Алексей Кавокин - Святой Крест

Вдруг внимание Бабушки привлекло какое-то едва заметное движение в комнате. Она вздрогнула и стала оглядываться по сторонам. Кабинет казался совершенно пустым. Тем не менее, Бабушка была уверена, что где-то совсем рядом с ней что-то шевелится. Она прислушалась, но никаких подозрительных звуков не услышала. Тогда она встала со своего кресла и прошлась по комнате. Все было как всегда. Над письменным столом висел портрет Ричарда Львиное Сердце, на столе лежала Mapamundi. Посреди карты красовался забытый Котом медальон. Бабушка было успокоилась, но тут взгляд ее упал на извивы Великого Шелкового пути. Длинная лента его змеилась по Mapamundi с востока на запад. И вдруг Бабушка заметила сначала в одном, а потом в нескольких местах Великого пути маленькие черные кляксочки, которые ползли, как муравьи, по огромной дороге, то замедляясь и останавливаясь, то ускоряясь.

Бабушка сняла очки и склонилась над одной из кляксочек. Та как раз вытянулась в иголку и заскользила по Шелковому пути.

— Это же караван! — воскликнула Бабушка.

По карте двигался миниатюрный нарисованный верблюжий караван. Он заходил в города и исчезал, затем появлялся снова, то сокращаясь, то увеличиваясь в размерах. Вот он миновал Багдад, вот дополз до Дамаска. В Дамаске к нему присоединился еще один караван, шедший из Тегерана. Вместе они не торопясь двинулись дальше на запад и, наконец, добрались до конечного пункта своего пути, красавицы Акры. Едва караваны исчезли за ее стенами, как из порта Акры брызнули во все стороны корабли и побежали по Средиземному морю в Италию, Грецию, Египет, Испанию…

Теперь Бабушка уже не могла оторваться от ожившей карты. Передвигаясь вслед за кораблями, она дошла до самого Гибралтара, где маленький флот был атакован алжирскими пиратами, поднялась в Испанию, где увидела армию Альмагебидов под стенами толедского Алькасара, заглянула во Францию, где траурная процессия с останками Людовика Святого, покрытыми флагом с лилиями, двигалась к аббатству Сен-Дени, и снова отправилась в Азию, где хан Хулагу сжигал город за городом.

Хотя радикулит давал себя знать, и глаза ее болели от напряжения, Бабушка со все возрастающим интересом разглядывала маленькие фигурки, облачка дыма, шатры и осадные машины. Армии бороздили равнины Месопотамии, перекидывали мосты через Тигр и Евфрат, сжигали те же мосты, сталкивались друг с другом, расходились. Монголы наступали, арабы отходили все дальше и дальше на запад. Вот пал Багдад, вот Алеппо, а вот и Дамаск. И тут Бабушка увидела, как из ворот Каира в далеком Египте вышло грозное войско и двинулось навстречу монголам. А бесчисленная монгольская кавалерия покинула Дамаск и устремилась на юг, против нового врага. И вот, возле Хаттинского холма два войска столкнулись и началась битва. Деталей Бабушка разглядеть не могла, лишь по клубам пыли и блеску оружия она догадывалась, что сражение было ожесточенным. Одно показалось ей странным: пока шел бой, невдалеке стояла без движения группа всадников в белых плащах. Они, казалось, наблюдали за битвой, не вступаясь ни за одну из сторон. Бабушка не успела их как следует разглядеть, потому что сражение закончилось, разбитые монголы отступили, а доблестное египетское войско бросилось в погоню за ними. В это время маленький отряд странных всадников поднялся на Хаттинский холм. Рыцари спешились и начали что-то искать. Вокруг них двигались отряды мамелюков, но рыцари спокойно продолжали свою работу…

— Бабушка! — позвал снизу Робин.

Бабушка кряхтя распрямилась, надела очки и выбежала из кабинета, так и не увидев, что произошло потом.

Пять минут спустя в кабинет ворвались Робин и Кот Саладин, узнавшие от Бабушки, что медальон лежит на Mapamundi, которая неожиданно ожила. К их разочарованию, большинство фигурок на карте уже стояло без движения. Хан Хулагу замер на пути в Золотую Орду, а Султан Бейбарс — у ворот Дамаска. У Хаттинского холма никого не было. Лишь одна маленькая черная точка торопливо завершала свой путь по Палестине. Наконец, она нырнула в палаточный лагерь под Акрой и исчезла.

В этот день Робин записал в своем дневнике:

Протрубили трубы, и «Непобедимая Манна» двинулась в новый поход. И по всему было видно, что ее экипаж готов к самым суровым испытаниям. Отлетев на небольшое расстояние от Замка, Робин провел испытание самонаводящихся бортовых арбалетов. У Тиана Обержина взяли жареную курицу и сбросили ее на парашюте. Затем Кот нажал пусковую кнопку, и двенадцать стрел пронзили бедное животное, прежде, чем оно успело коснуться земли. После этого было проведено учебное бомбометание. Робин и Кот по очереди швыряли за борт чугунные гири, пытаясь попасть в медный таз, специально для этой цели вынесенный горничными на лужайку. После того, как и тот и другой промазали по пять раз, было решено уменьшить высоту бомбометания до трех метров. С этой дистанции Робин поразил цель. От грохота Бабушка едва не упала в обморок, и на этом учения было решено прекратить. «Манна» легла на курс и вскоре развила скорость в тридцать пять узлов.

На следующий день Тиан Обержин приготовил завтрак на военный лад: геркулесовая каша с чесноком и ромовый пуддинг. Как следует подкрепившись, Робин и Кот вышли на палубу. Под ними плескалось суровое и холодное Ирландское море. Подняв воротники мундиров, адмирал и вице-адмирал смотрели на волны и слушали крики чаек. Наконец вдали показались черные скалы над белой чертой прибоя.

— Приветствую тебя, страна друидов и бардов, святого Патрика и Кухулина! — сказал Кот, поежился и спустился в кают-компанию.

А Робин простоял еще полчаса на мостике, вглядываясь в приближающийся берег. В какой-то момент ему показалось, что на самом высоком из утесов стоит ирландский волкодав и смотрит на приближающуюся «Манну». Однако, когда корабль пролетел над утесом, его вершина была уже пуста. В конце концов Робин замерз, и у него заболело горло. Он почувствовал, что простужается, и спустился в кают-компанию. Затем, стараясь не попадаться на глаза Бабушке, Робин пошел в свою каюту за шерстяными носками. Надев их, он отправился на камбуз и выпил там чаю с малиной. За этим занятием его застала Бабушка, которая сразу же обо всем догадалась.

В результате следующие полчаса Робин полоскал горло фурацилином, ставил себе градусник, принимал супрастин и антигриппин, грел нос синей лампой и заматывал голову пуховым платком — все, естественно, под руководством Бабушки. Когда все процедуры были закончены, Робина уложили на диван в кают-компании, закутали в три шотландских пледа, а Кот вызвался почитать ему вслух.