Бус Таркинтон - ПЕНРОД

Вообще-то волосы у Викторины были густые и красиво отливали медью. Но Пенроду они надоели. Снизу коса Викторины была перехвачена тонкой зеленой ленточкой, под которой оставался короткий хвостик незаплетенных волос. Когда девочка откидывалась назад, хвостик попадал на парту Пенрода. Так произошло и сейчас. Пенрод задумчиво взял косу двумя пальцами и погрузил хвостик вместе с зеленой лентой в свою чернильницу. Когда он их вытащил, с них капали фиолетовые чернила. Он взял промокашку и слегка промокнул излишки. Проделал он все так осторожно, что Викторина ничего не заметила. Он отпустил косу. Чернил на ней осталось достаточно, и стоило девочке наклониться вперед, как на клетчатой кофте появилось несколько живописных мазков.

Рудольф Краус, который сидел через проход от Пенрода, вытаращил глаза и, словно одержимый, следил за ним. Вдохновленный его примером, он схватил кусок мела и быстро начертил слово «ябеда» на спине мальчика, сидевшего перед ним. Потом он гордо посмотрел на Пенрода. Но, вместо одобрения, Пенрод зевнул. Это был эгоцентричный поступок, и он вынуждает признать, что Пенрод не всегда умел радоваться успехам своих последователей.

Полкласса (в том числе и окрашенная в лиловый цвет Викторина) перешло в другую комнату. Другая половина подверглась пытке, ибо мисс Спенс стала их спрашивать по математике. Когда она вызвала нескольких мальчиков и девочек к доске, Пенрод, получивший временную отсрочку, стал следить за их ответами. Следил он чисто внешне; его мысль в этой операции не участвовала. Вскоре, правда, он и вовсе прекратил сие бесполезное занятие. Устроившись поудобнее, он занялся другими делами. Он сидел с открытыми глазами, но ничего не видел и не слышал вокруг. Ото всего этого он был сейчас чрезвычайно далек. Воспарив над низменным миром, где властвовали сухие факты, он позволил увлечь себя в мир грез. Ему только что пришла в голову удивительная идея.

Монотонность школьных занятий вызывает в сердцах учеников страстное ожидание, и они готовы пережить любой катаклизм, если он в силах нарушить привычное течение урока. В мечтах о подобных происшествиях непременно присутствуют и сами мечтатели, которые умудряются как-то отличиться с самой выгодной для себя стороны и проявить себя личностями поистине незаурядными. И вот именно эту жажду всеобщего восхищения и внимания познал Пенрод во время урока математики. Да, он предвидел большой успех, ибо открыл в мечтах секрет гравитации. Извилистые пути фантазии привели его к открытию, суть которого сводилась к тому, что летать по воздуху даже удобнее, чем плавать под водой, ведь кислорода сколько хочешь, и дыхание задерживать не надо.

Пенрод представлял себе, как грациозно расправляет руки на уровне плеч и тихонько подгребает воздух ладонями, отчего сразу взмывает с места и парит между полом и потолком. И вот он уже обретает равновесие, а с ним восхитительное парение в воздухе, ощущение которого только усиливают восторженные вопли одноклассников. Да, все они поражены чудом! Даже мисс Спенс изумлена и немного напугана. А он, в ответ на ее приказ немедленно спуститься на землю, лишь снисходительно улыбается. Тогда она взбирается на парту и пробует ухватить его, чтобы насильно стянуть вниз. Но он еще немного загребает ладонями и несколько набирает высоту. Теперь ей уже не достать до его ног. Он пару раз перекувыркивается в воздухе – пусть все видят, насколько он уже овладел техникой полета.

Ну, а сейчас можно проделать трюк посерьезнее: Пенрод переворачивается на бок и под вопли изумленных учеников выплывает в окно, взмыв выше крыш. Прохожие визжат от удивления, и даже троллейбус резко тормозит. А сам герой происшествия не чувствует никакой усталости. Одним лишь гребком он покрывает несколько ярдов и оказывается над частной школой для девочек, где учится янтарнокудрая Марджори Джонс с серебряным голоском. Еще задолго до представления о «Рыцарях Круглого стола» она множество раз давала Пенроду понять, что его общество ей неприятно и она не желает иметь с ним ничего общего. Когда по пятницам они вместе занимались в танцклассе, она не упускала случая посмеяться над ним каждый раз, когда учитель на его примере показывал, как не надо ставить ноги и как не надо себя вести.

А не далее, чем вчера, она отругала его, когда он, встретив ее по дороге в воскресную школу, решился поздороваться. Она в ответ сказала, что у него, наверное, память отшибло.

– Ты что, забыл, что я велела тебе никогда больше не разговаривать со мной? Если бы я была мальчишкой, у меня хватило бы гордости не лезть к тем, кто не хочет со мной разговаривать. Даже, если бы я была самым ужасным мальчишкой в городе!

Вот так она отчитала его. А теперь он влетает через окно в ее класс и неслышно поднимается к потолку словно сорвавшийся с нитки воздушный шар. И она падает на колени подле своей маленькой парты, и простирает к нему руки, и голосом, исполненным любви и восхищения, говорит:

– О, Пенрод!

А он небрежно пинает плафон на большой люстре и, минуя холл, вылетает на парадную лестницу, а Марджори бежит за ним и молит хоть разок взглянуть на нее.

На улице уже стоит огромная толпа, которую возглавляет мисс Спенс. Играет духовой оркестр, и громогласное ура на тысячи ладов разносится по всей округе, и от этого шума даже трясется земля. Пенрод парит над толпой. А Марджори преклоняет колени прямо на ступеньках лестницы и с обожанием глядит, как Пенрод берет у дирижера палочку и, описывая круги над толпой, сам дирижирует оркестром. А потом он так высоко подбрасывает палочку, что она скрывается из вида, а он гонится за ней, и это приносит ему двойное наслаждение, потому что он как бы раздваивается. Он несется, точно комета на фоне голубизны неба и, одновременно, следит за собой из толпы. И вот он уже превращается в едва видимую точку, а затем вновь спускается с облаков, и палочка теперь снова у него в руках. Он снижается до верхушек деревьев и начинает отбивать такт для оркестра и огромной толпы, в которой по-прежнему стоит и Марджори Джонс. И вот, наконец, все затягивают в его честь гимн Соединенных Штатов. Волнующая, знаменательная сцена!

Да, знаменательная сцена! Но какая-то угроза неожиданно нависает над его торжеством. Слишком уж реальные черты обретает лицо мисс Спенс, взирающей на него из толпы. У этой реальности появляется какой-то неласковый оттенок. Мисс Спенс манит его пальцем и кричит: «Спускайся, Пенрод Скофилд! Я жду тебя!» Голос ее перекрывает звуки оркестра и хоровое исполнение национального гимна, и в ее тоне слышится твердость человека, который решил во что бы то ни стало отравить всем праздник. А Марджори Джонс, тем временем, продолжает рыдать, это она показывает, как раскаивается, что раньше презирала его. Теперь она шлет ему воздушные поцелуи, чтобы доказать, как в него влюблена. Но мисс Спенс и тут мешает. Она все время встает так, чтобы закрыть от него Марджори, и продолжает выкрикивать его имя.