно так же, как по дорогам! И все ходят в меховой одежде, тогда как здесь меха носят только богатые люди, да и то больше для украшения, чем по нужде.

А сколько там изводят дров, ведь, по словам Кукши, топят непрерывно! Правда, Кукша говорит, что с дровами дело обстоит просто, покупать их не надо, потому что кругом леса без конца и края.

В самые холодные дни в лесу слышно, как от мороза трещат деревья. Страшно подумать о такой лютой стуже! В Царьграде одного дня столь суровой зимы было бы достаточно, чтобы тысячи бездомных, подобных Андрею Блаженному, погибли все до единого!

Не нравится Афанасию, что в северных странах до сей поры поклоняются деревянным или каменным богам. В ужас и негодование повергает его то, что в жертву этим богам приносят людей. Он поражается глубине человеческого заблуждения. Эти северяне простодушно почитают истинным бога, который может потребовать человеческой крови, тогда как на деле истинный бог не только не принимает кровавых человеческих жертв, но и самого себя принес в жертву ради людей.

Немало дивится Афанасий тому, что Кукша в свои годы уже бывалый воин и участвовал в настоящих битвах. Когда Кукша рассказывает об убийстве Свавильда, Афанасий взволнованно восклицает: