Святослав Сахарнов - Много разных кораблей

Щука с разгону пятнистую рыбу — хвать! И свету не взвидела.

У пятнистой-то на спине шип. Как вонзился в нёбо — рта не раскрыть, ни сглотнуть, ни охнуть.

Насилу освободилась, развернулась — да назад, в реку.

Недолго в море погостила.

И всего-то видела она там: морского чёрта с приманкой, рыбу-конька да ерша-скорпену, ядовитую колючку.

С тех пор щуку в море и карасём не заманишь.

Случилось это летом. На Севере.

Собрались на вершине скалы молодые чайки-каюхи. С ними — старый чистик.

Сидят чайки, ждут, что им расскажет мудрая птица.

— Сегодня я расскажу вам, какого цвета море, — начал было чистик.

— Вздор! — выкрикнул молодой каюха. — Кто не знает, что море синее?

— Ну хорошо, — согласился чистик, — тогда слушайте про то, как злодей Фомка-поморник добывает себе пищу. Вы должны знать это, чтобы остерегаться его.

Но молодым уже надоело сидеть спокойно. Фр-р! Оп-оп! С шумом, хохотом разлетелись…

Незаметно пришла зима, рыбы опустились на глубину, охотиться за ними стало труднее.

Полетел как-то молодой каюха за добычей. Пять дней искал. Возвращается — нет на скале чаек.

— В чём дело?

Ждал, ждал. Только несколько чистиков крутятся возле скалы.

Подлетел к ним каюха. Видит — старик.

Забыл он, как старика летом обидел.

— Скажи, — просит, — куда улетели чайки?

Чистик по привычке задумался.

— На юг, — подумав, сообщил он. — НА юг улетела твоя стая.

— Как же мне теперь догнать её?

— Лети туда, где в полдень бывает солнце. Когда море трижды изменит свой цвет, ты и догонишь стаю. Торопись!

Бросился каюха со скалы. Только мелькнула внизу белая пена. Cкорее на юг!

Прошёл день второй. Летит каюха. Море под ним то светлее, то темнее, а всё одного цвета.

— Может быть, старик напутал? Может быть, мне никогда не видать стаи?

Но что это? Впереди мелькнула жёлтая полоса. Она ближе, ближе — и вот уже вся вода под ним жёлтая-жёлтая. Большая река впадает здесь в море и красит воду глиной и песком своих берегов.

Первый раз море изменило свой цвет!

Снова внизу синие волны. Высмотрел каюха косяк селёдки, метнулся к воде — есть добыча!

Вдруг над головой у него как засвистят чьи-то большущие крылья. Берегись Фмку-поморника!

Выронил каюха селёдку. Фомка на лету её — хвать! — и проглотил.

Увязался за каюхой. Хоть плач. Только поймает каюха рыбёшку, Фомка тут как тут — налетит и вырвет изо рта.

Насилу удрал от него ночью.

Долетел до гор. Жарко. Внизу змеёй вьётся залив. Вода в нём красная!

Приспустился каюха. В воде кишмя кишат малюсенькие красные червячки. Второй раз изменило море цвет.

Нет уже сил лететь.

Впереди кудрявые зелёные острова. Над ними тучи птиц.

Всё ниже и ниже каюха.

Закрыл глаза, открывает — вода у островов зелёная!

Густо, словно рыбья икра, плавают в воде зелёные шарики — водоросли. Как весенняя тундра зеленеет море.

Вот он — третий раз!

А вон и стая: летят торопятся со всех сторон к каюхе товарищи.

Прошло полгода.

Летом чайки вернулись на Север. Снова стала белой от птиц большая скала.

Как-то опустился каюха в толпу молодых чаек. Отдыхали они после полётов, слушали рассказы бывалых птиц.

— Хотите, я расскажу вам, какого цвета море? — начал каюха, когда очередь дошла до него.

— Какие пустяки! — громко сказала самая молодая чайка. — Кто не знает, что море синее?..

Наш пароход стоял у причала в порту Находка.

Шёл по причалу матрос. Наклонился, видит — на него из-под- воды два громадные глаза смотрят.

Испугался матрос, как закричит!

Прибежали другие матросы, боцман с нашего парохода, прибежал.

— В чём дело? — спрашивает.

Рассказал матрос. Посмотрели, и верно — глаза. Зелёные, с чёрными зрачками. Вверх из-под воды уставились, смотрят, не мигают. Вокруг глаз что-то серое шевелится.

Боцман говорит:

— Э-э, да это осьминог. Давайте его поймаем!

Притащили матросы багры, верёвки. Подцепили осьминога и выволокли его на причал.

Лежит осьминог, будто бочку студня на доски выворотили. Рот клювастый, щупальца в пятачках-присосках. Шевелятся змеями, друг за дружку прячутся. Брр-р!

Ахают матросы. Спорят: что с осьминогом делать?

Был у нас на пароходе машинист Федчик. Ростом меньше всех, а самый шустрый. Кричит:

— Водолазов надо. Они заберут, заберут, вот увидите!

Кричал, кричал да и подошёл ближе всех к головоногому.

Тут одно щупальце из-за осьминога выпросталось, развернулось и цоп Федчика за штанину!

Побледнел матрос. Упёрся ногой в причал.

Осьминог к себе тянет, Федчик — к себе.

А за первым — ещё щупальца подбираются.

Не успели мы сообразить, что делать, слышим — лай. С парохода по трапу катится что-то жёлтое: Кранец, корабельный пёс, которого Федчик на пароход зимой привёл, на помощь спешит. С трапа слетел, на причал выкатился — ррр-р-гав! — и к осьминогу. Тяп его!

Осьминог от неожиданности даже вздрогнул. Из серого стал сначала голубоватым, потом розовым и наконец весь покрылся малиновыми пятнами. Дрогнуло щупальце, выпустило штанину и поползло назад.

Кранец — хвост крючком, глаза налились кровью — рвётся в бой.

Схватил Федчик его поперёк и от беды — в сторону.

В это время к причалу подошёл вызванный капитаном водолазный катер. На катере, в носу, — специальный бак для морских диковинок.

Расстелили водолазы на причале брезент, полили его водой.

Осьминог попробовал щупальцем — мокро — и пополз с сухих досок на брезент. Водолазы — брезент за концы, на катер, и осьминога — в бак.

Завели мотор. Ушли. В город — сдавать добычу в музей.

Но самое интересное случилось неделей позже. Мы перешли во Владивосток, и Федчик, купаясь там, нашёл в морской траве у берега второго осьминога. Маленького осьминожка — с кулак.

Принёс его на пароход, положил в таз с водой.

Позвали Кранца. Сейчас, думаем, он и этому задаст!